Ольга, лесная княгиня - Елизавета Дворецкая

– Надо же… – пробормотала Ута, чувствуя, что не знала о своей сестре чего-то важного.

– Так что говорят? – Она снова обратилась к Гостяте. – Отвечай, добрый человек, не бойся. Только скажи правду.

– Ах, так это твоя сестра! Как я не понял сразу? Правда, красота твоя и ее – как две различные жемчужины в драгоценной оправе…

– Говори, в чем дело! – В голосе Уты прорезалось нетерпение.

– Она ведь приехала в Киев под покровительством твоего человека, сына Свенгельда?

– Ну? – угрюмо подтвердил Ингвар.

– А теперь говорят, что… что он сам желал взять ее в жены… – Руки Гостяты изобразили в воздухе нечто почтительно-многозначительное. – Ну, ты понимаешь. И даже будто бы она ехала часть пути в уборе мужней жены, а потом опять стала девой.

– Нет, не может… – начала Ута, но осеклась.

Она хотела верить, что честь ее сестры не пострадала. Но судьба так переменчива и так любит обманывать ожидания – в этом Ута убедилась по опыту. Разве сама она не сделалась мужней женой совершенно внезапно для себя и родных? Как после и вдовой…

Ингвар зажмурился, одной рукой вцепился в столешницу, второй махнул на Гостяту:

– Уйди!

Тот отшатнулся, поняв, что сейчас его безопасность – в немедленном исчезновении с княжеских глаз.

– Но помни: это не мы! – закричал он уже от двери.

– Йотуна мать!

Ингвар со всей силы грохнул кулаком по столу.

– Не верь ничему! – закрыв дверь за гостем, Ута подбежала к нему. – Мы должны повидаться с ней… с ними. Пойдем туда! Отведи меня к ней! Я увижусь с Эльгой, а ты с Мистиной, и мы все выясним! Она не могла, разве что он ее…

– Если… он… ее… тронул…

Ингвар открыл глаза и ударами кулаков будто вбивал каждое слово в столешницу.

– Я ему…

Ута закрыла лицо руками и отвернулась.

Даже для женщин, выросших возле дружины, есть предел терпения.

Ворота на Олеговой горе так рано не открывали, пришлось ждать рассвета.

Да и будет ли рассвет? До Коляды оставалось немного, утро приползало нехотя, позднее и неяркое. И еще в сумерках, пока Ингвар ел кашу, явились два отрока – младшие Избыгневичи. Их прислал князь Предслав: дескать, кланяется и просит княжича Ингоря пожаловать к нему, ни с кем до того не видаясь.

Ингвар посмотрел на Уту: они оба поняли, что это значит. Гостята не соврал, здесь происходит что-то нехорошее.

– Ворота откроют – приду, – буркнул Ингвар.

– Нам откроют, – заверили отроки. – Князь Предслав велел отворить. Очень просит тебя к нему прямо.

Ингвар доел кашу и отправился с ними.

По дороге молчали: парням велели его привести, но разговоров не заводить. А Ингвар думал, насколько худо дело, если князь Предслав, человек почтенный и не суетливый, затеял встречу с утра пораньше.

Предслав жил на Горе, среди исконной полянской знати, в которую влился благодаря браку его матери, моравской княгини Святожизны, со старым боярином Избыгневом.

Было еще почти темно, в избе горели восковые свечи в красивых, греческой работы, подставках: это был подарок Вещего к свадьбе тридцатилетней давности.

Ингвара старик встретил ласково: вышел к двери, обнял, проводил к столу.

– Здоров? Как поход? Удачен?

– Удачен. Зоричи теперь наши данники, в Зорин-городце Гудя и Сорога сидят. Приданое я привез. Лиходеи с Наровы выбиты еще моим отцом, мечи их доставил. Так что я все условия выполнил. – Ингвар прямо взглянул на Предслава. – Что скажете о свадьбе? Как моя невеста, здорова ли? Благополучна?

– А ты слышал, что говорят?

– От жида Гостяты слышал, что они к тем слухам непричастны.

– Вот хват! Успел уже! – Предслав удивленно рассмеялся. – Когда же он к тебе…

– А вот нынче до зари.

– Я того и боялся: узнаешь про ту брехню и опять… как бы лишнего шума не вышло. А к чему нам лишний шум? Дураки болтают, сами не знают чего. Девушка честная. Но если ты засомневаешься, то ведь все можно решить полюбовно.

– Это как? – Ингвар исподлобья глянул на него.

