Разорванный круг - Владимир Федорович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похвалы действовали на Диму своеобразно. Считая их необоснованными, он тем не менее из кожи лез вон, чтобы оправдать доверие товарищей. Закончив смену, оставался в цехе и часами наблюдал за работой других сборщиков, подмечая все, что давало возможность экономить секунды. Поездил он и по другим заводам, чтобы освоить лучшие приемы лучших сборщиков. Научившись работать безукоризненно, стал учить новичков. Учил не только показом, но и составил подробное описание отобранных им приемов. Так родилась книжка, небольшая, но очень полезная.
Последнее время Диму вдруг одолела мысль создать сборочный станок, в котором сочетались бы все достижения отечественной и зарубежной техники. Обдумывая его и разрабатывая за чертежной доской, сосредоточивал максимум внимания на том, чтобы сборщик за станком не терял на манипуляциях ни мгновения, чтобы брал все необходимое, не отходя ни на шаг в сторону. Борьба за секунды для него давно кончилась, он искал способы экономить доли секунды.
Вот этот постоянный поиск, стремление что-то улучшить, что-то сделать более удобным и легким, нашли отзвук в такой же неугомонной душе Саши Кристича. И хотя профессии у них были разные: один — сборщик, другой — резиносмесильщик, они постоянно делились своими замыслами и заряжали друг друга на дальнейший поиск, на решение задач, которые ставили перед собой.
И отдыхать Дима Ивановский привык с Сашей Кристичем — с ним как-то острее думалось. Под выходной садились они на Сашиного «Москвича» и уезжали на озеро. Ловили рыбу, с одним ружьем на двоих бродили по осоке в надежде, большей частью тщетной, добыть хоть какую-нибудь водоплавающую дичь.
На рыбалке родилась у Димы идея выпускать станки разной высоты.
— Представь себе, Саша, если бы вдруг стали делать костюмы только одного размера. Одного на разнокалиберных людей, — стал пояснять он Кристичу свою мысль. — Смех. Как быть тогда мне, коротышу, в костюме на средний рост? А долговязому Приданцеву? Никто до такой глупости не додумался. Так почему никто не додумался до такой умности, как выпускать станки хотя бы двух размеров. Чтобы и длинный над ним спину не гнул, и низкорослый на цыпочках не вытягивался.
Не было на заводе человека, у которого исчезновение Кристича отнимало так много душевных сил, как у Димы Ивановского. Каждый день, предварительно наведя справки у секретаря Брянцева о результатах поисков, Дима заходил к жене Кристича Янине и подолгу просиживал у нее, стараясь отвлечь от мучительных мыслей.
Вот и сегодня, отработав смену, он с тягостным чувством отправился к ней убеждать в том, чему сам не верил. Сердце его тоскливо сжималось от одного только предположения, что вдруг Янина получила сообщение о смерти мужа и не находит сил сообщить друзьям.
Войдя в коридор большой коммунальной квартиры, постучал в дверь справа.
— Да, да, — услышал голос Янины, голос, показавшийся умиротворенным.
Вошел — и обомлел. Саша Кристич, исхудавший, почерневший, как головешка, сидел за столом и пил чай из своей любимой пол-литровой фаянсовой чашки.
И как это бывает зачастую, когда человек, причинивший уйму беспокойства, вдруг появляется живой и невредимый, Дима вместе с радостью испытал раздражение.
— Где же это тебя черти носили, будь ты трижды неладен! — сгоряча напустился он, хотя минуту назад мог броситься на шею первому встречному, кто сообщил бы о благополучном возвращении Саши.
— Нечего сказать, хорошо друга встречаешь… — шутливо попрекнул Саша.
Дима обессиленно опустился на стул.
— Дать бы тебе по морде, да жалко — полморды всего осталось. В зеркале видел себя? Щеки запали, подбородок клином. Болел, что ли?
— Ладно уж… — засмущался Саша. — Ни в чем я не виноват. Не знал, что стряслось, в Ашхабаде был.
— В Ашхабаде? При чем тут Ашхабад? Авария почему произошла?
Загадочная авария волновала многих на заводе, всех тех, кто дорожил его честью, для кого исследовательская работа стала призванием в жизни.
— Думаю, шины тут ни при чем, хотя ничем этого подтвердить не могу, — ответил Саша. — Исчезли они. Как в воду канули.
— Тогда что, если не шины?..
Лицо Саши опечалилось, стало сиротски-трогательным. Очень уж тяжело воспринял он трагическую смерть Апушкина, язык ворочался с трудом, да и не хотелось почему-то вдаваться в область предположений, чтобы не возвести на человека напраслину.
— Да не выматывай ты душу, христа ради! — чуть ли не взвыл Дима.
— По всей видимости, заснул шофер. На него жара несносная тяжело действовала, бывало, с трудом с дремотой боролся даже после нормального отсыпа. От этой поездки он всеми силами отбояривался, — может, чувствовал, бывает такое, что не следовало бы ему отправляться в такую даль, — но прямо сказать — не поеду — не посмел: дисциплина для него, танкиста на войне, превыше всего была. Пока я с ним ездил — все сходило как нельзя лучше. Балачками отвлекал, за баранкой частенько сидел, режим держал строгий. А без меня… — В глазах Саши появилась хмурая застень. — Эх, мужик был… Настоящий, надежный. А семьянин! А отец!.. С какой нежностью Феликса и Демьяшку своих вспоминал!
— Но ты-то где запропастился?
— Я же сказал — в Ашхабаде был. Узнали мы в гараже, где базировались, что на ашхабадской автобазе накрылись наши шины — отслоение протектора, и Апушкин, ну, шофер запаниковал: на чем ездим? Еще в кювет сыграем. А у меня какие мысли завертелись? Горим со своим ИРИСом. Ну и махнул в Ашхабад для выяснения. Три дня ушло, пока шины вырвал. Не дают — и все, гарантию требуют на замену. А потом началось хождение по мукам с отправкой. У нас же что ни город, то норов, что ни республика, то свои порядки, подчас несуразные. Сунулся в аэропорт — не берут — чье-то местное распоряжение, на вокзал — говорят, багажом с собой можно, а товаробагажом — нет. Три дня убил, пока уговорил большой скоростью отправить. И сразу в Ташкент. А там меня как мешком из-за угла…
— Но ты хоть выяснил, что с ашхабадскими покрышками?
— Выясним, когда распотрошат. Думаю, скорее всего, какая-то сволочь схалтурила. Попался длинный протектор, ну и присобачил ударами молотка. А волнишка осталась, под ней, естественно, пузырь воздушный образовался. Покатилась шина — покатился и пузырь.
— И отодрал протектор, как клин, — продолжил вполне допустимую версию Дима.
— В точности этого диагноза, естественно, я не уверен. Был бы уверен — сразу телеграмму отбил бы.
Допив остывший чай, Саша торопливо оделся — надо было идти на завод отчитаться перед директором.
Появление у Брянцева имело для Кристича неожиданные последствия: директор отобрал у него пропуск, и
