Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский

— Откуда вы будете брать цемент?! — кричал Зимин. — Нет, вы не увиливайте от вопроса — откуда вы возьмете цемент? А электроэнергия? Ведь надо электростанцию ставить! Между тем как железнодорожное полотно — вы его спокойно потянете километр за километром, сами себя обеспечивая удобнейшим средством доставки строительных материалов: по тем самым рельсам, которые вы укладываете!

— А вы знаете, Зимин, что такое пятьдесят километров пути в гористой местности? — кипятился Кириченко. — Это значит — два лишних разъезда, это значит — огромные выемки, постоянная опасность оползней и размыва...

— Подумаешь — оползни!

— Двадцать поездов в сутки наездят по этому участку тысячу километров. Я имею в виду только эти объездные пути. В сутки! А стало быть — в год?! В десять лет?! Прикиньте износ рельс, осей, расход топлива... Через короткий срок все расходы на сооружение тоннеля окупятся. И тогда пойдет чистая экономия средств. Не забывайте, что тоннель — сооружение долговременное!

— И требующее постоянного ухода и ремонта.

Николай Иванович молча слушал, изредка давая справки о стоимости цемента, о прочности вагонных осей и сроке Их износа.

Игорь был всецело на стороне Кириченко.

А Кудрявцевой поочередно казался прав то тот, то другой.

«Я обязана этим людям жизнью, — думала она, загораясь общим возбуждением и начиная представлять грандиозность предприятия, которое здесь намечается, — и я даю торжественную клятву посвятить этому делу всю свою жизнь, если не смогу больше летать».

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОГОДА БЫЛА ЛЕТНАЯ

1

Ирина быстро поправлялась. Счастливая молодость! Как быстро зарубцовываются в эти годы всякие раны!

Но время не залечивало смутных сомнений относительно самолета. Погиб человек. Самолет вела Кудрявцева. Виновата она в аварии или не виновата? По ее вине погиб доктор Комаров, или это было неотвратимо?

Часами лежала она одна, перебирая в памяти все подробности происшедшего. Пока она не могла вставать, к ней в качестве сиделки приставили нанайку. Ее разыскали в нанайской деревне Ягдынье. Нанайка — маленькая, низкорослая, с коричневым старым лицом — была очень заботлива и ухаживала за Ириной. А Ирина все думала о своем…

Погода в тот день была летная, но можно было опасаться перемены. Барометр падал. Был небольшой ветерок... Нет, она имела право вылетать.

Накануне поступило распоряжение приготовиться к вылету. Ирина очень любила свою профессию, знала наизусть биографии знаменитых советских летчиков, и сама хотела на них походить. Никогда она не поднималась с аэродрома, лично не проверив машину. Так было и на этот раз. Говорили, что полетит сам начальник строительства. Ну что ж, Ирина не опозорится перед начальником.

Тщательно осмотрела машину. П-4 сверкал свежей краской, чистенький, аккуратный. Механик аэродрома Ярцев шевелил усищами, докладывая, что самолет им осмотрен и готов к вылету.

В это время пришел знаменитый Жора и крикнул:

— Приветствую вас категорически! Пассажир выехал из Лазоревой, с чем вас и поздравляю!

Тут он не совсем кстати запел:

Уж полночь близится,

А Германа все нет!

Ирина заметила ему, что слух у него не блестящий.

— У меня без гитары не получается, — ответил Жора и пошел от самолета.

А вот и пассажир. С чемоданчиком. Его сопровождает начальник аэродрома. Подошли, поздоровались.

— С вами полетит доктор, — сказал Капитон Романович. — Начальника строительства вызвали на трассу. Кудрявцева! Готова?

— Готова, товарищ начальник!

— Через два дня доставите обратно. Летите на Могду. Если увидите, инженеру Олейникову привет. Можете отправляться.

Ирина взбежала по лесенке и заняла свое место в кабине. Она надела горлофон. Мотор сделал несколько выхлопов, пропеллер завертелся для прогрева мотора. Кудрявцева была в несколько приподнятом состоянии духа, как всегда, перед полетом. Доктор уселся на свое место. Он улыбался и, кажется, что-то говорил, но его некому было слушать. Все! Кудрявцева чуть улыбнулась. Хороший самолет! Звук мотора чистейший. Небо голубое. Кудрявцева убрала тормоз, и машина тронулась, набрала соответствующую скорость и плавно отделилась от земли. Кудрявцева сделала круг над аэродромом, а затем взяла курс...

Снова и снова восстанавливала Ирина в памяти все подробности вылета. Мотор отлично работал. Заправка была безукоризненна. В этом отношении Ярцев молодец...

Ирина не могла, конечно, знать, что катастрофа с самолетом была тщательно продумана и тщательно подготовлена. Черепанов был очень расстроен, когда ему дали это опасное поручение. Он даже подумывал, не лучше ли смотаться совсем со строительства и покончить с такой «работой». Но он понимал, что нельзя, что от расправы в таком случае никуда не спрячешься. Вообще-то ему не жалко, пусть хоть все самолеты попадают. Но ведь его-то первого за шкирку схватят — он слесарь. Механик сразу покажет на него...

Что можно сделать? Проткнуть трубку подачи смазочного? Смазочное во время полета вытечет, и мотор откажет... Но механик сам проверяет мотор, усатый черт! Что еще можно сделать, чтобы самолет кувырнулся?

И Жора Черепанов сразу ухватился за мысль: трос жесткого управления! Вот где находка для Черепанова! Вот где решение задачи! А за исправность отвечает механик... Но ведь подпиленный трос будет немедленно обнаружен при осмотре аварийной комиссии. Что тогда? Допросят механика. Ярцев скажет: «Да вот, вместе со мной производил осмотр Жорка Черепанов». И капут...

Идя такими рассуждениями, Черепанов разработал план. Первый пункт — бросить тень на механика Ярцева. Заранее подготовить ему характеристику. Так, чтобы всплыло в памяти, когда все произойдет: а помните, Ярцев еще тогда...

Один раз Черепанов напоил Ярцева до бесчувствия. Пьяный Ярцев шумел. Капитон Романович рассердился, обещал его выгнать.

— Выгоняйте! Не очень дорожу! Подумаешь — превеликое счастье с вами тут комаров кормить!

Все слышали? Все. Жора был доволен.

Подвернулся удобный случай — и Жора вылил бочку бензина. А ключ был у Ярцева. Потом сам же Жора выпустил номер местного «Крокодила»: Ярцев стоит около пустой бочки. Подпись: «Подумаешь, горе какое — бензин вылился! Вот если бы бочка спирта...».

Все очень смеялись над карикатурой:

— Усы-то, усы! В точности.

Все запомнили? Все. Жора был доволен.

Несколько раз как бы мимоходом спрашивал ребят:

— Что такое с Ярцевым? Ходит сам не свой, задумывается.

Очень кстати вышло, что Ярцев просил дать месячный отпуск. Ему отказали, и Ярцев бранил весь свет.

Написал Ярцев письмо жене, в письме была фраза: «С этими чертями кашу не сваришь, но я им еще устрою штуку, они