Медный гамбит - Линн Абби

При других обстоятельствах она отвергла бы совет своего товарища хотя бы только по этой причине. Сегодня обстоятельства изменились, но она сделала еще одну попытку противостоять искушению.

— Бабушка хочет, чтобы мы сами убедились в чистоте и силе Дыхания Рала. Для этого мы просто обязаны зайти на таможню.

Йохан сплюнул в грязь на обочине дороги. — Мы не можем доверять ни одному ответу любого темплара, неважно какого. Лучше нам самим побывать в паре аптек, Каши, если мы действительно хотим узнать ответ.

— А будут ли аптеки на эльфийском рынке? Хотя бы одна? — внезапно спросила она. — Бегуны Луны говорили, что они сбежали…

Еще один плевок в грязь. — Эльфы! Это не их рынок, это только единственное место, где они могут торговать. Выгони оттуда все их кланы и рынок станет намного чище и безопаснее, вот и все. На рынке есть всего понемногу, включая и аптеки, с разрешением или без. Все остальные придут поглазеть на нас, когда мы заговорим в первой из них. Так делают дела на рынке. Мы можем продавать и покупать одновременно. Говорить буду я.

Она накрутила локон своих коричневых волос на палец, думая как ей разобраться в собственных сомнениях. — Если мы продадим зарнеку на рынке, мы сможем рассказать покупателям с чем нужно смешать ее чтобы получить Дыхание Рала.

Чем ближе они подходили, тем больше и яснее становились портреты владыки Урика. Хаману изображался одетым в ослепительную голубую одежду. Его стеклянные глаза, сверкающие отраженным солнечным светом, глядели прямо на нее. Или это ей казалось.

— Мы никогда не действовали так. И предполагается, что мы и не будет так делать. Мы продаем зарнеку темпларам Короля-Льва, а Король-Лев продает Дыхание Рала жителям Урика. Так было всегда, Йохан. Если что-нибудь пойдет не так…

— Ничего плохого не произойдет. Мы купим, продадим и уйдем. Если Дыхание Рала, которое мы купим, будет достаточно горькое, как и нужно, мы сразу поймем, кто лжец. Мы разберемся с ним когда вернемся в Квирайт, а потом отправимся в Урик в обычное время, как и раньше, но уверенные в себе. Но если Павек сказал нам правду, и то, что мы купим, будет Лагом — хорошо, пусть Бабушка сама решает, что нам делать дальше.

Завиток соскользнул с ее пальца. — Идти на эльфийский рынок безопаснее, чем в таможню?

— Помни. Я буду говорить.

— Как только пройдем ворота, — поправила его Акашия; все-таки она Мастер Пути. Разговор с темпларами — на ней.

Они подошли к инспекторам и регуляторам, собравшимся перед воротами. Парочка желтых рубашек трясла торговца, пока все остальные ждали в тени. Новые законы, постановления и награды за разыскиваемых преступников были написаны красным на стенах сторожки, и, как обычно, рядом список предупреждений и угроз для тех, кто осмеливался читать их без разрешения. Он украдкой бросила на них взгляд, пока они ждали, что кто-нибудь подойдет к ним. Имя Павека все еще было там, его искали за неуказанные преступления против города. Буквы были старые, выцветшие, и цена за его голову не изменилась.

Выглядящая усталой женщина в желтом платье вышла из тени. Она задала обычные вопросы; отвечая, Акашия глядела прямо ей в глаза.

— Мы приехали торговать на эльфийском рынке. — Она заговорила тише и ровнее. — Печати на наших товарах не тронуты, все в порядке. Мы точно такие же, как и любой другой, сегодня проходивший через ворота. Ты думаешь, что никакие дополнительные вопросы не нужны.

Женщина-темплар мигнула, потерла глаза, как если бы у нее внезапно заболела голова, хотя Акашия постаралась вложить свои мысли в ее незащищенное сознание как можно мягче.

— Можем мы войти в город? — спросила она.

Женщина кивнула. Квириты по очереди опустили большой палец в чашку с чернилами и оставили свои уникальные оттиски на листе пергамента, который использовался для сегодняшнего подсчета посетителей.

— Не забудь. Вы должны вернуться перед закатом солнца, или вам придется заплатить по шесть керамических монет за каждого и еще десять за тележку.

Она улыбнулась. Некоторые из остававшихся в тени инспекторов засвистели сквозь зубы. Один предложил всю плату за вход, если она подождет его за фонтаном Ярамуке на заходе. Она, как всегда, спокойно шла, не обращая внимание на них внимания, не замедляя и не ускоряя шаг, и свист прекратился еще до того, как они дошли до массивных ворот. Фермеры с глупым видом глазели на все вокруг, потом их лица повернулись к небу и они вообще застыли на месте. Ей пришлось позвать их по настоящим именам, чтобы привлечь их внимание и заставить идти вслед тележке. И вот они вступили на всегда оживленные, запруженные жителями улицы Урика.

Они почувствовали запах рынка еще до того, как увидели его: дурманящая смесь острых деликатесов плыла над ними, обильно сдобренная запахом натрия и смолы, дымом от угольных печей и, конечно, неистребимым запахом гнили.

Йохан остановился около огромного булыжника, отмечавшего границу рынка. Он покрепче сжал руки на ручках тележки, серьезно взглянул на каждого фермера, а потом еще более серьезно на нее.

— Оставайтесь как можно ближе ко мне, — предупредил он всех. — Но если вы собираетесь глазеть по сторонам, ищите вывеску: шагающий лев с пестиком. Это знак аптеки с лицензией, такие аптеки могут продавать Дыхание Рала официально, их-то мы и ищем.

— А что о тех, которые без лицензии-?

Йохан резко оборвал ее взмахом пальца. — Разница между аптеками с лицензией и без не видна на вывеске. Помните: держитесь как можно ближе ко мне.

Так они и сделали. Она охватила рукой одну из ручек тележки; это давало ей больше свободы смотреть по сторонам в поисках пестика — так как шагающий лев был нарисован практически на любой вывеске — пока они шли через рынок. Продавцы кричали им от каждой полуразрушеннй двери, предлагая одежду, дерево или изделия из кости. Грязные, оборванные мальчишки выпрашивали керамические монеты или предлагали купить перезрелые фрукты, очевидно украденные с прилавков других, более респектабельных рынков. Один ребенок ухитрился даже запрыгнуть в тележку и схватить полные пригорошни соломы, прежде чем она и фермеры сумели прогнать его.

— Что с ними случилось? Может быть они голодны? Может быть мы должны дать им что-нибудь? — беспокойно прошептала она Йохану.

— Держись ближе, — ответил дварф, и скежеща зубами он повторял эти слова каждый раз, после очередного набега.

Всякий дом и всякий ларек на эльфийском рынке был одинаково стар, неопрятен и наполовину разрушен. Вывесок с названиями улиц не было. Сами улицы отходили одна от другой под самыми разными углами и в самых неожиданных местах. Если бы она пренебрегла предупреждением Йохана и отстала бы от тележки, она бы мгновенно и безнадежно заблудилась. Калейдоскоп шума и цвета, который был таким привлекательным в ее воображении, стал намного менее интересным, когда она заметила враждебные взгляды и тайные псионические пробы, пытавшиеся прочесть ее самые тайные мысли.