Китай у русских писателей - Коллектив авторов

запасаться товарами, а мелкие лавчонки, лишенные значительных кредитов, не могут развивать своих торговых операций; вообще Пекин за последнее время испытывает недостаток в товарах, что, главным образом, объясняется отсутствием нормальных сношений с Центральным Китаем. Многие крупные магазины в Пекине прекратили свое существование, а некоторые, так сказать, «на ладан дышат». В обращении по преимуществу японские товары, дешевые, но очень плохого качества; японские фабриканты не брезгают и фальсификацией заграничных товаров, пользующихся успехом у китайцев. Так, например, в китайских магазинах можно найти мыло с русской этикеткой – «Брокар», а на самом деле мыло изготовлено в Японии. Дешевизна, а главное широкий кредит, предоставляемый японскими промышленниками китайским купцам, широко открывают двери пекинского рынка для японских товаров, конечно, главнейшим потребителем этой дрянной дешевки является китайская беднота, получающая за один рубль большую алюминиевую кастрюлю, или за 14 коп. метр плохого ситца, или за 10 коп. большой кусок скверного туалетного мыла и т. п. Товаров американских, французских, немецких и английских на пекинском рынке сравнительно мало; русские товары совершенно отсутствуют и заменяются, как уже было сказано выше, подделками местного и японского производства. Но память о некоторых русских товарах еще и сейчас живет среди аборигенов Пекина; вспоминают они, главным образом, русский ситец.

Несмотря на плохую торговлю, китайские купцы в Пекине все еще не могут отказаться сразу от старых обычаев и приемов. Еще и теперь в магазинах средней руки продолжают держаться десятки никому не нужных приказчиков; еще и теперь большинство китайских купцов не могут отучиться от запрашивания втридорога и т. д. Однако, напряду с этим старым, отживающим купечеством, появляется уже новое купечество полуамериканской складки, стремящееся к рационализации торговли. Но как между купцами старого толка, так и между купцами-новаторами существует глубочайшая солидарность и спайка, обусловленные главным образом беспрерывным взаимным кредитом. Наличные средства каждого китайского купца в отдельности редко бывают значительны; в большинстве случаев всякая лишняя копейка немедленно пускается в оборот; так, купец, торгующий мануфактурой, отдает свободную наличность купцу, торгующему мясом, и т. д. Этот кредит цепко держит в своих руках и всю мелкую пекинскую торговлю; в кредит живет и значительная часть населения, производя денежные расчеты в установленные сроки. Факты неаккуратных расчетов или отказа от платежа долгов – явление чрезвычайно редкое, грозящее для купца, не выполнившего своих долговых обязательств, абсолютным бойкотом со стороны всех других купцов и прекращением отпуска товаров даже за наличный расчет; этого бойкота в равной мере боятся как крупный коммерсант, так и торговец-разносчик. Спайка и солидарность, существующие у купечества, с одной стороны, обеспечивают им возможность широкого использования кредита, а с другой – позволяют им вести вполне успешную борьбу против всяких посягательств с чьей бы то ни было стороны на их доходы, что особенно необходимо теперь, когда на них предпринимаются частые походы со стороны милитаристов, остро нуждающихся в финансах. Для примера массового организованного выступления пекинского купечества против посягательств милитаристов можно привести следующий случай. После занятия Чжан Цзолином Пекина было сделано распоряжение об уплате всеми магазинами, продающими вино, пиво и проч. спиртные напитки, дополнительного налога в размере 50 %. Распоряжение встретило единодушный отпор: купцы совсем прекратили продажу спиртных напитков и продолжали это до тех пор, пока распоряжение не было отменено.

Постепенное вздорожание продуктов и предметов широкого потребления, безденежье пекинского населения, неустойчивость политической ситуации – все это соответствующим образом воздействует на пекинскую торговлю. Только в течение семи последних месяцев прошлого года жизнь в Пекине вздорожала от 10 до 15 %; такое вздорожание при безденежье пекинского чиновничества, при низкой заработной плате рабочих ведет постепенно к сокращению торговых оборотов. Если, например, за последнее время фунт мяса в Пекине стоил 20 коп., десяток яиц – 22 коп., фунт муки – 7 коп., а средний дневной заработок рабочего составляет 40 коп., то естественно, что потребление мяса, яиц и хлеба будет не по средствам рабочему.

Следует отметить, что и большинство чиновников правительственных учреждений Пекина материально обеспечены не лучше простых рабочих; в Пекине имеется немало таких правительственных учреждений, где чиновники уже 2–3 года не получают содержания. Таково, например, управление по монголо-тибетским делам, в котором около трехсот чиновников; все они за последние три года, кроме редких и случайных выдач в размере нескольких рублей, жалованья не получают. В прошлые годы, когда Тибет и Монголия были более тесно связаны с Китаем, чиновники вышеназванного управления не особенно горевали, когда им не выдавали или давали слишком мало жалованья, – в те времена у каждого из этих чиновников были свои «безгрешные» доходы: в царские годы и в годы правления президентов Юань Шикая, Ли Юаньхуня часто из Монголии и Тибета приезжали и делегаты, и разные комиссии, и просто должностные лица, которые привозили с собой подарки, чтобы продвинуть то или иное дело; подарки соответствующим образом делились между чиновниками названного управления и вполне компенсировали недополученное или вовсе неполученное жалованье. Но времена изменились; подарков нет, и, тем не менее, сотни чиновников продолжают сидеть на своих местах… в ожидании возврата «доброго старого времени».

Не лучше обстоит дело и в других управлениях, учреждениях и министерствах, за немногими исключениями. И невольно возникает вопрос: чем же живут эти десятки тысяч чиновников? Какова их идеология? Вот как они сами отвечают на эти вопросы: «Соберемся мы в своей канцелярии, но не с утра, а после обеда, посидим часика 2–3, да и начнем расходиться по домам, многие из нас по нескольку дней подряд и совсем не являются на службу, – ведь все равно денег не платят. А в канцелярии, прежде всего, поговорим о текущих событиях, поделимся слухами и сплетнями и только потом возьмемся не спеша за дела, которые часто лежат месяцами без движения. Жалованья нам не платят, и за весь 1926 год выдали только в среднем по 10 рублей на человека; поэтому кто хорошо грамотный, тот или дает уроки, или занимается перепиской; некоторые занимаются комиссионными делами или берут на себя поручения по продвижению дел в учреждениях и т. п. И почему это стала теперь такая тяжелая жизнь? А потому, что в Пекине нет сейчас правительства; уж в крайнем случае хоть Чжан Цзолин взялся бы управлять Пекином, авось тогда и жалованье платили бы. А вот если действительно в Пекин придет кантонское правительство, то нам будет очень плохо: оно нас прогонит, и мы не только денег не получим, но и мест лишимся».

Так рассуждает рядовой чиновник Пекина, и преисполнен он сейчас смятения и тревоги за свою судьбу и в то же время совершенно пассивно относится к своему будущему, ограничиваясь простыми разговорами с приятелями. Очень немного среди чиновников