– Только враги наши обрадуются, если между нами будет вражда. Между тобой и князем. Между тобой и Свенгельдом. Все только и ждут, что с твоим приездом начнется шум и раздор. Ждут деревляне и еще кое-кто. Вы с Олегом сильны, пока объединяете ваши силы. Если между вами будет раздор, наши данники немедленно отпадут и все труды, все походы твои и самого Вещего пропадут даром, а полянам придется сызнова отбиваться от Деревляни. Все придется начинать с самого начала! Ты уже не отрок, а зрелый муж. Ты сам завоевывал земли и знаешь, чего это стоит. Бог не попустит, чтобы мы все потеряли из-за пустых разговоров на торгу и причале. Пусть глупцы болтают. Если ты не веришь им – мы справим свадьбу хоть завтра. Если… не хочешь подвергать опасности свою честь, мы не станем держать на тебя обиды и…

– Опять разорвем обручение? – докончил Ингвар.

Он помолчал и невесело рассмеялся:

– Старче, ну, это вовсе… спьяну не примерещится. Сперва разорвали обручение, потому что мой отец в какое-то дерьмо вляпался, а ее отец испугался, что замарается. Теперь она во что-то вляпалась, а я должен бояться. Да нас за Хазарским морем на смех поднимут. Скажут, уж вы или женитесь, или… удавитесь, да людей кончайте смешить!

– Зачем же? – Предслав развел руками. – Мы решим дело миром и никому не дадим над нами смеяться. Мы ведь и так уже родичи! Мистина согласен взять ее за себя, если ты откажешься. Мы не понесем урона. А ты…

– А я, значит, – перебил его Ингвар, – возьму за себя другую племянницу Вещего! Но она и так уже моя! Я убил Дивислава и взял его вдову! И она тоже – из рода Вещего. Коли так – она будет моей женой! Только уж все это йотуново приданое я не отдам! Не для того я за ним ездил и голову под топоры подставлял, чтобы кривоносому услужить!

– Тише, зачем ты так! – Предслав переменился в лице и поднял руки. – Скажи: ты не веришь слухам? Если нужно, мы готовы очиститься от обвинения в бесчестье, как подобает. Даже поединком.

– С кем? От кого идут эти йотуновы слухи?

– Я не знаю и знать не хочу. Но мы готовы поручиться, что девушка чиста и достойна стать твоей женой. Однако если ты не веришь…

– Я все же сперва с Мистиной потолкую. Я уже не мальчик, у меня своя голова есть!

Ингвар вскочил и вышел, едва не забыв шапку.

Предслав молча посмотрел ему вслед.

Лицо старого князя было сурово.

А ведь и правда – не мальчик: научился думать сам. То, чем Ингвар пригрозил, никому не являлось на ум. Ута дочь Торлейва тоже приходится Вещему племянницей. Знатностью рода она уступала Эльге, не будучи в кровном родстве с плесковскими князьями, но здесь это значило меньше. К тому же после своего недолгого замужества она сохранила звание княгини, что уравняло ее с Эльгой.

И если в Киеве окажутся двое враждующих молодых воевод, Ингвар и Мистина Свенгельдич, оба женатые на племянницах покойного великана и оба имеющие за собой вооруженную силу…

В глазах Предслава уже плясало пламя над Горой.

Все, что было выстроено за многие десятилетия, сгорит в один ужасный день.

Эльга ждала, поднявшись до рассвета, хотя знала, что ворота еще закрыты.

Но вот рассвело, ворота давно открылись, а никто не приходил.

Где Ингвар? Где Ута?

Дружина ночью вернулась в Киев, об этом уже было известно всем.

Живы ли те, кого она ждала? Здоровы ли?

Одетая в лучшее варяжское платье – брусничной шерсти, с отделкой красно-белым узорным шелком и тончайшей серебротканой тесьмой, она металась от оконца к лавке, не в силах усидеть даже мгновение.

– Да где же он? – Мальфрид тоже волновалась, желая скорее увидеть брата и убедиться, что он не повел дружину громить Свенгельдов двор, убивать Мистину или жечь Козарский конец.

К полудню прибежали Ростислава и Милочада.

– Ну, что? Был? Не был? Неужто не приходил до сих пор?

Оказалось, что у Предслава Ингвар побывал еще до рассвета и все знает.

У Эльги похолодело внутри, ноги подкосились, и она наконец села.

Впервые ей пришло в голову, что ведь Ингвар и правда может от нее отказаться. Что, если он поверит слухам?

Его отсутствие подкрепляло опасения. Если он выполнил условия невесты, почему не спешит ее повидать?

– Ему Святополкович миром предлагал дело решить, – тарахтела Милочада, называвшая мужа по отчеству. – Дескать, если усомнится, то Мистина Эльгу возьмет. А он сказал, что тогда на сестре твоей женится – вот все и уладится…

– Кто?

– Да Ингорь!

– Что? – Эльга в изумлении воззрилась на Милочаду. – На моей сестре? На какой? Они две малы еще, Беряшка и поневу не носит…

– Да нет же! На той сестре, что привез! Дивиславовой княгине!

Эльга помолчала, пытаясь сообразить, кто это.

– На Уте? – вымолвила она наконец.