Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

– Хорек Феррет!

– Мадам помнит меня. – Седой фей сдержанно улыбнулся и склонил голову. С закрытым ртом и опущенными глазами он выглядел совсем не опасным. – Я польщен.

Джейн столкнулась с ним лишь однажды, когда Феррет поймал ее на попытке магазинного воровства. Она помнила Хорька достаточно живо, и факт его сегодняшнего присутствия потревожил Джейн.

– Что вы здесь делаете?

– Лорд Гальяганте наводил о вас справки. В процессе чего обнаружил меня. Гальяганте нравятся умные вещи. Он предложил мне место на условиях, от которых я не мог отказаться. И вот я здесь. – Хорек предложил ей руку. – Вы знакомы с фатой Инколоре?

– Еще нет. Она возлюбленная Гальяганте, не так ли?

– Намного больше.

Дружелюбно болтая, он увлек ее в середину сада.

Фата Инколоре стояла у мелкого пруда, подсвеченного через окно на дне. Она оживленно беседовала с тремя тегами-интеллектуалами. Темные рыбы проносились над танцорами, мерцающими в зале уровнем ниже. Преломляемый водой свет подчеркивал ее отталкивающую модную бледность. Наряд фаты Инколоре заставил Джейн и вправду почувствовать себя какой-то карикатурой.

– В голубом – фата Жюиссанте, – прошептал ей на ухо Феррет, – первый кандидат на пост сенатора от Движения Левой Руки на ближайших выборах и еще более вероятный кандидат на замещение фаты Инколоре в привязанностях Гальяганте. Скоро ей предстоит выбор. Или одно, или другое – всего сразу не получить. Рядом с фатой Жюиссанте – лорд Корво. Корво – типичнейший представитель своего класса, чопорный, но скорый на гнев, стоит навлечь на себя его неудовольствие. Смейтесь всем его шуткам. Тощий в малиновом и шляпе с перьями – парвеню. Его игнорируйте.

Он выпустил руку Джейн и исчез.

Она приблизилась к группе. Все были увлечены спором, поэтому ее не заметили.

– Но, безусловно, фата Инколоре…

– Пыточные эксперименты над химерами, согласитесь, доказали…

– Невозможно, чтобы…

Фата Инколоре нетерпеливо затрясла головой.

– Все пытаются проводить аналогии между двумя мирами. Они – низший мир, а мы – высший. Мы – лодка, а они – якорь. Они – реальность, мы – мечта. Смешно. Миры являются просто двумя различными уровнями физического бытия. Наш существует за счет энергий более высокого порядка, нежели любые, имеющиеся в их мире. У них – то же самое, только с обратным знаком. Разделение абсолютное. Ничто из нашего мира не в состоянии существовать у них, и ничто из их мира – в нашем. Если вы сунете руку в нижний мир, ее разорвет с ужасающей яростью и каждый ее атом мгновенно превратится в энергию. Пройти Вратами Снов можно, да, но нельзя что-либо перенести из мира в мир.

– Но торговля детьми продолжается, – высказалась фата Жюиссанте. Лицо парвеню при этом осветилось внезапной самодовольной ухмылкой человека, упивающегося случайно высказанной непристойностью. – Для человека, отрицающего связи между мирами, вы делаете слишком уж стремительную прибыль на подменышах.

На пухлых, словно пчелой ужаленных, губах фаты Инколоре расцвела ярость. Брови взлетели, словно черное пламя. Но гнев, плясавший под ними, переплетался с весельем. Словно у хищника, который обнаружил, что загнан в угол врагом, которого совсем не уважает.

– В конечном итоге между мирами не существует физического обмена, и только это имеет значение. Подменыши – случай особый. Исключение, если хотите, которое… – Она подняла глаза. – А, новая игрушка нашего хозяина.

Все взгляды обратились на Джейн.

– Ой, пожалуйста. – Джейн скроила уязвленное лицо, хотя больше всего ее интересовала только что прерванная беседа. – Не игрушка. Скорее, помещение капитала.

– В чем же разница?

Парвеню обращался не к ней, но к ее сиськам, ее сапогам и мешанине цепочек, замочков и ключиков, которые, позванивая, болтались у Джейн на поясе.

Искоса взглянув на фату Жюиссанте, Джейн сказала:

– В моем случае это означает, что я могу рассчитывать, что Гальяганте серьезно подумает, прежде чем отделаться от меня.

Фата Инколоре фыркнула, а ее соперница слегка покраснела. Корво сурово откашлялся и шагнул между ними.

– Скажи мне, – обратился он к Джейн, и его серое лицо собралось в не внушающую доверия улыбку, – то, что рассказывают, правда? Про тебя и Гальяганте.

– Он поймал меня в своем буфете с охапкой серебра, – признала Джейн. – Не в таком наряде, разумеется, – это просто фантазия на тему. Но я была профессиональным вором, да. Так мы с Гальяганте и узнали о существовании друг друга.

