Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы - Орхан Кемаль

— Ты от кого слышал?

— От Нуха.

— Если Нух сказал, значит, точно… Нух тоже теперь покоя не знает… Хоть и пытается ладить с Муртазой, но у самого на сердце кошки скребут…

— Это точно, теперь этого типа все побаиваются.

— Будешь тут бояться…

— Я рассказывал начальнику ткацкого цеха о выходках Муртазы, тот все смеялся…

Кто-то заметил, что ткач Рыжий Ибрагим сунулся в будку дежурного сторожа.

— Мы тут, черт подери, треплемся, а Рыжий пошел будить Азгына.

Все повернулись к будке.

— Эй, Рыжий, слышь, Рыжий! — закричал Бекир Камбала.

Ибрагим оставил Азгына в покое и подошел к товарищам.

— Чего орете?

— Зачем будишь человека, не даешь ему поспать?

— А почему бы и не разбудить?

— Зачем будить? Сейчас явится переселенец, поднимет шум. Азгын в ответе не останется. Сцепятся они — будет настоящее кино…

— Вы ничего не соображаете. Слышали, что было с беднягой Ферхадом? Жалованье за четыре дня удержали. То же будет и с Азгыном. Технический директор только и ждет, чтобы ему капнули на кого-нибудь.

Как раз в этот момент из-за угла нижнего склада с хлопком показался Муртаза. Но там было темно да и далеко от уборной, поэтому никто не обратил на него внимания. Муртаза, завидев яркий свет в уборной, прибавил шагу. Когда он был уже совсем близко, его заметил Бекир Камбала.

— Ну вот, пожаловал собственной персоной! Братцы, что бы он ни говорил, молчим, не обращаем внимания. Будто и не слышим.

Проходя мимо будки старика Азгына, Муртаза заглянул в оконце, увидел спящего сторожа и мигом забыл о тех, что болтали, собравшись в уборной.

— Так-так! — произнес он угрожающе и принялся пинать будку ногами.

— Господи помилуй! Спаси аллах! — завопил Азгын, когда голова его стала ударяться о стенки будки, ходившей ходуном.

Старик выскочил из будки и столкнулся с Муртазой. Из уборной высыпали рабочие.

— Срам! Позор! — орал Муртаза. — Сторож в уборной — это уже начальник. Какой пример подаешь? Постыдился бы своих седин, храпишь на службе!..

Старик Азгын, огромный, рослый, широкоплечий, с пушистыми седыми усами, свисавшими по краям рта, был величествен. Он грозно озирался по сторонам, похожий на разбуженного льва. Когда наконец Азгын начал разбирать поток слов, который на него обрушил надзиратель и в котором то и дело слышалось «уборная», «служба», «начальство», «служащие», «дисциплина», «курсы», старик обозлился и рявкнул:

— Хватит! Заткнись! Я и твою службу, и твою мать, и тебя самого!.. Уснул на минуту человек, ишь беда какая! Свет, что ли, перевернулся?..

— Должен перевернуться от таких слов и такого поведения! — в ответ надрывался Муртаза. — Стыд! Позор! Седин своих постеснялся бы…

Окружавшие их плотным кольцом рабочие в восторге гоготали. Азгына уже невозможно было остановить, он осыпал Муртазу ругательствами, поминая его мать и жену, его потомство, и двуличие, и веру, и все на свете.

— Убирайся отсюда к чертовой матери! — кричал старик. — Катись, да побыстрее! Не то уши пообрываю!..

— Он еще угрожает!

— Уйди лучше!..

— А если не уйду?

— Слышь, уходи, брат!..

— А вот и не пойду!..

— О господи, прости и помилуй! Ты что, назло? Беду на ночь глядя хочешь накликать?

— Ни беда, ни зло мне не страшны. Я на службе, и ты мне не указ! Застукал тебя спящего во время исполнения служебных обязанностей! Ясно?

— Ну и что?

— Доложу, как положено, а если повторится…

— Ну?

— Вот и ну!.. Узнаешь тогда!..

— Ладно! Дуй давай побыстрее, докладывай! И поторапливайся! Понял? — крикнул Азыган и подтолкнул Муртазу в плечо.

— Не пойду! — уперся надсмотрщик.

— Я тебе сказал, чтоб убирался отсюда!

— А почему я должен уходить отсюда?

— Он еще спрашивает?! Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед пророк его!.. — возопил Азгын и сгреб Муртазу в охапку. — Почему, спрашиваешь? Ха! Сейчас рога обломаю, тогда поймешь!

Извиваясь в объятиях старика сторожа, Муртаза орал:

— Брось! Слышь, говорю, брось свои штучки, старик! Стыдно, старик, брось, говорю!

— Почему стыдно? За что мне стыдно должно быть? А? Дочь моя шлюха, что ли? Или сын мой ославился? Ну, скотина, ответь! Почему мне стыдно?

— Оставь, старик, говорю! Пусти, старик…

— Сейчас рога обломаю!..

— Хуже будет, старик! Говорю тебе, оставь!..

— Пусть хуже будет! А тебя, скотина, проучу!..

