Другая победа. Если бы победил Гитлер - Коллектив авторов

Фактически этими поражениями было аннулировано принятое в Касабланке решение придать основное значение налетам бомбардировочной авиации. Что не поддавалось аннулированию с такой же легкостью, так это совместные решения союзников вкладывать большие средства в воздушную войну и в развитие стратегической бомбардировочной авиации, принятые ими в 1941 и 1942 году. Рузвельт, Черчилль, Комитет начальников штабов, а также Эйзенхауэр и его штаб при Ставке Верховного командования союзных войск в Европе никогда не были единодушны в вопросе о том, насколько правильным является решение сделать бомбовые удары с воздуха краеугольным камнем стратегии. У авиаторов, которые руководили проведением бомбардировок, никаких разногласий не было, и, таким образом, они получили возможность действовать по своему усмотрению. Теперь, когда результатом их действий стали большие потери при малых достижениях, а также большие издержки в политике, которые они повлекли за собой, союзное руководство приняло решение видоизменить стратегию авиации. Однако, после того как были объединены потери стратегической авиации в прошедших двух воздушных наступлениях, переход к бомбардировочным операциям подготовки к вторжению обеспечил союзникам отсрочку, необходимую для восстановления потерь. Они также получили возможность планировать возобновление рейдов бомбардировочной авиации, как только войска вторжения закрепятся на берегу.

Поскольку немецкие истребители в то время были в основном стянуты для защиты воздушного пространства собственно рейха, и поскольку они оказались вне пределов досягаемости истребителей союзников, существовало мнение, что бомбардировочные операции подготовки к вторжению вынудят люфтваффе вернуться на базы в пределах дальности полета союзной истребительной авиации. В силу того, что начиная с 1943 года боевая мощь люфтваффе продолжала возрастать, но при этом большая часть самолетов оказалась сосредоточенной в Германии, превосходство в воздухе придется обеспечивать скорее после начала вторжения, а не за счет побед над истребителями люфтваффе, одержанных в месяцы, предшествующие вторжению.

Однако растущая интенсивность воздушных операций в небе над Францией и высокая вероятность того, что вторжение произойдет летом 1944 года, привели к тому, что мнения в немецком высшем командовании разделились вновь. Как поступить с корпусом истребителей люфтваффе, который только что был усилен? Стоит ли его держать в резерве, с тем, чтобы быть готовыми к обороне, как только возобновится воздушное наступление стратегической авиации союзников? Или же его нужно бросить в бой для обеспечения превосходства в воздухе во время вторжения англо-американских войск?

Но поражение, которое испытали стратегические бомбардировщики, послужило не только тому, что истребители люфтваффе приняли участие в боях за Нормандию. Немцы доставили туда из Германии большое количество зенитных орудий калибром 88 мм и смогли развернуть их позиции на путях вторжения. Более того, поражение воздушного наступления бомбардировщиков позволило дополнительно укрепить рубежи береговой обороны в Нормандии, поскольку благодаря ему оказалось возможным направить сюда для сооружения Атлантического вала сталь и бетон, которые в противном случае были бы использованы в интересах германской промышленности для сооружения подземных заводов[173].

Галланд упорно настаивал на том, чтобы истребители оставались в составе стратегического резерва, заявляя, что, коль скоро они одержали победу в борьбе со стратегическими бомбардировщиками, не следует посылать их просто для обеспечения прикрытия с воздуха войскам, которые ведут бой на земле. Но с его мнением не стали считаться. Отказавшись от участия в том, что наверняка станет решающим сражением за Францию, люфтваффе не смогли бы по-прежнему рассчитывать на большую долю ресурсов рейха. Но как только немецкие истребители оказались во Франции, они сразу же оказались вполне в пределах радиуса действия превосходящего количества высокоэффективных дневных истребителей британских и американских ВВС.

Несмотря на то, что большинство их истребителей и штурмовиков пришлось выводить ближе к линии фронта, спустя недели после того как началось вторжение, победившие в боях с бомбардировщиками люфтваффе в полной готовности встретили день высадки десанта в июне 1944 года. Последовавшие вслед за этим воздушные сражения в небе Нормандии оказались самыми крупными за весь период войны. В условиях, когда обе стороны старались сохранить господство в воздухе и одновременно держать под своим контролем объекты на земле, воздушное сражение приобрело сходство с воздушными боями на Курской дуге в июле 1943 года, только оно оказалось еще более многоплановым и большим по масштабам. Немцы оказались способными бороться за господство в воздухе в течение всего июня и июля. Немецкие штурмовики могли наносить значительный ущерб, пролетая над морским берегом, забитым людьми и техникой.

