Дорогами Чингисхана - Тим Северин

Я решил, что ничего больше не добьюсь от Старухи, не злоупотребляя гостеприимством ее семьи и не рискуя показаться назойливым. Рассказ Самги о том, как она стала шаманкой, звучал очень правдоподобно. Ее юность проходила в то время, когда шаманизм в Монголии был делом обычным, и она обучалась у шаманов старшего поколения. Базовый ритуал, который она показала, по всей видимости, был аутентичным.

Больше я не размышлял над нашим странным приключением до тех пор, пока, через два месяца, не вернулся домой. Перед началом сеанса Старуха говорила, что власти шамана мешают яркий свет и электричество. Когда мы толпились в тесном гыре, я заснял шаманский обряд на пленку. Хотя в шатре царил полумрак, у меня не было переносного освещения, так что ни свет, ни электричество не вторгались в священнодейство. Но электричество в камере все-таки использовалось, о чем я Самге не сказал. Камера питалась от шести пальчиковых батареек и имела небольшой дефект в электрической схеме, о чем я не знал. У нее сел конденсатор, и моторчик давал искру, которая записывала на звуковую дорожку треск, похожий на шкворчание сала на сковородке. Когда я стал смотреть запись, то обнаружил, что треск присутствует на записях до обряда и после него, но само камлание, когда шаманка находилась перед камерой, записалось с совершенно другим звуком. Треск тоже был, но едва слышный. Я, конечно, списал это на совпадение, как и историю с очками в квартире Дока; все проще, чем предположить, что нелюбовь шаманки к электричеству позволяет ей подавлять электрические разряды.

Но все это уже позднейшие размышления. Я не совершал повторного визита к Самге, чтобы проверить ее волшебную силу. Напротив, я считал такую проверку недопустимой. Зато мне посчастливилось увидеть то, что составляло главную цель моего путешествия — сохранившийся кусочек мира Чингисхана. Не забудем и тот факт, что семья Старухи всерьез считает ее шаманкой. Ценность «правовещателя» для общины в том, что он (или она) обладает особой силой, ему можно доверять, с ним можно советоваться. В случае Самги все обстояло именно так. Поистине вера окружения делала Самгу хранительницей шаманских традиций, уходящих корнями ко временам Чингисхана.

Семья не отпускала нас до тех пор, пока Пол не сделал снимки. Все расположились перед объективом. Самга надела тувинский национальный костюм и взяла на руки спеленатого младенца. Пол, которого, как и меня, впечатлила чистосердечность Самги, задал ей под конец вопрос, какой совет она дала бы молодому поколению? Старуха ответила, не задумываясь. «Я сказала бы: „Уважайте природу, которая есть все, что вас окружает! Берегите реки и ручьи, потому что они дают вам воду для питья! Берегите небо и воздух, которые вас согревают! И берегите землю, потому что она кормит вас!“» Что ж, мудрость тувинской шаманки — истинная мудрость на все времена.

Глава 16. Вечный образ

Главная цель моей поездки в Монголию заключалась в том, чтобы изучить, несколько сохранился в стране традиционный уклад жизни. Поездка меня не разочаровала. Прошел почти месяц с тех пор, как мы с Полом выехали за ворота монастыря Эрдени-Дзу в сопровождении наших монгольских спутников и табуна запасных лошадей и объехали каменную черепаху Каракорума — памятник империи Чингисхана. За это время мы повидали горы Хангая в пору весеннего цветения. Полной противоположностью им предстал выстуженный Хэнтэй. Мы повстречали казахов, которые охотились с орлами, побеседовали с шаманкой, счастливо избежали соприкосновения с Черной Смертью и стали свидетелями того, как возрождается буддийская вера под руководством семидесятилетних лам, избежавших «большой чистки» тридцатых годов.

После беседы с Самгой я вернулся в Улан-Батор вместе с Полом и Доком. Там мы поинтересовались, как идут дела у Ариунболда, Байяра и Делгера. Но новостей не было. Никто ничего не слышал. Им предстояло добираться до Баян-Улгия по засушливым равнинам, и, кажется, путь занял больше времени, чем предполагалось изначально. Только в январе следующего года Док написал мне, что всадники в сентябре добрались до Баян-Улгия. Точной даты он не знал, поскольку видел Ариунболда лишь мельком, но порадовался, что хотя бы три человека проявили достаточно упорства, чтобы пройти маршрут до конца. Я согласился с ним. Это была великолепная попытка. Однако средняя скорость всадников составила две трети от той, над которой спорили Ариунболд и Герел. Я надеюсь, что если амбициозный план по конному путешествию на Запад все же воплотят в жизнь, этот факт примут к сведению.

Сам Ариунболд прислал мне вежливое поздравление с Новым годом, но не упомянул ни о результатах поездки, ни о том, когда состоится великий трансконтинентальный поход. Немного больше информации я получил из фильма, который снял и прислал мне Байяр. Там была сцена, когда пришлось подковывать лошадей. Это не входило в первоначальный замысел, и проделали работу довольно небрежно. Лошадей повалили на землю, и какой-то местный «умелец» приколотил самодельные подковы обычными гвоздями. Я решил, что копыта монгольских лошадей достаточно крепкие, чтобы разок-другой выдержать такую процедуру, но если повторять ее многократно, то долгого пути они не выдержат.

Из письма Дока я узнал также, что дареных коней оставили зимовать в Баян-Улгие. Кажется, путешественникам все же удалось справиться с предубеждением против казахов-коноедов, поскольку монгольского табунщика они там не нашли. Хотя бы один урок из этой экспедиции извлечен — теперь они будут доверять доброй воле тех, кто им встречается на пути, и сотрудничать с ними. Но Док не знал, вернулся ли Герел в состав группы и продолжат ли Байяр и Делгер в следующем году путь через Алтай и Казахстан — следующий этап пути к Франции. Со стороны это предприятие кажется весьма сомнительным. На территории Советского Союза царит гражданский и экономический хаос. Трудно поверить, что правительства советских республик станут тратить время и силы на кучку монгольских всадников.

Да и в самой Монголии появилось немало проблем. Страна ощутила дуновение ветра перемен. То лето, когда мы с Полом путешествовали верхом, оказалось последним для старых порядков Монгольской Народной Республики. Кончилось спокойное время, когда СССР оказывал помощь и давал указания. С монгольской земли выводили не только советские войска и военные базы. Иссякала советская экономическая помощь — правительство находило другие объекты вложения средств, поважнее. На душу населения Монголии перечислялось значительно меньше помощи, чем Кубе — любимому чаду Восточного блока.

Еще хуже стало, когда советское правительство потребовало вернуть часть помощи, которая составляла государственный долг Монголии. Это требование Монголия выполнить не смогла, и наказанием явилось прекращение поставок дешевого топлива, от которого зависело монгольское хозяйство. Встала транспортная система, замерла система распределения ресурсов. Создалась нелепая ситуация: в стране, где чрезвычайно велико поголовье скота, будь то овцы, лошади, коровы или козы, столицу не могли обеспечить мясом. Овощам тем более неоткуда было взяться.