Двуглавый. Книга первая - Михаил Иванович Казьмин

— патроны, продовольствие и медикаменты имеют свойство заканчиваться, но на это нужно время, а вот оно-то при подавлении всяческих мятежей сплошь и рядом становится стратегическим ресурсом особой ценности.

— Господин Иванов, — как представил Денневитц дворянина Елисеева командовавшему здесь полковнику князю Шаховскому, так тот и обратился, — верится с трудом, но Карл Фёдорович утверждает, что вы можете устроить проникновение моих людей и машин через стену. Это правда?

— Так точно, господин полковник! — вспомнил тёзка свои кадетские годы. — Людей проведу по двое, машины по одной!

— Уверен? — мысленно спросил я. — Мы же с телепортацией машин вообще не тренировались!

— Уверен, — с мрачной решимостью ответил он. — Выбора у нас всё равно нет.

Не скажу, что такой ответ меня вдохновил, но тёзка, похоже, и впрямь ощущал прямо-таки небывалую уверенность в своих силах. Ох, ладно, понадеемся, что ему виднее, что теперь делать-то…

Какое-то время ушло на объяснение полковнику технологии телепортирования, ещё сколько-то постановку им задачи своим людям, и вот, наконец, всё было готово. Пора!

Бронемашины медленно двинулись к внешней стене завода, на ходу поливая пулемётным огнём окна возвышавшихся над этой стеной корпусов и не давая мятежникам возможности вести прицельный огонь в ответ. За ними неспешно покатился и наш бэтээр. На полпути до стены штурмовики покинули бронетранспортёры и продолжили движение в пешем строю, прикрываясь своими машинами. Что ж, вот и пришло время нестандартных решений. Дворянин Елисеев, он же господин Иванов, тоже спешился, но шёл не за бронёй, а прикрытый со всех сторон офицерами в стальных кирасах.

— Начали! — сказал тёзка капитану, шедшему рядом. Тот выдал громкую и довольно мерзкую на слух трель свистком, привлекая внимание штурмовиков, и проорал, помогая себе энергичными жестами: «Первое отделение — пошли!»

Ближайшая к нам колонна развернулась в цепь и выбралась из-за своей машины. Тёзка хлопнул по плечу офицера перед собой, тот отступил влево, и хозяин нашего общего тела резко выбросил правую руку вперёд, будто толкая кого-то.

Двое штурмовиков пропали из строя. Новый выброс руки — ещё двое. И ещё, ещё, ещё! Столь же быстро дворянин Елисеев переправил за преграду следующее отделение, потом ещё одно.

— Сейчас машину! — крикнул тёзка капитану. Тот отошёл к прапорщику, тащившему на себе переносную радиостанцию. Здоровенный металлический короб за спиной, другой, поменьше, на груди, от него телефонная трубка, как и положено, со спиральным проводом. Ну да, такая вот здесь у них техника, это вам не смартфон в кармане и даже не полицейская рация.

— Тридцать пятый, пошёл! — с этими сказанными в трубку словами капитан показал рукой на один из бронетранспортёров.

Обозначенный тёзкой толчок сработал — бэтээр перед нами исчез. Чёрт, кажется, далось это товарищу нелегко — в голове подозрительно зашумело, но ещё две машины он за стенку переместил.

— Господин Иванов, парочку таких надо бы! — капитан ткнул рукой в сторону ближайшего к нам броневика с пушкой.

— Да! — принял тёзка. — Пусть чуть прибавит ходу!

Броневик заметно ускорился и почти сразу пропал с глаз после очередного движения рукой. М-да, вес и размер, похоже, имеют значение — правый бицепс ощутимо заныл, как после многократного подъёма двухпудовой гири.

Второй броневик оставил неприятный привкус во рту, вроде бы закровоточили дёсны. Не сам броневик, разумеется, а его телепортация, уж кусать броню дворянину Елисееву точно не пришло бы в голову, а если бы вдруг и пришло, я бы ему не позволил.

— Господин Иванов, что с вами⁈ — встревожился капитан. Было от чего — перенос за стенку третьей машины вызвал у тёзки обильное кровотечение сразу из обеих ноздрей.

— Прекратить! — вмешался Денневитц. — Капитан, вам хватит людей и машин, что уже там?

Что говорил капитан в трубку, ни я, ни тёзка разобрать не могли, что ему оттуда отвечали, мы вообще не слышали, но, видимо, старался дворянин Елисеев не зря — вернув трубку радисту, капитан радостно ответил:

— Хватит! Завал в воротах вот-вот подорвут!

— Господина Иванова — в машину и в тыл! — распорядился Денневитц. — Немедленно!

Ох, а ведь вовремя! Тёзку, а с ним и меня, ощутимо шатало, рот наполнился кровью уже порядочно, пришлось выдать серию смачных красных плевков, вдохновивших капитана на немыслимый в нормальных условиях для строевого офицера поступок — выполнение приказа штатского.

Состояние наше ухудшалось стремительно, и в бэтээр нашу общую тушку уже затаскивали, сам залезть тёзка не мог, как и у меня не получилось взять тело под своё управление. Ох, и нахреновертили же мы…

…Возвращение к жизни оказалось и само-то по себе приятным, а уж если сравнивать с тем, что я перед тем помнил, так и вообще чудесным. То, понимаешь, дикая боль в руке и глазах, вкус крови во рту и общая слабость, а тут открываешь глаза, лёжа в чистой постели, над головой белый потолок, подпираемый светло-зелёными стенами, пахнет хоть и чем-то лекарственным, но всё равно не противным. Главное — никто не стреляет, не орёт, не заливается в свисток, да и моторы не ревут и даже не рокочут. Красота и благолепие прямо…

— Как вы себя чувствуете? — хм, кто это у нас тут такой заботливый? Голос вроде на Денневитца не похож, да и на Воронкова тоже.

Ну да, ни тот и ни другой. Самочувствием господина Елисеева (или всё же Иванова?) интересовался круглолицый персонаж в накрахмаленной белой шапочке и белом же халате, врач, значит.

— Спасибо, неплохо, — удивительно, но произнести эти слова у тёзки получилось легко и просто, я, честно говоря, опасался, что недавние подвиги скажутся на нашем общем организме сильнее и хуже. Но нет, не врал дворянин Елисеев, те мерзкие ощущения, что я помнил, бесследно пропали, так что самочувствие наше и правда можно было обозначить как неплохое. Ну разве что виделось всё не особо чётко да встать и пойти желания не наблюдалось.

— Доктор Васильев, Матвей Яковлевич, — представился врач. — Руками пошевелить попробуйте.

Тёзка попробовал, и даже не без успеха, но всё равно руки двигались вяло, некоторая слабость ещё ощущалась. Доктор принялся осматривать пациента — померил пульс, оттопыривал веки и смотрел в глаза, велел открыть рот и что-то там высматривал. Похоже, результатами осмотра Матвей Яковлевич остался доволен.

— Вставать вам, господин Иванов, пока не следует, во всяком случае, сегодня, — слова доктора не совсем подходили к его довольному виду, но доктора, они