Холодные звезды - Вергилия Коулл

— Мы по-прежнему идем по его следам? — спросила, когда мы преодолели еще какое-то расстояние.

— Мы идем к звездолету, — отрезал Кай.

— То есть… мы не ищем Бизона? Не хотим своими глазами убедиться, какая судьба его постигла?

— У нас теперь есть все вещи. Их даже больше, чем раньше. Зачем нам Бизон?

— Но… тебе не любопытно узнать, что с ним случилось?

— Нет.

— А вдруг это все-таки ашры?!

— Тем более, хочу побыстрее убраться из этого квадрата.

Я вздохнула и смирилась. В конце концов, так будет лучше. Бизон сам виноват в том, что с ним случилось.

Неожиданно Кай замедлил шаг.

— За нами кто-то наблюдает.

— Что?! — я невольно прижалась к его руке, выискивая взглядом опасность.

— Не знаю. Не могу отделаться от этого ощущения уже минут пять.

Мы замерли, слушая свое учащенное дыхание и шелест листвы над головой.

— Скоро закат, — сказал Кай зачем-то. — Нам бы поторопиться.

— Д-давай поторопимся, — откликнулась я.

Но не успели мы припустить дальше, как раздался рев. Скорее даже воинственный клич. Что-то темное прыгнуло слева. Кай оттолкнул меня, развернулся, взмахнул ножом. Клич перерос в вопль боли. Широко распахнутыми глазами я уставилась на низкорослое и коренастое мохнатое существо, отпрыгнувшее назад. Человек? Кровь из рассеченного запястья потекла вполне настоящая, темно-красная. Нет, протурбиец! Просто руки настолько покрыты грязью, что желтая кожа кажется серой, но длинные черные ногти ни с чем не перепутать.

В то же время он совсем не походил ни на Тхассу, ни на того, больного пузырчатой болезнью. Волосы спутанной паклей торчали вокруг головы. То, что поначалу я приняла за мех на теле существа, оказалось всего лишь одеянием. Ноги были босыми, выражение глаз с тонюсенькими зрачками — диким. Их взгляд то и дело с ненавистью возвращался к шкуре, которую Кай тащил за собой и отбросил в момент нападения.

Открыв рот, дикарь затараторил что-то. На лице Кая отразилось удивление. Не успела я и глазом моргнуть — как чужак изловчился и снова прыгнул на Кая. Меня он словно не замечал. Все произошло стремительно. Только что они оба стояли на ногах — и вдруг оказались в плотном клубке на земле. А в следующую секунду рука Кая со стиснутым в кулаке ножом оказалась у его собственного горла, а дикарь с перекошенным от злобы лицом нависал над ним, удерживая в таком положении.

Меня словно кипятком окатили.

— Нет! — не помня себя, я бросилась на колени. Вцепилась в мохнатое источающее смрад плечо. Спасительное слово на протурбийском пришло на ум само собой: — Пощадите. Пощадите!

Оскалив кривые желтые зубы, дикарь принялся еще глубже вдавливать лезвие в кожу Кая. Тот напряг мышцы, чтобы преодолеть сопротивление, но коротышка оказался на удивление силен.

— Пощадите! — снова крикнула я в отчаянии.

— Он… не понимает, — прохрипел Кай, продолжая бороться за жизнь, — он… не говорит по-протурбийски.

Не понимает?! Я чуть не плюнула от горькой досады. Теперь стало ясно, почему Кай так удивился, услышав тарабарщину. Но времени раздумывать не осталось. В любой момент могла пролиться кровь. Не придумав ничего лучше, я схватила собственные волосы и затрясла их кончиками прямо перед жуткой рожей дикаря.

— Смотри. Видишь? Смотри. Нравится?

Уловка сработала. Нападающего удалось отвлечь. Я специально погладила прядки, поиграла ими, позволяя вдоволь налюбоваться. Для Тхассу же мои волосы показались настоящим сокровищем, а я сделала ставку на то, что протурбийцы, даже полудикие, вряд ли так уж сильно отличаются друг от друга.

— Смотри, красиво? — продолжила я, сама едва дыша от страха. Любое неверное действие могло стоить жизни не только Каю, но и мне. — Хочешь, подарю?

Дикарь издал гортанный звук, в котором почудилась заинтересованность. Помогая себе жестами и мимикой преодолеть языковой барьер, я принялась торговаться.

— Не надо убивать. Не надо. Друзья. Понял? Мы — друзья, — помахивая одной прядкой, я протянула свободную руку и положила ее поверх сплетенных в твердой хватке пальцев Кая и дикаря. Только бы не сделать хуже… только бы…

Дикарь едва уловимо дернулся, будто хотел сбросить мою ладонь. Кай со свистом втянул в себя воздух.

— Смотри, — позвала я чужака ласковым голосом, — дарю. Красиво? Дарю.

Нащупав лезвие, я просунула пальцы между руками обоих и попыталась добраться до рукоятки. Бросила взгляд на Кая. С ножом у горла, на волоске от смерти он не мог сделать ничего, кроме как положиться на меня. Решится ли? Доверит ли свою жизнь в мои неумелые дрожащие руки? Без слов, без договоренности, просто как единственный шанс на спасение?

Кай тоже посмотрел на меня. Его глаза умоляли меня не творить глупостей. Но пальцы слегка разжались, позволяя перехватить нож. Медленно и осторожно я вытащила лезвие. Так, чтобы дикарь видел, поднесла к своим волосам. Отсекла прядку. Тот следил, как завороженный. Я протянула подарок на ладони.

— Друзья. Бери. А мы уходим, — показала на Кая, — убивать нельзя. За подарок.

Дикарь взял прядь волос из моих рук. С благоговением поднес к носу, понюхал, высунул бледно-розовый язык и кончиком попробовал на вкус. Его лицо озарилось радостью.

— Давай, белоснежка! — шепнул Кай.

Одним движением я сунула нож обратно в его пальцы. Но нанести удар он не успел. Вскинув голову, дикарь закричал что-то и отбил его руку. С разных сторон, как тараканы из коробки с печеньем, на нас повыпрыгивали и повыбегали такие же, как он, мохнатые полурослики. Кай сделал рывок, но его перехватили еще двое. Дикарь повернулся ко мне. Грязная пятерня просвистела в воздухе, накрыла мое лицо. В следующую секунду мой затылок пронзила боль, зубы клацнули, все вокруг дрогнуло… и растворилось.

Первым, что я почувствовала, когда очнулась, был запах сырой земли. Не тот, родной, привычный с детства, а чужой, сладковатый, раздражающий ноздри. Следом пришла боль. Она окутывала всю голову, спускалась вниз от затылка и тошнотворной волной подкатывала к горлу. А затем я открыла глаза и увидела тьму.

Я в могиле? Пальцы судорожно зашарили вокруг, натыкаясь на мелкие влажные земляные комочки, твердые шершавые корешки и крохотные острые камешки. Взгляд в панике метнулся вверх, и я выдохнула с облегчением — более светлый зарешеченный прямоугольник ночного неба над головой немного развеял страхи.