В прятки со страхом (СИ) - "Ежик в колючках"

А ну захлопнулась, трусливая дрянь. Потом поскулишь, сейчас не время. И страх отступает, зато потом можно будет и обоссаться. Когда стволы в руках рьяно огрызаются, это тот самый момент, когда сознание теряется в гуще разноцветных эмоций и события вытягиваются в одно немое и черно-белое кино. Патроны крупного калибра продолжают стучать по цели в своей дьявольской канонаде, прижав атакующих мордами вниз. Не знаю, что там происходит, но водителя я точно задела. Не убила, и это ясно, но задела.

Серый прищур, щека чуть дернулась, но Эрик вполне выглядит спокойным. Значит, не все так плохо, как кажется. Но прямо сейчас я все равно ощущаю, как в нем закипает бешенство. Не обрадовался тому факту моего ранения, но жизнь в Бесстрашии такая, привыкаешь ко всему. И никакой суеты в его движениях.

Мозг заливает ледяным расчетом и я, подмигнув лидеру, оскаливаюсь на всю катушку, до самых ушей. Тяжелый запах пороха и моей свежей крови, обильно проползающей на шею, лезет в ноздри. Время кажется резиновым, нервы напрягаются просто до предела. Пальцы сильно стискивают оружие, до онемения, не будь оно металлическое, могло бы хрустнуть от натиска и рассыпаться. Раскинутые локти уверенно стоят на спинке сидения, колени плотно встают в пазы стойки, как влитые. Слышу как патрон скользнул в ствол… Погнали черти!!!

Все обозрение сливается в густой кисель. Мне кажется, нет, я уверена, что вижу как пули вышагивают из дула моего пистолета. Вот так парадокс… никак не могу достать сученка, залегшего под руль. Патроны взвизгивают, высекая хрустальную крошку над его башкой. Мне надо его достать, надо… Времени мало, скоро снова размеренно начнет завывать автомат.

— Эрик, притормози. — громко чеканю своему командиру.

Рычание мощного мотора и скрип тормозов, протекторы шин послушно вгрызаются в раздолбанный асфальт. Дышу уже ровно, прикрываю один глаз, прицеливаюсь. Самая легкая мишень высунулась над кабиной из кузова и вскидывает оружие. Ну уж нет, дорогуша. Не так быстро. Выстрел… Но стрелок ныряет в нутро бортов, а трехтонку несет на нас, нужно добраться до водителя. Выстрел, еще. Готов голубчик.

Неуправляемый грузовик сносит с дороги, подкинув на очередной выбоине. Тяжелая махина уходит под плавный откос и врубается в полуразрушенное здание с такой силой, что кабина с противным лязгом складывается гармошкой, переплюснув нахер и так уже, совсем неживых камикадзе.

— Сидеть! — гневный оклик летит мне в спину, обдавая холоднющими мурашками, когда я сайгаком выпрыгиваю из внедорожника и, сломя глупую голову, несусь к покореженной трехтонке.

Кто сидеть? Я?! С ума что ли сошел? Я только в раж вошла. Из кузова перевалившись через борта, вываливается парочка в грязных лохмотьях. Да вашу ж мать, сколь же вас там? Один резвый, сразу шмыгает в бетонные проломы, а второй, покачиваясь, поднимает оружие. Осенний студеный воздух, со свистом рассекает стальной клинок, с причпоком входя промеж испуганных глаз изгоя. Пока я зависаю от такого зрелища, Эрик уже забирает у меня свой пистолет и бесшумно уносится следом за беглецом.

Сухой спазм перехватывает горло, мелкая дрожь покидающего тело адреналина накатывает с дикой силой. Я сжимаю зубы изо всех сил, чтобы не стучать ими. Стискиваю перепачканные кровью, грязные ладошки коленками, чтоб не плясали. Вот теперь мне страшно. Протекающие секунды ожидания складываются в ужасающую вечность. Среди пустошей домов гремит приглушенный выстрел и меня просто сметает из объятий ступора. Стараясь не смотреть в лицо мертвяка, выдергиваю из его черепушки ножище и с разгончиком, как ошпаренная, порываюсь драпануть в направлении звука. Но из полуразрушенной расщелины появляется командир, таща за шкирку раненного в плечо афракционера. Шумно и с облегчением выдыхаю, чуть не лопнувшее на куски сердце ухает на свое место и снижает ударные обороты.

