Машина времени шутит - Кейт Лаумер

— Три квартала от того места, где мы сидим, — сказал я. — Может быть, четыре. Десять акров, если не больше.

— Вы уверены, что это не часть сна?

— Я жил на их деньги последние две недели.

— Можете вы отвести меня туда?

— Зачем?

Она уставилась на меня.

— Затем, что мы не можем все это бросить, не правда ли?

— Я думаю, что ничего страшного, если мы и поглядим, — сказал я. — Может быть, мне удастся получить новый заказ.

Она последовала за мной в ночь, сопровождаемая неодобрительным взглядом пожилой дамы за столом выдачи книг. Десять минут заняло у нас, чтобы пройти три квартала к тому месту, где я покинул коттедж двумя неделями ранее. За квартал до него я знал, что что-то неверно было в моих расчетах. Магазины, заправочная станция и ломбарды на всем пути выглядели нормально, но там, где должна была быть высокая стена из красного кирпича, стоял заброшенный склад: акр или около того искривленных подъездных путей и разбитого стекла.

Мисс Реджис не сказала ни слова, хотя и могла бы. Она спокойно шла рядом, когда я повторил маршрут. Я обнаружил знакомый ломбард с одетым в запылившийся смокинг манекеном в витрине, кондитерский магазин с пыльной помадкой, улицу, где находился дом, в котором я снимал комнату. Но когда возвратились к особняку, там по-прежнему был склад.

— Соседствующее окружение все еще здесь, — сказал я. — Все, чего не хватает — это коттеджа. Великовато для того, чтобы потеряться, но человек в моем возрасте становится слегка рассеянным.

— Вы уверены, что прошли весь путь пешком от, где вы там были, до места, где снимали комнату? Может быть, вы наняли кэб или…?

— Ага. Ни кэба, ни автобуса, ни троллейбуса, ни даже велосипеда. На своих двоих. Может быть, я многого не помню, но что я помню, я помню хорошо. Так, как я себя чувствовал, я не мог пройти больше четверти мили. Давайте посмотрим фактам в лицо, мисс Реджис. Кто-то украл особняк и оставил на его месте эту кучу мусора, возможно, со значением. Моя задача вычислить причину этого.

— Мистер Флорин, уже поздно. Вы устали. Наверное, будет лучше, если вы сейчас отдохнете. Завтра мы можем встретиться после работы, возможно… — Ее голос затих.

— Обязательно, — сказал я. — Хорошая мысль, мисс Реджис. Извините, что отнял у вас время. Вы были правы во всем. Нет ни коттеджа, ни исследователей, ни машины сновидений. Но сто долларов были реальными. Остановимся на этом. Спокойной ночи и спасибо за компанию.

Она стояла с нерешительным видом.

— Куда же вы пойдете?

— Кто знает, мисс Реджис? Мир велик, особенно, когда вас не связывают чьи-либо деспотические ограничения. В Грейфел, возможно. Это красивое место, где сила тяжести на восемнадцать процентов меньше и множество кислорода и большое желтое солнце в паре сотен световых лет отсюда.

— Кто рассказал вам о Грейфеле? — прошептала она.

— Бардел. Он был актер. Не очень хороший. Забавно, но Носатый подумал, что я — это он. Можете себе это представить?

— Грейфел был местом нашего летнего отдыха, — сказала она озадаченно.

— Не говорите; у озера, в двадцати восьми милях отсюда.

— С чего вы это взяли?

— Хорошо, скажите вы, где он.

— Грейфел в Висконсине, около Чикаго.

— Остановите меня, если я пою не в тональности, но разве это не Чикаго?

— Что вы — нет. Конечно, нет. Это Вулфтон, Канзас.

— Я чувствовал, что не все мне знакомо в этих местах.

— Как получилось, что вы здесь несколько недель, как вы сами сказали, и даже не знали этого?

— Этот вопрос никогда не вставал. Конечно, мои социальные контакты были ограничены.

Она смотрела на меня, и я почти мог слышать, как она размышляет обо всех вещах, которые могла бы сказать. То, до чего она додумалась, было:

— Где вы собираетесь спать сегодня?

— У меня настроение погулять, — сказал я. — Ночь размышлений под звездами.

— Пойдемте ко мне домой. У меня есть комната для вас.

— Благодарю, мисс Реджис. Вы милая девушка — слишком милая, чтобы быть втянутой в мою личную войну со Вселенной.

— Что вы на самом деле намерены делать? — прошептала она. Я качнул головой в сторону склада.

— Суну свой нос вон туда.

Она выглядела честной и деловитой.

— Да, конечно, мы должны сделать это.

— Не вы — я.

— Мы оба. В конце концов… — Она подарила мне проблеск улыбки, легкий, как вздох ангела. — Это и мой сон тоже.

— Я как-то все забываю, — сказал я. — Пошли.

27

Двери были заперты, но я нашел болтающуюся доску, оторвал ее, и мы проскользнули в большую черную темноту и пыль, и паутину, и хлопание крыльев летучих мышей или чего-то другого, что хлопало. Возможно, это было мое сердце.

— Здесь ничего нет, — сказала мисс Реджис. — Это просто старое заброшенное здание.

— Поправка: это место, которое выглядит как старое заброшенное здание. Возможно, это отделка витрины, и если вы сотрете пыль, то обнаружите под ней свежую краску.

Она провела пальцем черту на стене. Под пылью было еще больше пыли.

— Ничего не доказывает, — сказал я. — В этом деле ничто не может служить доказательством. Если воображаешь вещь, то воображаешь, что она существует.

— Вы думаете, что сейчас спите?

— Это вопрос, не правда ли, мисс Реджис? Как вы узнаете, что живете и проснулись?

— Сновидения не такие; они смутные и расплывчатые по краям. Они существуют в двух измерениях.

— Я помню, как однажды размышлял о сновидениях, когда прогуливался по холму осенью недалеко от студенческого городка. Я чувствовал, как хрустят сухие листья под туфлями, как я иду по земле; я чувствовал, как где-то горят листья, ощущал укусы морозного осеннего воздуха и думал: «Сны не похожи на реальность. Реальность реальна. Все чувства работают, все существует в цвете и в трех измерениях». — Я сделал паузу для пущего эффекта. — И тут я проснулся.

Она поежилась.

— В таком случае, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Сон внутри сна, который также снится. Я выдумываю вас — или вы выдумываете меня. Мы не способны разобраться — действительно.

— Может быть, в этом есть какое-то послание для нас. Может быть, нам следует искать правду, которая является правдой и во сне и наяву. Абсолютные истины.

— Какие?

— Верность, — сказал я. — Смелость. Как у вас. Здесь, со мной, сейчас.

Она сказала:

— Не глупите, — но по ее голосу чувствовалось, что она польщена. Я с трудом различал ее лицо в темноте.

— Что мы будем делать теперь? Вернемся? — сказала она.