Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин

– Что, деда, себя вспомнил?!

Дед Трохим обернулся. В накинутом овечьем полушубке у ворот стоял сам хозяин хаты – станичный атаман Иван Михайлович Билый.

– Здорово живете, – дед, слегка склонив голову, поздоровкался.

– Слава Богу, дед Трохим. Каким ветром в такую рань, позволь узнать? – Атаман неслышно усмехнулся. Рад был тому, что дед Трохим к нему заглянул, хотя и в неурочный час. Такому гостю завсегда рады. По душе был Ивану Михайловичу старейшина. Еще когда молодым казаком был, все к советам старика прислушивался. Как на баштях стоять, как в плавнях хорониться, чтобы черкеса ты видел, а он тебя нет. Как лучше шашкой рубануть, чтобы врага из строя вывести, да и другим полезным наукам дед Трохим учил. Не всех, только кто ему по сердцу приходился, в ком чуйку ту казачью, природную чувствовал. Вот и Ивану Билому, в ту пору казаку молодому, малоопытному, помогал науку военную постигать. Не по книжкам, но так, как предки учили. По традициям народа казачьего.

– Попутным, Иван Михайлович, попутным. А ты, я вижу, гостей провожаешь? Вроде как не нашенский казак-то?! – дед Трохим решил окольными путями к главной теме разговора подойти.

– А тебе какая турбота?! Неужто с утра пораньше пожаловал, чтоб за гостей вызнать?! – Атаман внутренне усмехнулся.

– Да я так, прогуляться сподобился. Ноги стариковские свои размять, – замялся дед.

– Ох уж и размять! – по-доброму передразнил станичника Иван Михайлович. – Знаю я тебя. Хитер, как тот лис. Просто так в такую пору не пришел бы.

Дед Трохим в нерешительности замолчал, не зная, как дальше спросить про незнакомого всадника и, главное, с чем тот так спешил в дом атамана.

– Ну, что замер, деда?! – Иван Михайлович приподнял воротник полушубка и, приоткрывая калитку, добавил: – Заходь в хату, а то морозец пробирает дюже. Али ты ноги свои дальше разминать пойдешь?

Атаман густо засмеялся.

– Заходь, говорю. Чайком побалуемся. Вестовой вместе с почтой чаю турецкого привез по моему заказу. Враз спробуем.

Дед, собиравшийся было уже уходить, услышав за почту, поправил папаху и послушно принял приглашение атамана.

– Так-то лучше, – одобрительно заключил Иван Михайлович.

Из открытой двери повалил густой белый пар. В хате у атамана было жарко. Супруга, Наталья Акинфеевна, еще с первыми петухами запалила огонь в грубке и принялась стряпать к завтраку пышки.

Дед, войдя в хату, вдохнул ноздрями.

– Здорово живете, хозяюшка!

– Слава Богу!

Теплый дух свежеприготовленной снеди защекотал нос. Во рту скопилась слюна, и старик смачно сглотнул. Атаман по-отечески усмехнулся.

– А что, дорогая Наталья Акинфеевна, – обратился он к супруге, – готова ли трапеза?

– Готова, готова, – отозвалась та. – Уж давно готова. Ты покеда с вестовым балакал, уж и подостыла. Пришлось греть. Благо грубка натоплена гарно.

– Вот и ладно. Собирай на стол. Гость добрый пожаловал. Хотя погодь трохи. С почтой для начала разберусь по-быстрому. – Иван Михайлович подошел к лежащему на сундуке небольшому холщовому мешку.

– Как знаете, я второй раз греть не буду, – Наталья Акинфеевна сказала это с такими нотками в голосе, что Иван Михайлович вернулся к столу и, осенив себя крестным знамением, уселся на лавку. – И шо это за срочность?! Куда мешок тот убежит. Трапезничайте сначала, а уж потом и дела решайте. Голодное брюхо уму не помощник.

– Правда твоя, Натальюшка, – спокойным голосом ответил атаман. – Дела погодят. Правда, вестовой сказал о каком-то письме, вроде как из столицы. Знать, от Миколы или Михася. Ну, да ладно, побачимо опосля.

Атаман с дедом Трохимом, прежде чем за трапезу взяться, помолились. Наталья Акинфеевна подала свежие пышки со сметаной и вареньем и особым способом заваренный чай. Она кипятила молоко, постоянно помешивая – чтобы не подгорело. А затем сыпала заварку прям в кипящее молоко. Сразу снимала с огня и, укутав чайник, оставляла его у грубки «для навару». Чай, заваренный таким способом, вкуса был отменного, да и цвет радовал глаз.

– Калмычка одна научила, – разливая чай по кисайкам, отвечала Наталья Акинфеевна на немой вопрос деда Трохима. – Дюже вкуса и цвета богатого чай.

– Добре, – нахваливал старик трапезу. Чай ему тоже по вкусу пришелся. За завтраком в основном молчали. Хозяева, зная тоску деда Трохима по внуку, старались не задавать лишних вопросов, а дед, соскучившийся по домашней снеди, уплетал пышки со сметаной, и времени на разговоры у него не оставалось.

«Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил нас еси земных Твоих благ…» – Иван Михайлович по окончании трапезы прочитал молитву. Втроем перекрестились, поблагодарили Наталью Акинфеевну за трапезу. Та принялась убирать со стола.

– Я вот к тебе по какому вопросу, Иван Михайлович, – начал дед Трохим. Плотный завтрак придал ему решительности. – Те раины, шо последний витрюган на мадйане повалил…

Старик сделал паузу, икнул. Атаман посмотрел на него с улыбкой.

– Так вот, те раины. Стало быть, лежат, и делов до них никому нема, – продолжил дед Трохим. – А у нас, у казаков, сам знаешь, Иван Михайлович, любая мелочь свой порядок знает.

– Да не тяни ты кота за одно место. Говори прямо, шо трэба. – Атаман любил краткость и лаконичность.

– Добре, атаман, скажу, як есть. Выдели мне с тех раин на дрова, что можешь, – дед Трохим выпалил это одним духом.

– Тю. И только-то?! – удивился атаман. – Завтра скажу казакам, напилят тебе дров. Не обидим. Знамо, шо ты один теперича.

– Да… – грустно протянул дед Трохим – Да и…

Махнул в сердцах рукой и привстал с лавки, собираясь уходить. Иван Михайлович понял, что задел больные струнки дедовой души. Не знал, как остановить старика, чтобы не уходил сразу. И тут вспомнил про мешок с почтой.

– А ну, погодь-ка, дидо. – Атаман встал так резко, что задел лавку, и она с грохотом опрокинулась на пол. Наталья Акинфеевна обернулась. Иван Михайлович махнул рукой, мол, все в порядке, случайно задел.

Через минуту на столе лежал холщевый мешок с доставленной вестовым почтой. У деда Трохима загорелся огонек в глазах. «Именно по той причине и пришел я к тебе, Иван Михайлович», – пронеслось в голове. Атаман аккуратно срезал сургучную печать и вывалил на стол содержимое мешка. С десяток писем упали перед носом деда Трохима. Среди них выделялось одно. По размеру оно было больше остальных, да и печать на сургуче была особенная, царской канцелярией помеченная.

– Уж не от самого ли государя ампиратора?! – воскликнул удивленно старик.

– Разберемся, деда, – с серьезными нотками в голосе ответил атаман. Он быстро просматривал адресатов на письмах. – На-ка вот, держи.

– Мне? – недоверчиво спросил дед Трохим.

– А кому же еще?! – ответил Иван Михайлович.