Пленный в сознании и не оставляет своих жалких порывов вырваться из хватки лидера. Тот лишь дьявольски усмехается и, обреченно закатив ясные, серебряные глазки, одним взмахом кулака отправляет подстрелыша в полный аут. Потом, нагнувшись над поверженным, скручивает ему впереди руки, ногой отшвыривает бесчувственное тело и направляется проверить развороченную кабину грузовика. Может, мне стоит тихо слинять в машину, пока я еще чего-нибудь не отчебучила и командир про меня благополучно забыл? Хорошая идея. Но только я делаю осторожный шажочек в направлении, отдекорированного под дуршлаг внедорожника, как вслед мне пропечатывает угрожающий и громогласный рык:

— А ну, стой! — за спиной приближаются шаги… Бл*ть! Бл*ть! Бл*ть!

Задетые мужская гордость и самолюбие для меня мрачная и слишком пугающая область, находящаяся за гранью и семью печатями моего неидеального понимания, поэтому я лучше побуду маленькой послушной девочкой и постараюсь не нервировать его лишний раз. Срочно активируем режим — «Сокровище».

Медленно и без резких движений поворачиваюсь. Блин, смотрит так, будто это я в него стреляла. Хмурится, складка между бровей и неизменные желваки гуляют по скулам. Разозлился. Ой помогите… не убивай меня, а! Ну я больше не буду, честно. Не виновата я, это все нервы. Ну сорвалась, а с кем не бывает? Вон я уже и твой ножичек вытерла. Ага, блестит прям. Шестеренки в мозжечке закрутились в усиленном темпе, надо что-то делать. А то сейчас огребу пи*дюлей за свою активную предприимчивость. Точно, мое ухо! А-а-а-а, я же ранена… Вашу-то за ногу.

Боль накатывает неожиданно, раскалывая голову, обжигая несчастное ушко. Кажется, просто задело по хрящам ушной раковины, но крови — будто я собралась на тот свет отъезжать.

— Эрик, — в ход пошли печальные глазки и взмахи ресничками. — Они мне ухо отстрелили, да?

— Лучше б мозги вышибли, а так царапина. — спокойно так, будто не о ранении разговариваем, а о погоде беседу ведем. Если у каждого человека есть ангел-хранитель, то мой уже сегодня явно переработал и ушел в отпуск с чистой совестью. — Еще раз ослушаешься моего приказа, сверну шею. — ласково так прошипел лидер, что я еле-еле удержалась, чтобы не пустить кипяток по ногам. — Не вынуждай меня повторять, ясно?

Потом сгреб меня за грудки, тряханул и стал осматривать мою бобошку. Фу-у-ух, пронесло. Тут меня посетила гениальная мыслишка. Доверительно посмотрев на мужчину, я подло шмыгнула своим носишкой и сладенько и нежно залепетала:

— Спасибо тебе… — моя ладошка смыкается на его руке. — Ты снова меня спас. Я тебе жизнью обязана. Не знаю даже, как мне тебя благодарить.

Властно, презрительно хмыкает, гордо задрав вверх голову, и уверенно и безапелляционно полосует холодным взором, мол: «Прекрасно знаешь!» Черт, ну как у него получается дать все понять одним взглядом, не говоря ни слова?

Пленный стал подавать признаки жизни, тяжело простонал. Командир взял его за шиворот, поставил перед собой на колени. Притащив из внедорожника планшет с картой, развернул его и сунул под нос раненому мужчине.

— Где твоя база? В какой дыре вы скрываетесь? — очень убедительно спросил Эрик и ухмыльнулся на непонимающий и совершенно звериный взгляд, замершего перед ним изгоя.

Подстрелышь, видимо, был непроходимо глуп или же очень храбр, раз не стал выдавать расположение своего лагеря чуть раньше, пока командир не потерял еще терпение. А за глупость в последнее время люди расплачиваются куда дороже, чем прежде…

— Так или иначе, мудила, ты мне все расскажешь. — спокойный и многообещающий голос, что тошнотворный ком подкатил к моему горлу.

Изгой, с недоумением и страхом во взгляде следил за нарочито неспешно, почти лениво нагнувшемся над ним мужчиной. Что Эрик задумал? Здесь что-то было не так, и я, невесть зачем так желала убедить себя, что все правильно и совершенно понятно, как казалось на первый взгляд пока не начался допрос…

Мужчина пристально смотрел на пленного и механически крутил в пальцах собственный окурок, вдруг резко вытянул руку вперед и стал вдавливать жалкий остаток от сигареты в кровоточащую рану от огнестрела. Добавляет пару ударов кулаком. Жуткий вой побуждающий отшатнуться. Вот бл*, какого хера он делает?