Кое-что по секрету - Люси Даймонд

– Да, – сумела вымолвить она. – О да!

– Ты это слышал? Она сказала «да»! – громко воскликнула Элси, ни капельки не стесняясь, но Банни уже было все равно. Ее не волновало ничего, кроме Дэйва, который нагнулся к ней и поцеловал так нежно, с такой любовью, что ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно.

Глава двадцать шестая

У Полы выдался хороший день. Она только что показала одной заинтересованной паре совершенно очаровательный особняк в двух шагах от Йоркского собора и была уверена, что в течение сорока восьми часов они придут на второй просмотр или, возможно, предложат свою цену. Особняк был редкостью для Йорка – в георгианском стиле, красиво отреставрированный. Сюда можно сразу въезжать. Ключи все еще позвякивали у нее в кармане (она собиралась отвезти их в офис на следующий день), когда Пола шла следом за официанткой в белой форме и за своей матерью вниз по лестнице в нижний зал ресторана «У Бетти», где они с Джини договорились выпить чаю и пообщаться. Да, она снова сбежала с работы на час раньше. И нет, она не испытывала ни малейших угрызений совести.

– Я не могу поверить, что твой брат оказался на такое способен, – сказала Джини после того, как они сделали заказ, уютно устроившись за столиком на двоих в окружении деревянных панелей и мягко сияющих настенных ламп. Их посадили рядом с шумной семьей с тремя маленькими детьми. Они только что побывали в музее викингов и настаивали на том, чтобы не снимать шлемы за столом. – Это я о Джоне, разумеется. Стыд и позор! Каков наглец! Позвонить мне из Эдинбурга и объявить, что он влюблен в эту… эту девушку! «Ради всего святого, – сказала я ему, – возьми себя в руки и прекрати вести себя как законченный кретин!»

– Ты ему так сказала? – уточнила Пола, стараясь не захихикать при мысли о том, что мать устроила Джону одну из своих легендарных головомоек по телефону. Даже когда тебе уже сорок, трудно не испытывать удовлетворение, когда родители отчитывают твоего брата, особенно если этот самый брат всегда был самопровозглашенным Золотым мальчиком. Пола сразу вспомнила своих сыновей. Каждый из них всегда радовался, когда другой попадал в неприятности. «А я хорошо себя вел, мама?» – обязательно раздавался торжествующий вопль. Поле очень хотелось тоже так завопить, но она сумела сдержаться.

– Да, именно так я ему и сказала. Хуже того, я успела выпить шерри, поэтому дала волю эмоциям. Во что, с его точки зрения, он играет, а? Грязный старик, вот кто он такой, крутит роман с молоденькой девушкой! Это отвратительно! – Вдруг губы Джини задрожали. – Как он смеет портить жизнь моим внукам? Безусловно, он мой сын, мой первенец, и, разумеется, я люблю его всего, до последней клеточки. Но так поступить, так себя вести… Мы с отцом его так не воспитывали. «Мне за тебя стыдно, – сказала я Джону. – Ты не тот сын, каким я тебя считала».

Джини выглядела очень расстроенной, и Пола почувствовала себя неловко из-за того, что так глупо фыркнула от смеха.

– Печально, – согласилась она. – Дело даже не в том, что эта девушка так молода, а в том, что Джон смог так обойтись с Робин и детьми. Что это за игры?

– Бедная Робин! – воскликнула Джини. – Не знаю, как мне поступить, заехать к ней или нет. Вдруг Робин не хочет больше иметь ничего общего с нашей семьей.

– Думаю, она хочет, – ответила Пола. – Уверена, она оценит, если ты к ней заглянешь. Более того, Робин и сама волновалась, что мы от нее отвернемся или что-то в этом роде. Бросим ее, как это сделал Джон.

– Она так сказала? – Джини пришла в ужас. – Откуда такие мысли? О! Спасибо, – поблагодарила она официантку, которая принесла им поднос с чаем. – Красота! Боже, как же я скучала по чаю, пока была в отъезде. Чай за границей – это совсем не то. Он не так хорош.

Они принялись разливать чай по чашкам и разбавлять молоком, когда Пола решилась задать главный вопрос.

– Как у вас дела с папой? – спросила она, снимая миндаль с верхушки скона «Толстый плут» и отправляя орех в рот. – Каково тебе было вернуться к нормальной жизни? Ты говорила, что он несколько раз помыл посуду и даже приготовил омлет с сыром.

Джини улыбнулась краешком губ, намазывая сливочным маслом булочку.

– Вчера утром Гарри даже принес мне завтрак в постель, – ответила она. – Честно говоря, не знаю, что ты ему сказала, но он стал очень много помогать по дому. Что же до наших отношений… Мы над ними работаем. Мы поговорили, – Джини замялась, как будто была не в силах произнести эти слова, – о его романе на стороне и об этой женщине, которая называет себя его дочерью…

– Я почти уверена, что она и есть его дочь, мама, – мягко сказала Пола.

– И мы просто пытаемся это принять. Гарри может бесконечно повторять, как ему жаль, но в конце концов это надоедает. Поэтому я сказала «ладно», и «не важно», и все в этом духе. Но дело в том, Пола…

Дети за соседним столиком принялись лупить друг друга по шлемам пластмассовыми мечами, и Поле пришлось нагнуться к матери, чтобы услышать.

– Да?

– Дело в том… – повторила Джини, внезапно закрывая лицо рукой, как будто ей стало стыдно. – Ты будешь считать меня ужасной женщиной, но я и сама не слишком хорошо вела себя в отпуске.

– Прекратите немедленно, – прошипела женщина за соседним столиком, отобрала мечи у детей и спрятала, чтобы они их не достали. (Поле всегда нравилось видеть в общественных местах непослушных детей и вышедших из себя родителей. После такого она всегда выше оценивала собственные материнские способности или их отсутствие.) И тут до нее дошел смысл слов матери.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Пола. – Что ты сделала? – продолжила она, не получив ответа. – Мама?

Джини вздохнула.

– Я хорошенько повеселилась, назовем это так, – призналась она, потягивая чай. – Возможно… – Ее рука дрожала, когда она ставила чашку на блюдце. – Возможно, веселья было слишком много.

Вот это да. Поле не понравились слова матери. Только бы мама не решила признаться в том, что занималась безудержным сексом по всей Мадейре.

– Ты сказала «слишком много веселья», – осторожно начала Пола, мысли у нее путались. – Ты же не… Мама, ты же не завела роман сама, нет?

После ужасного для Полы молчания Джини медленно покачала головой.

– Нет. Но я хотела это сделать, – проговорила она