Записки кота Мурчика - Евгений Янович Сатановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Вечер пятницы. Посёлок спит. Ходят по своим неотложным делам коты. Собаки все по домам, с ними уже никто не гуляет. Пользуясь тем, что спала дневная жара, соседи начали массовый полив своих участков – где-то по-простому, из шлангов, а где-то заработали автоматические системы. Слава Б-гу, с водой пока в России всё нормально: не в Средиземноморье живём, где сейчас жарко, как в аду, и такая засуха, что полив местные власти во многих странах запретили. Последние машины с жильцами посёлка, их родственниками и гостями, въезжают в ворота. Где-то за ближайшей дорогой, скорее всего, в «Хилтоне», гуляют: гремит музыка, палят то ли из ракетниц, то ли из автоматов и запускают салют. Ну, пятница – она и есть пятница. Народ отрывается перед выходными. Гуляешь, нарезая круги и беседуя с внуком, решившим пройтись рядышком, о жизни. Шагомер в телефоне протяжённость маршрута отсчитывает и калории списывает… Идиллия!
Грохот немелодичной музыки и вопли Большого Пятничного Загула, доносящиеся из «Хилтона», сильно раздражают, особенно на низких частотах, но, как ни странно, стихают к одиннадцати. То ли там корпоратив идёт, то ли свадьба, то ли чей-то день рождения отмечают. Конец недели, он и есть конец недели – понять людей можно. Хотя попса не радует, а то, что её традиционно врубают, как перед Страшным судом, на полную катушку, ещё больше. Впрочем, те, кто под неё гуляют, вообще глохнуть должны. Как-то раз заехал, когда там технари динамики прогоняли – воздух во дворе вибрировал и шатёр над танцполом едва не сносило. Мощная аппаратура, убойная. Арабы из богатых семей такую в Израиле любят в машинах включать, чтоб стены тряслись, и на Кавказе, на приморских курортах, это развлечение тоже популярно. В молодости такое выдержать можно, но недолго. Хотя – кому как. На практиках, на провинциальных танцплощадках в металлургических городах или на тех же курортах, в студенческих лагерях, музыку всегда включали погромче.
Потом, к слову, всегда были драки. Толпа на толпу. Местные на приезжих или разборки одной деревни с другой, одного городского квартала с другим, а то и одной школы с другой, если речь шла о старших классах – это у нас было святое. Убивали тогда, правда, редко, хотя и такое бывало. Часто бились до смерти, когда завод шёл на завод или, как в той же Магнитке или Череповце, цех на цех. Но тут уж – святое. И с этим никакая милиция не справлялась, да и нынешняя полиция бы не справилась. Такая в стране была традиция. Не оттого ли у нас так и с Украиной вышло? Что делать, когда на соседней поляне гуляет отмороженная шпана? Разве что в качестве развлечения, не салюты запускает, а ракеты по живым людям? С ней договориться нельзя, она по беспределу себя ведёт. Жилые районы из артиллерии и танков обстреливает, кассетные мины по ним разбрасывает… Только надавать по ушам и разоружить. Иначе так вечно будет. Чем, собственно, сейчас, в рамках СВО, наши и занимаются. Не очень хотелось, да только деваться некуда…
* * *
Спокойный воскресный вечер. Гости. К дочкиному шпицу, лисовидной пушистой, как шарик, шестилетней Джерри-Ли цвета «оранжевый соболь» привезли знакомиться и дружить молоденького лохматого чёрно-белого хина Торнадо Эрагона Омикудзи, которому ещё и года не исполнилось. Юноша впервые встретился с собакой, не являющейся его прямым родственником (в раннем детстве с другими щенками он, конечно, возился) и сразу же попытался за ней поухаживать. Поскольку объект его внезапно вспыхнувшей страсти ни о каких амурах и слышать не желал (да и стерилизована была изрядно давно), так что хина отправили во «френд-зону», чем ему удовольствоваться и пришлось. Ну, первая влюблённость – первый в жизни щенка облом. Всё как у людей.
Помимо знакомства с неизвестной ему собачкой, он впервые в жизни попал под дождь, съездил за город, увидел массу интересного и необычного, погулял рядом с настоящим прудом (и не свалился в него, что для маленькой неопытной собачки – большое достижение). Освоил новые места, поиграл с внучками (обе от него были в восторге – ждали с утра) и даже познакомился с котом, который обходил дозором участок и не преминул подойти узнать, что это за новый непонятный зверь бродит по веранде. К счастью, Мурчик – кот тёртый, битый, в сражениях потрёпаный и боевой, исповедует принцип «солдат ребёнка не обидит», так что щенка не тронул, благо тот был раза в три меньше него, хотя и тявкал задорно. Все бы люди себя так с незнакомцами вели!
Летние подмосковные вечера обладают той прелестью, которую известная во всём мире песня передаёт только частично. Жара спала. Дневной ливень был недолог и прошёл стороной. Кувшинки на пруду спрятались между плотными тёмно-зелёными листьями, готовясь снова распуститься на следующий день. Из-под беседки вышла на вечерний промысел дружная эскадра карасей, которые тут же получили свои несколько кусков чёрствого хлеба и ушли обратно. Над ними барражировали сверкающие металлическими боками стрекозы. В общем – почти рай. Если бы ещё голова не болела насчёт всего, что творится в мире из-за политиков и их амбиций… За людей переживаешь, живущих там, где сейчас война. Среди них так много знакомых, родни и друзей, причём везде… Хоть бы все они уцелели, что ли?
* * *
Отчего так хочется писать про природу и домашних питомцев, вспоминать места, где был, давно прошедшие годы и людей, которых видел в детстве? Да просто к ним никаких претензий и с ними никаких проблем. Коту, псине или канарейке всё равно, что думает их хозяин про военные действия на Украине, и они не посмотрят тебе в глаза с ужасом, потому что вдруг выяснится, что с ними в одном доме живёт не гуманист и пацифист, а сторонник глушения нацистов по всем направлениям, как тех белок – в глаз, чтобы шкурки не портить. А рыбкам в аквариуме вообще всё равно, Путин во главе страны или какая-нибудь сволота, которую нам прогрессивное мировое сообщество пропихивает. Их, как и тебя, Путин вполне устраивает и истерик по его поводу они никому не закатывают.
В самом деле – кто и где видел гурами или меченосца, которому влом то, что хозяин не той веры или национальности, смотрит не те передачи и читает не те книги, что «положено» людям того или иного социального и общественного положения и так или иначе относится к музыкантам, артистам или писателям
