Драконий клуб - Варя Медная

Розги были вечером.

А неделю назад на обед вместо обычного яблока Марсий отведал чугунное. Раскололись оба передних зуба. Придворный маг, уже пожилой и чуть подслеповатый, как назло, потерял очки и перестарался. В итоге пришлось полдня ходить с лошадиными зубами — аж рот не закрывался. Лучше бы дыра осталась — хоть сплевывать удобно.

И это они называют великим даром?!

Подождав, пока отец и наставник свернут на соседнюю тропинку, Марсий кинулся к выходу из сада.

Началось все с полгода назад — вскоре после тринадцатого дня рождения. И проявлялось в самый неожиданный и, конечно, неподходящий момент, причем всегда по-разному. Иногда дело могло ограничиться чугунными узорами на обоях вместо шелковых, а в другой раз Марсий опаздывал к завтраку, потому что не так-то просто выбраться из комнаты, если дверь отяжелела на несколько тонн.

Чего он только ни делал: тер пальцы мочалкой, держал над огнем, мазал всякой травяной дрянью и даже, по совету нянюшки, сведущей в народных средствах, сунул руки в муравейник (потом еще неделю пришлось мазать другой дрянью, чтобы свести зудящие следы укусов). Только под лошадиную струю подставлять наотрез отказался, хоть гадалка и утверждала, что это самое действенное средство. Все оказалось напрасно. С виду пальцы как пальцы, но стоит самому в это поверить — и что-нибудь непременно идет наперекосяк.

Марсий выбрался из дворца окольными путями и помчался в «свое место». Он открыл его пару лет назад во время одной из конных прогулок. Обрыв, а под ним — небольшое озерцо. Чуть в стороне — роща, в которой росли дикие сливы, лесные орехи и древесные гуси. А в самом озере водились клювороты[5] и жил кит. Он практически все время спал, а когда просыпался, зевал так широко, что образовывался круговорот. Когда Марсий об этом узнал, больше там не купался.

А главное, здесь не было ни наставников, ни чугунных яблок, ни голубых алмазов. Зато там была зеленая девочка. Она сидела на его личном обрыве и плакала. Марсий рассвирепел: это уж слишком! Он решительно подошел и встал перед гоблиншей, расставив ноги и скрестив руки на груди.

— А ты еще кто такая?

Девочка вытерла нос рукавом старенького платья и смерила его недовольным взглядом.

— А тебе какое дело?

— Никакого, — согласился он. — Тогда просто: эй ты, а ну уйди, это мое озеро!

— Сам вали!

Марсий так опешил, что пару секунд не мог найти слов.

— Да что ты вообще тут делаешь?

— А сам не видишь? Пла-а-а-а-а-ачу!

— Почему?

— Потому что я уро-о-о-о-одина.

Не сказать чтобы совсем уж уродина, просто опухшая и вся в зеленых пятнах от слез.

— А ты можешь из-за этого плакать в другом месте?

Девчонка вперила в него злющие глаза и снова шмыгнула носом.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что ты об этом попросил. Теперь точно не уйду.

— Не попросил, — процедил он. — Приказал.

— Ах, приказал? — темно-синие глаза сузились, слезы разом высохли.

— Да. — Он вздернул подбородок. — Я, наследный принц, Его Высочество Марсий Фьерский приказал тебе покинуть это место.

Девочка медленно поднялась и встала напротив в точно такой же позе, скрестив руки на груди.

— И где же ваш белый конь и личная охрана, Ваше Заносчивое Высочество? — прошипела она. — Не вешай мне тут лапшу на уши! Даже наследный принц не может быть таким засранцем.

Марсий побагровел.

— Значит, не уйдешь по-хорошему?

— Сказала же: сам вали.

— Ну, ты напросилась! Потом не пищи!

Он схватил ее за прядку и дернул. Чугунная шевелюра должна отрезвить кого угодно. Вот только ничего не произошло. Марсий раздраженно взглянул на свои предательские руки — почему не работает, когда это нужно?! Хорошенько встряхнул их и снова потянулся к волосам, но тут девчонка с неожиданной прытью отскочила и лягнула его в голень.

— Руки-то не распускай!

Он повалился на колени, хватая ртом воздух и потирая ушибленное место.

— Ах ты! Да тебя за это… да я…

— Его Высочество не учат выражаться яснее?

В тот момент он ненавидел ее даже больше, чем мастера Луция и каллиграфические прописи.

Но, насмехаясь, гоблинша потеряла бдительность, и Марсий ухватил ее за лодыжку. Хорошенько дернул, и вот уже противница с визгом летит в траву.

Оба поднялись на четвереньки и уставились друг на дружку, вспотевшие, взъерошенные и до предела злые. Гоблинша и думать забыла, что пять минут назад выла, как баньши. Прежде Марсий никогда не дрался с девчонками. Один раз во время игры в угадайку влепил щелбан проигравшей дочке министра по подземным связям, так там такие визги начались, можно было подумать, он ей сотрясение устроил. Нянечки увели пострадавшую под руки. А по этой сразу видно: такая из-за щелбана не станет сопли распускать, вон как рычит.

Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут откуда-то справа донеслись шебуршание и приглушенный скрежет.

Гоблинша как раз размахнулась, чтобы врезать ему по уху:

— Стой, ты это слышишь?

— Ты о чем? — нахмурилась она.

— Звук… вот снова!

Оба прислушались.

— Как будто кто-то идет по осколкам…

— Это оттуда, — уверенно заявила она, поднялась, отряхнулась и подбежала к краю обрыва. Ухватившись за чахлый кустик, свесилась вниз.

— С ума сошла, упадешь! В озере, между прочим, кит. Если он тебя сожрет, вытаскивать по кускам не стану.

Она обернула к нему возбужденное лицо и замахала:

— Скорее, сюда!

Марсий поднялся, нехотя подошел и остановился в двух шагах от нее, все еще не уверенный, что это не какая-нибудь уловка.

— Ну, чего там?

— Сам посмотри.

Девчонка подвинулась, и он, не удержавшись, заглянул за край, стараясь при этом не выпускать ее из виду. Вдруг столкнет?

Но она и не думала выкидывать фокусов — смотрела как зачарованная вниз. Там, на самом краю уступа, лежало что-то огромное и мохнатое, похожее на швабру великана. Из нее торчали веточки, кусочки пуха, колосья, какие-то веревочки. В центре имелось углубление, а в нем — камень округлой формы размером с дыньку. Поверхность казалась мраморной из-за голубых пятнышек, а красивые золотистые и лиловые прожилки переливались на солнце. Рядом лежало крошево из точно таких же кусочков. Марсий присмотрелся. Да это же…

— Яйцо, — сказала девчонка вслух.

— Совсем необязательно, — возразил Марсий. Не потому что был не согласен, просто очень уж хотелось ей возразить.

— Конечно, оно! — воскликнула гоблинша, даже не заметив его тона.

— Эй, стой, ты куда?

Но она уже осторожно спустила ногу на уступ, держась за кустик. Через минуту склонилась над гнездом и провела пальцем по скорлупе.