Окружавшая их толпа улюлюкала, гоготала, хлопала в ладоши. Шум вокруг стоял невообразимый.

— Тебе говорят, брось, старик! Вишь, вокруг рабочие!.. Слышь, говорю, рабочие вокруг нас!..

— Пусть смотрят, на то и собрались вокруг нас! Иль рабочие не рабы аллаха?

Бекир Камбала дул, изображая надрывный плач зурны. Джамал Шпулька барабанил себя по животу, гулко охая… Вокруг сторожа и надзирателя толпа все росла, подбегали новые зрители. Улюлюканье, гогот, крики, вой — казалось, толпа обезумела. Бекир Камбала, схватившись за живот, согнулся от смеха в три погибели.

— О боже! — давясь, выкрикивал он. — Сейчас лопну! Ну и кино! Ну и представление!

Старик Азгын все крепче сжимал Муртазу в своих могучих объятиях, оторвав его от земли. Тот уже только хрипел. Рыжий Ибрагим и еще несколько рабочих с трудом вырвали надзирателя из рук сторожа.

— Не дам! — кричал Азгын. — Оставьте его мне! Отойдите все, кто почитает аллаха!

— Кончай, Азгын-ага! — уговаривали его рабочие. — Натворишь беду, потом не расхлебаешь. Хватит с него и этого урока. Собаку дразнить — только…

— Эй, оставьте меня! Что толку, если я не рассчитался с ним сполна? Слышь, ты, переселенец, сын переселенца! Где вы были, когда мы пули всаживали во врагов проклятых? А? Где? Вы предатели, в ваших жилах течет кровь наших врагов! Думаете, если вы живы, так мы умерли? Иль Азгын-ага уже сдох?.. Я был в свите самого Джемаль-паши, слышь, ты, скотина! Не осталось ни Йемена, ни Египта, ни Галиции[83]… Где мой дом, где мой сад? Где все мое имущество? Где, я спрашиваю? Или умерли мы уже все? Вы приехали сюда, в эту страну, завладели нашими домами, нашими полями…

Муртазу проводили до ткацкого цеха. А возле будки все еще расхаживал Азгын, поглаживая усы, продолжая сердито бурчать:

— Эх, упустил скотину… Не дали свести счеты с проклятым. Уж я ему показал бы…

Появился запыхавшийся контролер Нух.

— Что тут стряслось? С кем поругался Азгын?

Люди рассказали Нуху обо всем, что произошло. Контролер слушал, качал головой и причмокивал от удовольствия. Потом подошел к старику, который все еще ворчал и ругался.

— Ну что? — спросил контролер. — Чего расшумелся?

— Он, скотина, думает меня запугать, как Ферхада! Не на такого напал! — опять раскипятился Азгын.

— Успокойся. Скажи, как дело было.

— Он уже попал ко мне в когти, так нет, отняли добычу… Ох, и отделал бы я его…

— Ладно тебе! Расскажи лучше, чего он к тебе прицепился.

— А так, ни за что, вздремнул человек малость. Вдруг — трах-бум-тара-ра-рах! Думал, землетрясение, даже оробел. Говорю ему: «Брось! Проваливай отсюда!», а он пристал, все лезет ко мне, ну я и не утерпел. Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед пророк его! И взял его в оборот! В моих когтях уже был, да не дали с ним рассчитаться…

— Вот и хорошо, что не дали. Он бы тебя потом со света сжил. А впрочем, молодец! Гляди, старик-старик, а такую трепку ему задал.

— Со мной и молодому не справиться! Таких, как эта скотина, я двоих согну в бараний рог…

— Где найти управу на этого типа? — спросил Нух. — Суется всюду, громы и молнии мечет. Ни с начальством, ни с мастерами, ни с рабочими не считается… Пятнадцать лет служу на фабрике, а такого не видел!

— Это все твой Кямуран! — ответил старик. — Не взял бы он его сторону, не обнаглел бы этот тип сверх меры…

— Верно говоришь: Кямуран его сторону держит. Ему бы только стравливать людей.

— Да я твоего Кямурана!..

— И не боишься?

— А чего мне бояться?

— Помолчи лучше. Дойдет до него не сегодня-завтра.

— Ну и пусть. Не больно испугался. Когда я во гневе, мне сам черт не страшен.

Из цеха прибежал запыхавшийся Бекир Камбала.

— Чего вы здесь стоите? Главное кино у нас там. Давайте скорее!

— Что еще приключилось?

— Да все ваш Муртаза… Отсюда его увели, так он с нашим шефом сцепился.

— Ты серьезно?

— Честное слово!

— Из-за него?

— Ей-богу, не знаю. Не прошло и пяти минут, как он ввалился к начальнику цеха, а тот вдруг выскочил и давай во всю свистеть в свой свисток. Сбежался народ. Шеф кричит: «А ну, возьмите этого бездельника, вышвырните его из цеха!» Наладчики и сменные мастера сгребли Муртазу и выволокли из ткацкого…

— Ну, ты и нагородил! — смеясь, сказал Нух. — Опять этот тип отмочил какую-нибудь глупость?.. Ты, Азгын, посиди здесь, а я схожу разузнаю.