Полная история христианской церкви - Александра Бахметьева

Между тем Собор в Сардике, тщательно разобрав все обвинения, полностью оправдал Афанасия. Более того, установил не принимать другого Символа веры, кроме Никейского. Император Констанс тогда стал настоятельно требовать от брата, чтобы он возвратил Афанасия из ссылки, грозя, в случае отказа, силой оружия восстановить пастыря, желаемого всей паствой. Констанций устрашился угроз брата и написал к Афанасию письмо, в котором приглашал его возвратиться. Но в то же время он не отменил своих прежних указов против православных, и, если бы Афанасий, поверив его письму, поехал в Александрию, его жизнь была бы в опасности. Он медлил ехать; Констанс настаивал, повторяя свои угрозы. И Констанций, боясь войны, написал еще два письма, в которых настоятельно просил Афанасия возвратиться, торжественно уверяя в безопасности и в своем расположении. Тогда он уже и отменил все распоряжения против православных и предписывал гражданским властям в Египте оказывать Афанасию всякое уважение. Пока все это происходило, арианский епископ Григорий Александрийский скончался в 345 г. Только тогда Афанасий поехал в Александрию. Его возвращение было настоящим торжеством: народ с радостными восклицаниями толпился вокруг мужественного страдальца, скитавшегося в изгнании более семи лег, паства ликовала. В Антиохии Афанасий виделся с императором, и благосклонность, оказанная ему Констанцием, устрашила даже самых отъявленных его врагов. Они теперь с наглой угодливостью искали примирения с ним, отреклись от своих прежних действий и письменно осуждали то самое учение, за которое стояли. Все это делалось из страха и с затаенной ненавистью, которая должна была опять вспыхнуть при удобном случае.

Афанасий хорошо знал своих противников и не верил им. Но вся его деятельность теперь была посвящена пастве. Он ревностно старался уврачевать зло, которое нанесли ей ариане. Объяснениями истинного учения, силой назидательного слова он старался возвратить заблудившихся и укрепить верных служителей Христа. Много радости доставляла ему любимая паства. Гонения за истину возбудили в ней горячую ревность к вере, Церковь как бы обновилась духом. Пламенной молитвой и усердием ко всякому доброму делу православные выражали свою радость и благодарность Богу. Делались значительные пожертвования на содержание бедных. Каждый дом походил на церковь по благочестию живших в нем и постоянным молитвам, воссылаемым в нем к Богу; везде славилось имя Афанасия. Христианский мир смотрел на него, удерживая за собой только власть приводить в исполнение решение Церкви, но не стесняя свободы обсуждения. «Я епископ внешних дел», — говорил он иногда. Но вовсе не так действовал Констанций. Он оставлял за собой право разрешать самовластно все богословские вопросы и силой поддерживал свои решения. Теперь он велел обнародовать в виде указа исповедание веры, сочиненное им самим под руководством ариан и которое он выдавал за вдохновенное свыше. Это исповедание возбудило в народе сильное негодование.[142]

Сам Констанций (за завесой) присутствовал на заседаниях Собора, чтобы направлять их согласно своей воле. Нашлись, однако, некоторые мужественные епископы, которые не побоялись стоять за правое дело. Люцифер, епископ Сардинского города Кальяри, смело обнаруживал недобросовестность обвинителей Афанасия и решительно отказался подписать осуждение. Тогда Констанций, в страшном гневе, внезапно явился среди собрания. «Я сам обвинял Афанасия! — воскликнул он. — Для меня поверьте им».

— Противно правилам Церкви осуждать отсутствующих и входить в общение с еретиками, — возразил Люцифер.

— Моя воля — вот для вас правило! — воскликнул гневно Констанций. — Повинуйтесь моему требованию, или я вас всех сошлю в ссылку. — И при этом он вынул меч.

Многие уступили, но Люцифер, Евсевий Верцельский, Дионисий Миланский остались тверды и были сосланы в заточение в далекие страны. С ними обращались чрезвычайно жестоко. В Милане был назначен епископом арианин Авксений, и во все города было послано епископам повеление подписать осуждение Афанасия под угрозой низложения и ссылки.

Римский епископ Либерий не присутствовал на Миланском Соборе и твердо стоял за Афанасия. Констанций, желая склонить его на свою сторону, послал к нему своего любимого евнуха с дарами. Либерий отверг дары и сказал посланному: «Пусть соберется правильный Собор, без страха мирских судей, с одним только страхом Божиим и канонами апостольскими; пусть примет Символ Никейский, и тогда мы рассмотрим дело Афанасия». Евнух положил привезенные дары на гробницы апостолов, Либерий приказал их выкинуть, как цену крови. Тогда Констанций прибегнул к силе. Чтобы не произошло волнения в Риме, он ночью велел схватить Либерия и привезти его к себе в Милан. Тут он стал с угрозами убеждать его подписать низложение Афанасия.

