Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Надеюсь, туда не погонят, – подумала Инна. – Может это и сумасшествие, но неохота мне туда».
Она торопливо перешла улочку, внутренне съёжившись в ожидании окрика «Вправо!». Прошла три метра, пять…
– Стой…
Инна машинально сделала ещё шаг. Остановилась. А в следующий миг пришло понимание, что прозвучавший за спиной голос – был другим. Сиплым, отрывистым.
Спустя секунду последовало новое распоряжение:
– Повернись.
Инна быстро выполнила требуемое, потому что в жестяном тоне неизвестного отчётливо улавливалось – возражений быть не должно.
От увиденного она вздрогнула и попятилась назад. В теле моментально возникла частая спутница страха – противная, сосущая, всепроникающая слабость.
На углу окружённого строительным реквизитом здания стояли двое. Близнецы. Высокие, узкоплечие, худые, по-обезьяньи длиннорукие. Неприятные, «лягушачьи» черты лица – крупный рот, широко расставленные водянистые глаза навыкате, маленькие ноздри сплющенного носа…
Оба были одеты в одинаковые кожаные чёрные, доходящие почти до колена куртки, синие, испачканные в грязи джинсы, и серые кроссовки.
Отличались они только причёсками. У того, который стоял поближе – редкие светло-русые волосы были зачёсаны назад, а второй предпочитал стрижку «ёжиком».
Инну испугало даже не их неожиданное появление, ведь она не должна была проглядеть близнецов на только что оставленном за спиной «притоке». Всё-таки на три десятка метров кое-что просматривалось, а Инна успела удалиться от улочки менее чем на дюжину шагов… Точно, не должна была: но при одном условии – если всё происходящее подчиняется законам нормальности.
Её испугал… гроб, стоящий в ногах у близнецов. Тёмно-синий бархат обивки был изрядно выпачкан грязью, а комочки земли, лежавшие на крышке – выглядели свежими, не успевшими подсохнуть. Гроб недавно выкопали, какие уж тут сомнения… Зачем? Инна твёрдо знала одно – получить ответ на этот вопрос ей совсем не хочется.
Близнецы рассматривали стоящую поодаль женщину голодными глазами. Голод во взглядах не был каким-то одним, Инну прощупывало жуткое смешение всех его видов.
Она не знала, сколько продолжались «гляделки» – несколько секунд или минут. Время не остановилось, оно стало другим, умело уподобившись пыточному инструменту…
Наконец длинноволосый шумно, предвкушающе втянул воздух ноздрями, и лаконично скомандовал «ёжику»:
– Давай…
Тот сноровисто, нетерпеливо подцепил крышку гроба, снял и положил её на землю. Скупо матюгнулся от напряжения, опрокидывая гроб набок, освобождая его от массивного, грузного покойника с отметинами начального разложения.
В воздухе запахло гниющей плотью, Инна рефлекторно закрыла нос ладонью.
Сиплый близнец показушно сплюнул на труп, а потом мотнул головой в сторону опустошённого гроба:
– Ложись.
Инна не сразу сообразила, что это говорят ей, а не «ёжику».
– Ложись, сука… – и без того страшный взгляд длинноволосого безостановочно заплывал бешенством. – Быстро!
«Решай сама…» – вкрадчиво прошелестело над ухом.
Инна затравленно всхлипнула, резко повернулась и побежала к пятиэтажкам: изо всех сил, не оглядываясь.
– Э-э, стоять! – надсаживаясь, заорал сиплый. – Стой, сука! Саня, держи её!
Слабость сгинула, теперь тело захлестнула невероятная лёгкость, порождённая всё тем же страхом. Инна мчалась, в буквально смысле слова – не чуя ног, глядя только перед собой. Но периферийное зрение исправно доложило о том, что в пятиэтажках вдруг начали загораться окна: то тут, то там – всё быстрее и быстрее…
В кажущейся хаотичности быстро проявился смысл. Налитые беспокойным – как пламя свечи на сквозняке – светом, квадраты и прямоугольники окон складывались в гигантские линии. Линии – в буквы, а те – в слово.
«Боль».
Позади глухо топотали близнецы, и неясно – что было страшнее: звуки шагов или оконная мозаика.
Торец одной из пятиэтажек вдруг потёк вниз, как тухлое яйцо по шлему омоновца. Жижа беззвучно пузырилась, растекаясь огромной багрово-бурой лужей: затапливая детскую площадку, находящуюся неподалёку.
Дом продолжал превращаться в ничто, но Инна этого уже не видела. Она выскочила на пустынный перекрёсток и свернула направо. Топот близнецов становился глуше, они явно отставали. «Погонщик» никуда не делся: порхал, мерзость, вокруг, визгливо похохатывая – как будто в происходящем имелось что-то забавное.
