И. о. поместного чародея - Мария Заболотская

— Что?! — подпрыгнул в седле Виро, явно неприятно удивленный. — Да так мы ведь дотемна не успеем вернуться! Я-то думал, деревня за первым же поворотом. Что ж это получается?!..

Я промолчала, так как изначально предполагала вовсе не возвращаться и не продумывала этот аспект. Констан, видимо принявший близко к сердцу волнение спутника, успокаивающим тоном произнес:

— Да ничего ить не случится. Господин Теннонт остался на хозяйстве. Я ему все объяснил перед тем, как уходить. Да и что там за заботы? Еды наварено, все прибрано… Почитай, только кур в курятник загнать по вечеру да пшена им насыпать. Но он вроде как все понял из моих объяснений — справный господин такой…

Я сглотнула, откашлялась и уточнила:

— Ты сказал господину Теннонту, чтобы тот покормил кур и закрыл их в курятнике?

— Ну да, — согласился Констан с невозмутимым видом человека, воспринимающего жизнь безо всяких ненужных условностей. — А что, еще что-то надо было сделать?

«Злонамеренный и могущественный маг, вынашивающий какой-то коварный план, вполне возможно, имеющий своей целью порабощение мира, сейчас бродит вокруг курятника с горшком пшена и орет „цып-цып-цып!“» — мысленно подытожила я наш диалог и покачала головой, не находя слов для продолжения беседы. Виро тоже как-то напряженно молчал, явно представляя ту же картину, что и я.

Констан, поняв, что у него появилась возможность продолжать пение, снова монотонно загудел, временами пугая меня неожиданными и визгливыми восклицаниями: «Ой!» и «Ай!», которыми начинались некоторые особо трагические куплеты. Так прошло еще минут двадцать.

— Черт с вами, давайте разговаривать! — почти выкрикнул Виро, снова мастерски улучив момент, когда певец переводил дух.

«Ага, так вот в чем польза дорожных песен!» — сообразила я. Как же я сразу не догадалась, что они рано или поздно заставят разговориться даже самого угрюмого молчуна, если тот, конечно, не глух как пень!

— Давайте! — так же быстро ответила я и сразу же перешла к делу: — Откуда родом будете?

Виро вздохнул, как человек, понимающий, что от его красноречивости сейчас многое зависит (Констан шагал с приоткрытым ртом, явно готовясь продолжить пение при любом удобном моменте).

— Большую часть жизни своей я провел в Эзрингене, — начал он тоскливо. — Десять лет нахожусь в услужении у господина Теннонта, благодаря чему повидал многие страны; о некоторых вы, подозреваю, даже не слышали. Ни один край невозможно узнать как следует, не воздав должное его кухне. Среди прочих мне бы хотелось отметить дивный вечноцветущий Лианн, где чудная кухня: морепродукты и южные вина. Изюминкой лианнской кулинарии являются устрицы, приправленные…

Спустя полчаса я уже горько жалела, что не стала подпевать Констану. Виро действительно побывал во многих странах и, неукоснительно следуя своей житейской философии, базирующейся на невероятной прожорливости, изучил множество рецептов, слушать подробный пересказ которых было решительно невозможно, учитывая, что последнее время я питалась крайне нерегулярно. Скоро урчание моего желудка стало заглушать фырканье коня.

«Как же хорошо было идти в Воротища в одиночестве!» — с горечью думала я, с сожалением глядя на остающиеся позади черничники, урожай которых радовал глаз.

— …а главный секрет в том, чтоб вымочить мясо перед приготовлением в особом маринаде, — вещал злодей, войдя во вкус.

Я решила про себя накрепко запомнить, что столь ярко выраженное пристрастие к многословному описанию пищи подозрительно и может считаться полноправным признаком преступного склада ума.

— А родственники у вас есть? — в отчаянии спросила я, хотя прекрасно понимала, что семейные отношения у нелюдей отличаются от человеческих, но ведь можно было и соврать что-то складное! Минут на десять!

— Сирота, — ответствовал Виро.

Я устремила умоляющий взгляд на Констана, надеясь из последних сил, что уж у этого увальня должно быть значительное количество братьев и сестер, рассказ о которых позволит нам не вспоминать сегодня о приготовлении буженины по-теггэльвски.

— Дед был, но помер недавно, — сказал этот любитель бесконечных песнопений, даже не сделав попытки поделиться с нами историей, как покойный дедуля драл его за уши.

Я решила, что, пожалуй, дальше побегу трусцой. Силы мои были на исходе. Еще один рецепт или куплет меня бы просто доконали.

В это время впереди показался просвет. Судя по всему, мы добрались-таки до Косых Воротищ.

ГЛАВА 20,

в которой оказывается, что помощники вредны не только в пути.

— Это та самая деревня? — с некоторой брезгливостью осведомился Виро, окидывая взором пейзаж, который открывался с опушки.

— Она, а как же, — мрачно пробурчала я, осматривая еще не позабывшиеся мне с прошлого избы разной степени кривобокости, окруженные заросшими огородами и пустырями.

За то время, которое прошло с моего последнего сюда визита, успели сгореть две хаты на западной околице, а также кто-то украл ведро из колодца, у которого я некогда мыла ноги. Пропажа ведра меня и вовсе огорчила, так как теперь я не могла решить, обуваться мне или нет. По всему выходило, что бродить по кладбищам босиком — глупое и опасное занятие, но и пачкать свои единственные башмаки не хотелось.

— Эй, вам ведро надыть? — раздался звонкий детский голосок.

Я обернулась, смерила взглядом существо неопределенного пола, похожее на меня в детстве как две капли воды, и с некоторым подозрением согласилась с предположением юного воротищенца или воротищенки.

— Дык я принесу! — радостно заявил благодетель, которого я для удобства решила считать все-таки относящимся к мужскому роду, и действительно исчез в мгновенье ока.

Спустя минуту он вернулся с бадейкой, едва ли не с себя размером, но не торопился отдавать, держась на некотором расстоянии и прижимая ее к себе.

— А если вы ее возьмете да и не вернете? — прищурившись, выдал он, с особым подозрением задержав взгляд на Виро, видимо посчитав его наиболее вероятной кандидатурой на роль потенциального похитителя бадеек.

— На кой ляд нам твое ведро? — возмутился Виро. — На голову я его, что ли, надену?

Следующим испытующим и выразительным взглядом мальчишка дал понять, что не считает эту версию такой уж несостоятельной, приведя Виро в состояние ледяного бешенства.

— Ладно, — сдалась я первой. — Денег мы тебе не дадим, и ведро нам твое не нужно. Проваливай.