Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

Покачнувшись, коляска свернула на боковую дорогу и начала подниматься вверх по глубоким колеям, прорезанным колесами тысяч колясок и экипажей, веками взбиравшихся к Баскервиль-холлу. Путь наш пролегал меж высоких насыпей, поросших густым мясистым папоротником и усеянных пятнами мягкого и сочного мха. В лучах заходящего солнца листья папоротника казались бронзовыми, маняще поблескивали под его широкими листьями капельки ежевики. Дорога продолжала идти вверх. По узкому гранитному мосту мы проехали над речкой, шумной, быстрой и извилистой. Она стремительно мчалась меж серых валунов, осыпая их пеной. Затем дорога пошла вдоль речки, повторяя ее повороты. По бокам расстилалась долина с зарослями елей и молодых дубков. Каждый новый вид, открывающийся за очередным поворотом, лорд Баскервиль встречал восторженными возгласами. Он жадно всматривался в окружающие нас места и беспрестанно задавал множество вопросов. Все здесь ему казалось прекрасным, я же видел на всем этом великолепии отчетливые следы меланхолии. Словно едва заметная тень печали легла на всю местность, повсюду были заметны следы осеннего увядания. Желтые листья с печальным шорохом падали под колеса нашей коляски. Прошло совсем немного времени, и мы уже перестали слышать стук колес нашего экипажа, его заглушил шорох гниющей травы и листьев. “Скорбный дар осени, – подумал я. – Невесело встречает мать-природа лорда Баскервиля, бросая ему под ноги не цветущие букеты, а пожухлую траву”.

– Вот тебе раз! – воскликнул мистер Мортимер. – Что это тут у нас такое?

Нашим глазам открылся небольшой пригорок, стоящий у самого болота. На плоской вершине его, словно памятник на постаменте, виднелась фигура конного солдата. Он неподвижно сидел в седле, положив на руку карабин и вглядываясь в расстилающееся перед ним болото. Услышав за спиной шорох колес нашей коляски, он повернул голову, и принялся внимательно нас рассматривать.

– Что здесь происходит, Перкинс?

Наш возница откинулся и, слегка повернув голову, ответил:

– Какой-то преступник бежал из Принстауна, сэр. Три дня уже скрывается на болоте. Вот солдат сюда и пригнали. Да и не только сюда, патрули отправлены на каждую станцию, на каждую дорогу. Конечно, присутствие солдат не нравится фермерам, но что делать, ловить преступника тоже надо. А из наших никто его не видел. И выслеживать не собирается.

– Почему? Обычно за информацию о скрывающемся преступнике дают награду – пять фунтов. Что, нет желающих её заработать?

– Э, тут дело опасное, можешь не пять фунтов заработать, а нож в глотку. Преступник-то не простой, а очень опасный. А такой ни перед чем не остановится. Пырнет – и поминай, как звали.

– Кто же это?

– Селдон, тот самый знаменитый ноттингхиллский убийца.

Я хорошо помнил это дело, поскольку Холмс проявил к нему особый интерес. Моего друга поразила жестокость и хладнокровие, с которым совершались невероятно дикие преступления. Преступник оставил за собой столь ужасный кровавый след, что, если бы не некоторые сомнения в его нормальности, не избежать бы ему виселицы.

Подъем закончился, мы въехали на равнину и в ту же секунду увидели перед собой расстилающееся вдаль торфяное болото, покрытое пятнами валунов и обломков скал. Оттуда дул пронизывающий ветер, заставляя нас поеживаться от холода. Где-то там, в безжизненном и страшном безмолвии таился опасный убийца. Словно дикий затравленный зверь, он сидел в своей норе, ожидая момента выплеснуть на род человеческий всю свою ненависть, заполнявшую его сердце. Невеселое соседство ожидало меня. Прибавьте к этому ледяной ветер, холод, мрачное темное небо, и вы легко поймете, что я в тот момент чувствовал. Даже лорд Баскервиль сделался хмурым и неразговорчивым. Посильнее запахнув пальто, он молча сидел, настороженно оглядывая свои мрачные владения.

Позади, внизу, остались плодородные земли. Обернувшись, я увидел веселую равнину, утопающую в лучах заходящего солнца. Протекающие там ручьи казались золотыми нитями, поблескивающими среди широких красных пятен обработанной, цветущей земли и сверкающих сочной зеленью лесов. А впереди нас стлалась дорога. Постепенно она становилась все уже и мрачнее. Мы снова уходили вверх, оставляя позади себя красно-желтые и оливковые холмы. Мы проезжали редкие коттеджи, такие же унылые и грозные, как и окружающая природа. Выстроены они были с грустным однообразием – незатейливые, без архитектурных излишеств, с мощными стенами и такими же крышами. Коттеджи, как правило, окружал высокий каменный забор. Признаться, мы немного поникли духом. Окружающая природа действовала на нас удручающе. Тоску наводила пустынная земля, поросшая низкорослыми дубами и соснами, угловатыми, искривленными сильными порывами ветра. Впереди показались две островерхие башни. Наш возница ткнул в их сторону кнутовищем.

