Изабелла Прекрасная - Маргарет Барнс

— Это хороший выход, и нам следует добиться его приезда. Сколько ему лет? — спросил Карл.

Услышав, что сыну уже тринадцать лет и что он очень серьезный и умный мальчик, Карл был доволен ее предложением.

— Это будет первый случай, когда сын вместо отца примет вассальную присягу, — заметил Мортимер с дальнего конца стола.

— И, кроме того, я с удовольствием познакомлюсь с моим племянником, — продолжал Карл, задумчиво барабаня пальцами по стопке бумаг, лежащей перед ним. — Если его отец разрешит ему приехать, он станет носить титул герцога Гиеньского.

Вечером после ужина, когда Карл и Изабелла смотрели театральное представление, он нагнулся к ней и под звуки музыки, смех и аплодисменты вновь заговорил на эту тему.

— Твой сын… Если он мне понравится, все может развиваться совершенно иным путем. У меня пока нет своих сыновей.

Изабелла была поражена, повернулась и посмотрела на него. Он выглядел, как всегда, усталым, и она не знала, вполне ли он здоров. Они оба были так поглощены своими мыслями, что не слышали шума и музыки вокруг них.

— Но ведь есть сын вашего дяди…

— Вот еще! Сын второго сына, и к тому же еще Валуа!

— Но Франция никогда не согласится на продолжение рода Капетингов по женской линии.

— Может быть, и нет. Особенно, если придерживаться «Салической правды», а жаль… — устало сказал Карл. — Ведь тогда был бы положен конец непрекращающейся вражде между двумя странами.

Изабелла смотрела на него, на его красивый рот, глаза, окруженные морщинками, и на то, какой тонкой была кожа его прекрасного лица. «Если бы он завтра умер, — внезапно подумала она, — по английским законам я стала бы королевой Франции».

ГЛАВА 24

Как только все остальные члены совета покинули Залу, Роджер Мортимер вышел в соседнюю, где Изабелла грелась на солнышке у открытого окна. Он подошел и облокотился о спинку ее кресла. Некоторые дамы решили, что это слишком большая вольность.

— Как ты считаешь, король Эдуард разрешит ему приехать? — спросил он. Его губы почти касались ее уха.

— Мне кажется, он схватится за любое предложение, только чтобы не приезжать самому. И еще мне кажется, что Деспенсеры поддержат его.

Изабелла отвечала ему, притворяясь, что наблюдает за проказами медведя в саду. Она боялась, что кто-нибудь заметит, что его присутствие вызывает у нее бешеное сердцебиение.

— Тем более, что Карл знает теперь, как он ко мне относится. И мне, конечно, было тяжело расстаться с мальчиком.

— Я понимаю, но Эдуард так озабочен своим престижем…

Мортимер нагнулся, чтобы поднять сборник «Песни любви», который она в волнении уронила на пол. Он понизил голос, когда мимо них болтая прошли французские дамы.

— Разве вы не понимаете, мадам, что если ваш сын принесет вассальную присягу, он будет наследовать титул?

Изабелла засмеялась, потому что он неправильно оценивал характер ее супруга.

— Эдуард не очень-то ценит любые титулы, — сказала она.

Изабелла даже не заметила, что стала защищать супруга.

— Он обожает Неда и будет счастлив, если сыну будут воздавать почести. Он гордится мальчиком, особенно теми чертами характера, которые у него самого, к сожалению, отсутствуют.

Как только она произнесла эти слова, Изабелла вдруг ясно поняла, какой же слабовольный ее супруг. Он всю жизнь страдал от комплекса неполноценности, как это бывает у слабого сына сильного отца. Ему так хотелось хоть в чем-то выделиться, даже если это было запретным плодом. От него ожидали великих свершений, а он всего лишь стремился найти утешение своим особым способом. Изабелла поняла, что он неосознанно искал несбывшееся в своем сыне и надеялся, что сила и способности сына смогут избавить мальчика от подобных трудностей.

Было поразительно, как она внезапно столь многое поняла в характере супруга. Ей даже стало как-то неловко. «Неужели только из-за того, что я нахожусь далеко от него, я смогу сейчас объективно судить его, без всякой предвзятости и без отвращения? — подумала она. — Возможно, лишь когда я испытываю физическое удовлетворение, я становлюсь мягче и способна на сострадание».

Но она уже выбрала свою дорогу в будущее и не могла себе позволить тратить время и чувства на сострадание и тоску по прошлому. Но когда время доказало, что она правильно оценила мотивы и причины поведения Эдуарда, она была довольна.

Его поведение помогло выполнению планов ее любовника и ее душевному покою.

К концу этого странного лета король Эдуард прислал во Францию сына. Он поручил его заботам самого доброго и порядочного священника, какого он только смог найти, Уолтера Степлтона, епископа Эксетера. В его свите были такие модные молодые придворные, как Джон Бретаньский и Джон Кромвель. Сама Изабелла приехала в Булонь встретить его. Эдуард позаботился, чтобы его сын имел все необходимое и прибыл как полноправный представитель Англии. Он поставил только два условия — если его старший сын умрет раньше его, то герцогство Гиень отойдет ему, и чтобы не было заключено никаких соглашений по поводу женитьбы его сына без его одобрения.

Опять радовался весь Париж, прибытие принца помогло залечить старые раны. Когда он проезжал по улицам, всем нравились его рост и внешность, и то, как он прекрасно держался на лошади, как старался выглядеть солидным, несмотря на свои тринадцать лет. На Карла тоже подействовала его вежливость, слегка старомодная и бесстрашная — это был юноша, который привык свободно держаться среди равных ему. На торжественной церемонии принесения вассальной присяги на верность, когда младший Эдуард положил свои юные руки между руками своего суверена, преклонил колена и произнес клятву голосом, в котором временами перемежались высокие нотки юношеского фальцета и низкие тона начинающегося мужания, у Изабеллы потекли слезы радости и гордости за своего прекрасного сына. Хотя ей пришлось перенести столько обид и оскорблений, которые в конце концов окончательно разрушили ее брак с Эдуардом Плантагенетом, но они подарили миру наследника, которым можно было гордиться.

В первый раз Изабелла воспринимала своего первенца как самостоятельную личность, отделенную от привычек и связей дома. Будучи француженкой, она старалась как можно лучше воспитывать его, хотя с грустью понимала, что он был весьма далек от нее и ничем с ней не делился. Несмотря на свою молодость и то, что ему было сложно в чужой стране, новый герцог Гиеньский великолепно держался. Если он и казался несколько скованным в компании легкомысленных и веселых молодых людей Лувра или с трудом одаривал комплиментами дочерей лучших семейств — девушки вовсю старались очаровать его, — он легко чувствовал себя среди каменщиков своего отца, лучников и сокольничих. Он говорил по-французски с сильным акцентом, став настоящим англичанином. Гиень всегда принадлежала Англии со времен Ричарда Львиное Сердце, когда его мать отдала его в качестве приданого.