– Я так понял, Гальяганте пишет сценарий для телевидения на основе твоих подвигов.

– Сериал, я слышал, – вставил парвеню.

– Полагаю, на самом деле Гальяганте подумывает дать мне адреса нескольких своих друзей, а затем поделить добычу.

Парвеню хохотал так, что с него упала шляпа. Даже Джейн пришлось отвернуться.

Между веселящимися гостями скользили официанты и кабальные дети, одетые для такого случая в фантастические костюмы – платья из цветочных лепестков, курточки из шмелиного меха, шали из лисьего винограда и желудевые колпачки. Некоторые носили на плече пушистые белые одуванчики. Другие держали грибы размерами с зонтик. Кто-то был занят обслуживанием гостей, остальные выполняли чисто декоративную задачу: прыгали и кружились в гротескном изображении детской игры. Лица у большинства были мрачны, словно у проводников душ в загробном мире.

Подошли девочка в юбке из лепестков ромашки и мальчик в трико с колючками, дублете и шапочке в виде головки чертополоха и принесли серебряное блюдо, на котором лежала освежеванная конская голова.

Фата Инколоре жестом велела поднести голову ей. Ножом и ложкой она ловко выковыряла глаза. Один положила на маленькую белую тарелочку.

– Это тебе.

Другой глаз она взяла двумя пальцами и отправила в рот. Щека вздулась бугром. Джейн с ужасом смотрела, как она его жует. Затем глянула на тарелку у себя в руке. Жуткий глаз безучастно смотрел вверх. Он невольно напомнил ей драконью басню про троллей и лунные камни-приманки. Она чувствовала себя в ловушке, будучи не в силах отвести взгляд.

– Позвольте мне.

Корво достал нож и с невероятной серьезностью стал нарезать глаз ломтиками. На тарелку хлынула стекловидная жидкость. Он наколол кружочек на кончик ножа.

– Как и ко многим другим деликатесам, вкус к этому вырабатывается постепенно. – Он наставил на нее нож. – Открой.

Джейн начала было качать головой, но, увидев выражение лица Корво, быстро передумала. Она открыла рот. Он положил туда кусочек.

– Неплохо, а?

Он был именно таким холодным и резиновым, каким она его себе представляла. Однако она не ожидала, что он окажется так остро приправлен. На глазах у нее выступили слезы.

– Чудесно, – выдохнула она.

– Значит, тебя восхищает, когда тебе кладут в рот новые вещи.

У парвеню был вид человека, довольного собственным остроумием. Обе дамы от него явно устали.

– Безусловно, не понимаю, что вы имеете в виду, – холодно произнесла Джейн.

– Несомненно, понимаешь.

– Извините. – Фата Жюиссанте оттерла этого надоеду в сторону. – Вот как это делается.

Она сняла перчатку и едва коснулась прохладной подушечкой пальца внутренней стороны запястья Джейн. По жилам хлынула жаркая вспышка желания, и Джейн шарахнулась, как лошадь от автомобиля. Живот напрягся, соски встали торчком. Неотрывно глядя в лицо эльфийской леди, она чувствовала себя открытой и уязвимой, и это ей совершенно не нравилось. Но против такого она была беспомощна. Пожелай эльфийка, она могла хоть сейчас отвести подменыша к себе в будуар. И все присутствующие это понимали.

– Хорошо, – выпалила Джейн. Не поднимая рук, она согнула пальцы, словно уличный боец, подманивающий фату поближе. – Раз тебе так хочется – давай. Прямо здесь, прямо сейчас. На полу. На глазах у твоих друзей.

Жюиссанте ощетинилась.

Долгое мгновение никто не шевелился. Затем фата Инколоре рассмеялась – и чары рассеялись.

– Теперь вы квиты, – сказала она. И продолжила не без приязни: – Но не пытайся лезть в политику, малышка. Это опасная игра, которая сломает тебя, если ты будешь недостаточно осмотрительна.

Она повернулась спиной. Группка слегка сместилась, и Джейн внезапно обнаружила, что стоит вне ее. Как и парвеню на противоположной стороне.

Она попыталась уйти, чтобы он не видел.

Парвеню поторопился догнать ее и подстроиться под ее шаг.

– Я пария, – горько сказал он. – Видела, как две эти фифы обращаются со мной?

– Говоря грубо и честно, – ответила Джейн, – нет.

– Это было прямое оскорбление! Эта сука Жюиссанте оборвала меня, когда я говорил. Она отодвинула меня – меня! – словно я никто. – Более доверительным тоном он обратился к ее грудям: – Мой род старинный, каким бы новым ни было наше богатство. Не слушай тех, кто утверждает, будто наша родословная вымышленная. Имя почти восстановлено, и меч наших предков откован вновь.