Ускоряющийся - Михаил Рашевский

Но не успел договорить. Парень как-то шустро подобрал бейсбольную биту, даже кастет, захватил скинутый рюкзак — и необычайно быстро убежал во двор.

В арке густо стонали и матерились. Жорик же, схватив хрипящего Сеню за шкирку, оттащил его с мостовой, а потом скрипнул зубами, переживая унижение.

— Никогда, — выдавил он из себя. — Никогда не говори «никогда». Свидимся ещё… ниндзя хренов.

Диму трясло. Он побежал совсем не домой, нет, для дома он был уж слишком возбуждён. На недострой помчался. Счастливо разминувшись с несколькими компаниями, он пробрался на «своё» место, куда захаживать давно перестали «по причине стрёмности». А там, усевшись в позе лотоса на диван, Дима охватил себя руками — и попросту затрясся в нервной дрожи.

— Вау! — сказал он себе. — Я… я сделал это! Я подрался с этими гопниками! Я врезал им!.. Я врезал им… Ой, мама, что же теперь будет!

Картинки, одна ужаснее другой, пролетели перед глазами. Вот банда перехватывает его сестру, затаскивает в подвал, и там… Вот они, спрятавшись за углом в подземном гараже, поджидают, когда из припарковавшейся машины выйдет его отец… Вот на пролёт выше от их квартиры с железной колбой и в резиновых перчатках стоит Жорик, а колбе — кислота…

— Что же я наделал! — страх окатил Диму с ног до головы. Пойдя на такой серьёзный конфликт с местной гопотой, он совсем не продумал последствия. Вернее, он их все давно продумал, он их часто «смаковал», да так живописно, что заранее старался не попадаться на глаза негодяям, ускоряясь во дворе и обходя шпану стороной. Теперь-то уж поздно. Не побежишь обратно прощения просить. Или… побежишь?

— Не-е-ет, — Дима ощутил такой сильный протест, что соскочил с дивана и в волнении стал ходить по этажу туда-сюда, ероша волосы и пиная ни в чём не повинные кирпичи.

— К чёрту! — рубанул Дима воздух невесть как очутившейся в его руке битой. — Если посмеют что-то такое с моими сделать… поубиваю.

И вдруг он ощутил, что то, что только что сказал — правда. Да, он трусил и боялся всей этой гопоты, боялся получить теперь от них «подарочек» в виде кирпича на голову или костра под дверью квартиры. Но если они тронут его родных… воздух снова взвизгнул от удара по воображаемому противнику.

«Без разговоров! Каждого! Не щадя!»

— Однако надо быть теперь предельно осторожным, — сник вновь Дима. Выплеснувшийся адреналин схлынул, на его место пришла усталость. Несмотря на жаркую погоду и душный вечер июня, Дима почувствовал озноб. Его заколотило, и непонятно было, от чего больше: от нервов, страха или от холода.

Он опять вспомнил драку. Вспомнил, как, по сути, легко управился с шестерыми противниками. И даже без подручных средств. Ну, кастет, ладно. И всё же.

«Взять вот эту биту. Подойти к плохому человеку. Тюк! Несильно. И деньги плохого… Но стоп. Это ведь можно делать и без биты, я это и так делаю. Тут другое. Другое… Тюк! Плохого человека. Вот тот гопник, которому я кастетом раскрошил пальцы… бррр, с каким мерзким хрустом они поломались… он теперь нескоро вернётся к своим делишкам. Пока рука заживёт, пока сможет ею бить, если сможет вообще. Получается, я изменил его жизнь. Наказал. Я его наказал. Но он не один, кто нуждается в наказании. Таких — много, ой, много. Я их видел. Многих видел. Их надо наказывать… Наказывать… Всех их…

Тьфу блин» Бита выпала из его руки и с громким звоном упала на бетон перекрытия.

«Что на меня нашло? Я схожу с ума. Так только психопаты говорят: «наказать, всех их» и так далее. Вот нельзя мне в руки оружие брать. Вот как оно получается. Одному, а может и двум сломал руки, одному — нос, остальным яйца всмятку. Это ускорение… жуть, что творит с людьми.

А всё же. Всё же некоторых наказывать вот этим, — он пнул биту, — надо».

Он даже знал, кого — точно. Дима вспомнил, как неоднократно наблюдал у клубов и в злачных и тайных местах субчиков, что украдкой торговали наркотиками. Видел, как один из них продавал травку школьникам, а другой сбагривал героин золотой молодёжи. Вот их, наркоторговцев, и надо учить такими вот битами.

Наркоманы — худшее из всех «падших», считал Дима. Хуже них только серийные убийцы и политики. А наркоторговцы — распространители заразы. Их надо выкорчёвывать! Да, иногда мелькает в новостях, что, мол, полиция отследила трафик наркотиков или накрыла подпольный наркопритон, или арестовала какого-то наркобарона. Но это лишь для отчётности, для того, чтобы показать, что «борьба с наркотиками» имеет место быть, и на неё следует вкладывать бюджетные средства. А на самом деле, как видел Дима, всё и все у них куплены. Никакие показательные процессы не исправят положения. Никакие просветительские программы не достигнут цели.

Пока есть те, кто дарит другой, болезненно лучший мир.

Этих не уговоришь. Не заставишь. Их можно только запугать.

И теперь Дима понимал, что нашёл достойную цель для реализации своей суперспособности. Цель — и орудие красноречия.

Он поднял биту, взмахнул ею пару раз, послушал, как гудит вспарываемый ею воздух. Да, красиво говорит. Заслушаешься.

Шатун сегодня специально задержался на работе. И не зря!

Вот он. Вот тот, которого Борис искал не первый месяц. Попался.

На экран монитора была выведена картинка записи камеры наблюдения, испрошенная Шатуном для собственных нужд. Наживка из подставного мачо, направляющегося в казино, сработала.

Из пустопорожней болтовни на очередной пьянке опер выцепил как-то интересную информацию. Мол, у некоторых элитных казино завёлся искусный карманник, который вытаскивает деньги ну так незаметно и сноровисто, что даже не верится. Обычно таким случаям не придавали особого значения (Мало ли этих жалобщиков проигравшихся? Почитай, каждый день вызывают наряд, чтобы помогли охране вытащить из казино особо упирающихся посетителей.), списывали на отмазки и сказочки. Но вот шёл один отдать долг. Некрупный, а всё же чтобы не обвинили в мухлеже, пересчитал при свидетелях деньги и под постоянным наблюдением этих самых свидетелей пришёл к казино. Увы, сумма на месте не сошлась. Ненамного, но всё же. Была большая ссора и драка, и потому этот случай попал в полицейские хроники. И опять же, всё можно было бы списать на ловкость рук, на мелкие разборки, но такие казусы случались теперь почему-то постоянно и что странно: по всему городу. Целая шайка карманников? Или какой-то дурацкий новомодный флешмоб под названием «у меня украли деньги»? Не получался флешмоб: слишком разные люди в него были вмешаны. Однако прослеживалась тенденция: атакам подвергались моты и небедные люди. Заявлений в полицию они не делали, но меж собой байки о карманниках гуляли.