– Приехали, – невесело произнес он. – Это – Баскервиль-холл.

Молодой лорд встрепенулся, глаза и щеки его загорелись. Он привстал, стараясь получше разглядеть свое поместье. Прошло совсем немного времени, и мы подъехали к узорчатым чугунным воротам, висящим на каменных колоннах, побитых непогодой и поросших мхом. Собственно говоря, поместий было два. Одно, старый Баскервиль-холл, представлял собой здание эпохи упадка. Выстроенное из черного гранита, оно почти полностью разрушилось, из останков его во все стороны торчали полусгнившие балки. Рядом со старым стояло новое здание, правда, недостроенное. Докончить его сэр Чарльз не успел, трагическая смерть оборвала его усилия на половине.

Мы миновали ворота и въехали в аллею. Под колесами снова зашуршала пожухлая листва. Ветки старых деревьев сплетались над нашими головами, образуя естественный шатер. Взглянув наверх, на затемняющий покров, лорд Баскервиль поежился. Не знаю почему, но мне тоже захотелось побыстрее выехать из-под давящего свода. Правда, и вид дома также не вызывал особого веселья. Стоящий в глубине аллеи и освещенный тусклым, неясным светом, он напоминал призрака.

– Это случилось здесь? – спросил лорд Баскервиль.

– Нет, – мотнул головой возница. – Тисовая аллея в другой стороне.

Молодой наследник, хмурясь, смотрел по сторонам.

– Безрадостное местечко. Нет ничего удивительного в том, что мой дядя чувствовал себя здесь неуютно. Даже здешний воздух пропитан опасностью, – произнес он. – Такая гнетущая обстановка любого сделает пугливым трусом. Ну и условия – всю жизнь со свечкой. Они что тут, не слышали про электричество? Нет, я все завешу тысячесвечовыми лампочками. Через полгода вы здесь ничего не узнаете!

Мы выехали на широкую поляну, посреди которой стоял Баскервиль-холл. В лучах заходящего солнца я увидел внушительное здание с выступающим входом. Разросшийся плющ обвивал весь фасад здания, за исключением окон и потускневшего герба, выглядывавших из-под темно-зеленой вуали. От центрального здания уходили вверх две старинные зубчатые башни с множеством узких окон-бойниц. Справа и слева от них находились две более современные пристройки черного гранита. Из окон с таким множеством переплетов, что они больше напоминали сито, лился неясный свет. Над высокой остроконечной крышей торчали несколько каминных труб. Из первой клубился столб темного дыма.

– Добро пожаловать, сэр Генри. Добро пожаловать в Баскервиль-холл.

Из темноты выступил высокий человек и, подойдя к экипажу, распахнул дверцу. В желтом свете дверного проема виднелась фигура женщины. Она вышла и начала принимать у мужчины наши сумки и чемоданы.

– Вы не будете возражать, если я теперь же отправлюсь домой, сэр Генри? – спросил мистер Мортимер. – Моя жена ждет меня.

– А я думал, что вы останетесь пообедать.

– Благодарю вас, но мне нужно торопиться. Не исключено, что кроме жены меня ожидает и работа. Я с удовольствием остался бы, чтобы показать вам дом, но Берримор сделает это лучше меня. До свидания, и если я вам понадоблюсь, посылайте за мной тотчас же.

Коляска отъехала, стих звук ее колес. Мы с сэром Генри вошли в дом, за нами тяжело захлопнулась дверь. Мы очутились в просторном зале с высокими потолками и стенами, обшитыми почерневшими от времени дубовыми панелями. В большом старинном камине, за витой чугунной решеткой, украшенной фигурами двух огромных лежащих собак, потрескивали поленья. Подойдя к нему, мы протянули руки к огню, так как за время поездки мы основательно продрогли. Немного согревшись, мы начали рассматривать зал и единственное окно его, узкое и длинное, уходящее под самый потолок, с многочисленными квадратиками цветных стекол, а также гербы и оленьи головы, развешенные по стенам. От них, смутно виднеющихся в приглушенном свете лампы, веяло торжественностью и величием.

– Все так, как я себе и представлял, – негромко произнес сэр Генри. – Именно так и должен выглядеть старинный родовой дом. Вы только подумайте, пять поколений моих предков жили здесь. Невольно чувствуешь почтение к этим стенам.