— Государь, — сказал епископ, — суды церковные должны быть правдивы, а Вселенская Церковь признала Афанасия невинным.

— Дерзаешь ли ты один возноситься против всего мира? _ воскликнул Констанций с гневом.

— Если останусь и один, истинная вера не погибнет, — возразил Либерий. — В Вавилоне три отрока ее поддержали.

Царь стал угрожать епископу.

— Соглашайся, — говорил он, — и возвратишься в Рим, иначе пошлю тебя в заточение. Даю тебе три дня, чтобы решиться.

— Я уже простился с братьями в Риме, — отвечал Либерий, — три дня или три месяца не переменят моего решения. Посылай куда хочешь.

Либерия сослали в заточение во Фракию, а вместо него назначили в Рим другого епископа, Феликса, которого, однако же, народ не признал. В Риме произошли смуты и волнения. К сожалению, епископ Либерий не выдержал до конца своего подвига, и через три года заточения согласием на арианское исповедание купил позволение возвратиться в Рим.

Такое же печальное малодушие проявил и Осия Кордовский, который до той поры был твердым защитником Афанасия. Вся Церковь уважала его. Когда Констанций стал увещевать его подписать осуждение, он отвечал: «Государь, я претерпел мучения за веру при Мак-симине; я готов страдать и теперь; но не подпишу осуждения Афанасия, которого Церковь признала правым».

Констанций сослал и Осию в заточение в Сирмиум, где держал его больше года. Истомленный страданиями и болезнью, столетний старец согласился подписать неправославный символ, но осудить Афанасия не согласился. Уступки Либерия и Осии глубоко опечалили верующих, но, скорбя об их слабости, они все-таки с благодарностью вспоминали их прежние заслуги.

Что же в это время делал Афанасий? Конечно, он знал опасность, грозившую ему, но, твердый и неустрашимый, весь преданный своему служению, он спокойно правил Александрийской Церковью. Он старался приготовить паству к предстоявшему гонению и поучениями внушил ей твердость и непоколебимое упование на Всемогущего Бога. Вскоре после Миланского Собора в Александрию был прислан царский сановник с требованием, чтобы Афанасий оставил свою Церковь; однако сановник не предъявил письменного повеления от императора. Афанасий же имел несколько писем, в которых Констанций, находясь еще под страхом брата, уверял его, что он до конца жизни останется в Александрии. Афанасий имел полное право опираться на эти уверения и отвечал, что не может оставить паству без письменного на то повеления. Но буря на него уже надвигалась. Начальник войск в Египте получил повеление содействовать мерам, предпринимаемым против Афанасия, но епископу все не было повеления удалиться, и гражданские власти не смели ничего предпринимать без приказа. Они страшились волнения в народе, преданном епископу. Город находился в тревожном ожидании.

Так прошел еще месяц. Наконец, в ночь с 8 на 9 февраля 356 года, когда служил епископ, до пяти тысяч вооруженных воинов окружили церковь, которая была полна народа. Афанасий понял, что пришли за ним и, не желая никого подвергнуть опасности, велел диакону читать псалом 135: «Исповедайтесь Господеви, яко благ, яко в век милость его», а народу, припевая, расходиться по домам. Но народ не захотел оставить его. Воины ворвались в церковь, пустили несколько стрел, которые ранили молящихся, окружили святилище. Посреди шума и смятения епископ спокойно продолжал священнослужение, и народ, толпясь вокруг любимого пастыря, повторял единодушно вдохновенные слова Псалмопевца, выражавшие непоколебимое упование на милость Божию. На виду у торжествующей силы Церковь утешалась воспоминанием о вечной милости Господа, Который сотворил чудеса великие, вывел народ Израиля из Египта, Который помнит униженных и избавляет их от врагов, «ибо милость Его вечна!» Каким всесильным утешением звучали теперь эти слова! Наконец епископ произнес отпустительную молитву, и народ начал расходиться. На своем возвышенном месте Афанасий ждал, пока народ выйдет, но священнослужители увлекли его за собой. Ночная темнота и теснота на улицах помогли ему скрыться от преследовавших воинов, которым велено было захватить Афанасия живым или мертвым. Он некоторое время скрывался в самом городе, в окрестностях и, наконец, при помощи друзей, достиг пустыни.