«Туда!» – Инна бросилась к проходу между небольшим одноэтажным магазинчиком с вывеской «Рог изобилия. Продукты и хозтовары» и кирпичной трансформаторной будкой, изрисованной угловатыми каракулями граффити.
Нырнула в проход и побежала дальше, безликими проулками и дворами. Все встречающиеся по пути здания были темны, но хотя бы не спешили менять свою привычную форму – на что-то отталкивающее, инфернальное.
Судя по полной тишине, преследователи потеряли Инну из вида. Она остановилась, судорожно хватая воздух ртом, чувствуя – как бьётся сердце: исступленно, на пределе…
Голос затих, проявляя полное равнодушие к остановке Инны. Сейчас ей было всё равно – радоваться этому, или заходиться в смертной тоске, предполагая что-то совсем уж поганое.
Что может быть поганей двух преследовавших её нелюдей и превращающегося в кровяную жижу бетона – Инна даже не собиралась представлять. Безумие само решит – стоит ли загонять свою игрушку вглубь трясины, или оставить в покое. Хотя бы на время.
Инна уже не сомневалась, что она сошла с ума. Последние картинки кошмарного калейдоскопа, в который ей выпало заглянуть – бесследно растворили в себе прочие догадки и предположения о том, почему с ней происходит всё это…
Наверное, следовало что-то делать. То ли лечь – и попытаться уснуть, чтобы отрешиться от всего происходящего, то ли – бежать дальше, не разбирая дороги. Надеясь, в конце концов, оказаться на более спокойной грани сумасшествия.
Инна не знала, принесёт ли понимание своего душевного состояния какое-то облегчение. С другой стороны, в этот паззл напрочь не укладывалось утверждение, что душевнобольной никогда не признает своего недуга.
«Ну, а я – что? Специалист по психам? – смятенно подумала Инна, присаживаясь на оказавшуюся поблизости скамейку. – Исключения, опять же – никто не отменял…».
Она находилась на краю крохотного сквера, к которому примыкал светло-бежевый каменный особнячок с мезонином. Чистенький, с четырьмя белоснежными колоннами, подпирающими просторный балкон – выставивший напоказ кованое фигурное ограждение.
Такими, в средних провинциальных городах обычно бывают обиталища культуры и истории: преимущественно музеи.
Прошла минута, две… Инна сидела не шевелясь, медленно впадая в странное оцепенение, неотрывно глядя на основание ближайшей колонны. Как будто ожидала, что с особнячком вот-вот начнёт происходить очередная жуть, и – именно с этого места.
– Сейчас… – азартно выдохнула пустота. – Ап!
«Тух!» – звук был глухим, сильным. Инна судорожно мотнула головой влево-вправо, отыскивая взглядом место, из которого он донёсся. В свете фонарей, метрах в трёх друг от друга в воздухе тяжеловесно вращались два больших, плоских, тёмных диска… да это же крышки канализационных люков!
Сейчас они напоминали две монетки, подброшенные ленивым щелчком пальца на пару ростов Инны. Полное впечатление, что в подземные коммуникации одномоментно закачали несколько десятков килограммов воздуха: и крышки вышибло вверх. Поодаль раздалось ещё одно «тух!», и вверх взлетела третья крышка.
Инна моментально напряглась, со страхом ожидая продолжения.
Через пару секунд крышки впечатались в дорогу. А спустя ещё несколько мгновений – до Инны дошло, что в их падении присутствует неправильность: от осознания которой – в кожу впился целый сонм ледяных клещей.
Увесистые чугунные кругляши издали тихий шлепок, словно упали на что-то податливое, нисколько не схожее с асфальтом. Инна мысленно взвыла, а в следующий миг все три люка начали поспешно, даже с какой-то остервенелостью – исторгать из себя нечто похожее на толстые, бугристые, покрытые белесоватой слизью кишки. Словно под землёй дремал гигантский, монструозный организм: которому пришёл срок пробудиться и выбраться на поверхность.
Ближайшие «внутренности» выперли в высоту метра на четыре с лишним – вровень с верхней кромкой балконной ограды. И замерли, чуть заметно подрагивая. Их и Инну разделяло примерно полторы дюжины шагов.
Ничего похожего на глаза у «внутренностей» не наблюдалось, но Инна принялась вставать со скамейки как в максимально замедленной съёмке. Время ползло полупарализованной улиткой, «погонщик» молчал. Инне почему-то казалось, что он еле сдерживается от соблазна гаркнуть что-то вроде «Вот она!».
Наконец Инна поднялась на ноги, и – медленно, плавно сделала шаг назад, не сводя глаз с торчащей из люков анатомии. Ещё шажок, третий…