Но в конечном счете решающим оказалось численное превосходство истребителей союзников. При проведении операции «Большая неделя» союзники старались вызывать на бой истребители люфтваффе своими ударами по целям, которые те обязаны были защищать, а затем поразить их огнем пушек бомбардировщиков, не имевших сопровождения. В небе над Нормандией союзники снова нашли цель, оставить которую люфтваффе не имели права, то есть немецкую армию. Но на этот раз на месте бомбардировщиков оказалась масса истребителей союзников. Эти машины хотя и имели небольшой радиус действия, но обладали большой огневой мощью и несли смерть и разрушения. Истребительные части люфтваффе оказались на большом удалении от своей единой системы противовоздушной обороны, которая была создана и успешно эксплуатировалась для защиты рейха. По мере того как шло сражение в Нормандии, немецкие истребители, лишенные возможности использовать систему раннего радиолокационного оповещения и наведения на цель, все чаще и чаще оказывались вынужденными вести бои по защите своих авиационных баз во Франции. Несмотря на то что решения, принятые немцами в части перестройки своей экономики, сузили разрыв, который существовал между запросами военных и возможностями техники и который в противном случае был бы и вовсе катастрофически сокрушительным, корпус немецких истребителей был полностью втянут в решающую битву за Нормандию, и, как того опасался Галланд, в большей своей части уничтожен.

Стратегическая бомбардировочная авиация союзников часто посылалась в небо над Нормандией для оказания поддержки наземным войскам. Несмотря на впечатляющую плотность огня, которую могло создать широкомасштабное ковровое бомбометание в полосе наступления наземных войск, сложности в координации действий наземных и воздушных сил зачастую вели к разочаровывающим результатам или, что хуже того, к бомбовым ударам по своим же войскам. Неудачи наступательных действий стратегической авиации союзников не оставили ей возможности повлиять на баланс сил в наземных боевых действиях. Оказалось, тяжелые бомбардировщики союзников мало пригодны для подобной цели[174].

Больший результат принесло использование стратегических бомбардировщиков для разрушения систем коммуникации во Франции. После того как были свернуты операции бомбардировщиков против транспортной сети в самой Германии, ее промышленность, распределенная по всей стране, но и все более объединяемая в единую систему хозяйствования в условиях военного времени, получила возможность производить необходимую технику и материалы. Однако теперь главную трудность стала представлять доставка продукции войскам, сражающимся в Нормандии. Даже с применением стратегической бомбардировочной авиации оказались безуспешными все попытки союзников разрушить линии коммуникации и блокировать немецкие войска в Нормандии. Тем не менее они не позволяли немецкому командованию запасти достаточно топлива, боеприпасов и произвести замену личного состава в таких масштабах, которые позволили бы немцам воспользоваться любой из неоднократных тактических ошибок союзников, с тем чтобы перейти в контрнаступление и загнать войска вторжения обратно в море.

Несмотря на то что перед началом вторжения налеты бомбардировщиков не смогли нанести серьезный удар по городам Германии, по ее промышленности или военно-воздушным силам, союзники все равно все еще были способны добиться успеха, вводя войска в Европу. Их действия были успешными, несмотря на то обстоятельство, что на рейды стратегической авиации в США и в особенности в Великобритании были затрачены огромные средства в виде выделенных финансов, затрат на промышленное производство, исследования и разработку, а также на оплату высококвалифицированного труда. Дело в том, что основной проблемой союзных войск в Нормандии стало не недостаточное количество боевой техники и боеприпасов, но способность использовать их для обеспечения прочного военного успеха иным путем, нежели бесконечными боями на изнурение противника. Смещение акцента с бомбардировочных операций привело к тому, что войска, которые ведут бой на земле, стали комплектоваться более высококачественным человеческим материалом, возможность воспользоваться этой выгодой в полном объеме ограничивалась возможностями подготовки этого материала и доведения его до лучшей боевой формы. Боеспособность наземных сил союзников не стала большей из-за того, что они получили тактическую поддержку стратегической авиации. Скорее это привело к тому, что, несмотря на малую эффективность этой авиации в подобных условиях, они стали требовать ее непременного участия в любой наступательной операции[175].