Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире - Елена Обичкина

Французские офицеры участвовали в планировании и ведении операций и

пользовались данными натовской, а по сути – американской разведки.

Франция предоставила в распоряжение неаполитанского командования НАТО

свои вертолёты, самолёты и авианосец «Фош»229. Также как и Генеральные

штабы всех стран коалиции, за исключением Пентагона, французский

Генеральный штаб не имел полного, постоянного и всеобъемлющего видения

операций. Только офицеры, расквартированные в Неаполе и в CAOC

(Combined Air Operation Center) на базе в Виченце под Венецией, имели

доступ ко всей информации. Такое подчинение французских сил натовскому, а

точнее американскому военному командованию означало, что Франция

признала НАТО единственным на данный момент военным инструментом

европейской безопасности. Старые голлисты, бывшие советники Ж.Помпиду

заявили по этому поводу в «Фигаро»: «Эта война – не наша война. Тягостно, что Франция потеряла своё положение свободного арбитра, полную

независимость своей дипломатии и командование своими солдатами»230.

229 См. подробнее о составе этих сил: Ibidem. Доля Франции в военных действиях НАТО в Косово равняется

12%: Le Monde, 23 juin 1999.

230 Le Figaro, 8 avril 1999. Это высказывание перефразирует знаменитые слова де Голля: «Если Франции

предстоит вести войну, надо, чтобы это была её война». – Курсив мой – Е.О.

304

Кроме того, Франция изменила практике политического диалога по

вопросам европейской безопасности с Россией, и единственным

символическим шагом в сторону России был ночной звонок Ж.Ширака

Б.Н.Ельцину с целью предупредить новоиспечённого члена Большой

восьмёрки о решении, принятом НАТО в обход России и ООН.

Несмотря на эти соображения, если иметь в виду не средства, а цели

французской дипломатии, нельзя однозначно говорить о разрыве Ж.Ширака с

голлистской внешнеполитической практикой ни в плане утверждения

планетарной роли Франции, ни в стратегии европейского строительства.

Ставкой Франции в Косовском конфликте явилась борьба за будущее единой

Европы, за включение в неё Балкан, что делало необходимым преодоление

причин нестабильности в регионе.

Главная идея выступлений французского президента перед нацией в дни

косовского конфликта – борьба Франции и её союзников – в первую очередь

«европейских демократий» против бесчеловечного режима С.Милошевича: «Европа не может смириться с тем, что на её земле существует человек и

режим, которые уже около десяти лет предпринимает этнические чистки, убийства, кровопролития в Словении, Хорватии, Боснии, а теперь в Косово.

Следствием этих операций стали более 200 тыс. убитых и миллионы

беженцев/…/. Необходимо остановить эскалацию варварства и отнять у этого

режима средства для проведения подобных операций»231.

Милошевича поставили в один ряд с Гитлером, во-первых, из-за

масштабов этнических чисток, а во вторых, соотнося косовскую драму с

событиями кануна второй мировой войны, когда западные демократии

проявляли недопустимую безответственность к тиранам типа Гитлера и

Муссолини. « Можем ли мы принять тот факт, что в сердце Европы какой-то

режим практикует этнические чистки? Если мы это принимаем, то мы знаем, куда может завести демократические страны подобная трусость», - напомнил

231 Выступление Ж.Ширака по радио и телевидению 29 марта 1999 г.: Le Monde, 31 mars 1999.

305

Ж.Ширак в теле-радио-выступлении 3 мая232. По убеждению французского

президента, его страна вместе с европейскими союзниками в косовской

операции преследовала столь дорогие французской внешнеполитической

пропаганде цели морального порядка. Речь шла о создании в Европе единого

этического пространства демократии и уважения прав человека: «Сегодняшняя битва имеет исключительный характер. Она не основывается

на экономических или стратегических соображениях, но на концепции морали

и чести наций. Согласиться терпеть ужасы, свидетелями которых мы

являемся, значит - /…/ позволить гангрене бесчеловечности вновь утвердиться

на нашем континенте. В центре европейского проекта /…/ лежит идея

гуманизма», - заявил Ж.Ширак233.

Таким образом, информационно-пропагандистское обеспечение

косовской операции питалось идеями гуманитарного вмешательства во имя

строительства единой Европы. Французские СМИ неустанно напоминали

публике о 4 000 косовских беженцев, каждый час пребывавших на границы

сопредельных стран, о зверствах сербской армии и полиции против албанских

жителей Косово234. 63% французов после десяти дней бомбардировки

поддерживали действия своего правительства (по опросу 26 марта – 57%)235.

Проблема беженцев в начале апреля стала одной из главных забот

Запада. На первый взгляд, новая американская стратегия « войны высоких

технологий информационной эры», опробованная против Югославии в 1999 г., прошла неплохую проверку. Югославии был нанесён большой урон

практически без потерь и общественное мнение стран НАТО, благодаря

эффективной информационной поддержке, было на стороне правительств. Но

после двух недель бомбардировок стало ясно, что политические расчёты

инициаторов операции оказались ошибочными. Бомбардировки не привели ни

232 Le Monde, 5 mai 1999.

233 Ibidem.

234 Известия, 6 апреля, 8 мая 1999.

235 Известия, 6 апреля 1999. Le Monde, 23 avril 1999.

306

к быстрой капитуляции Белграда, ни к радикализации сербской оппозиции

против Милошевича. Но они повлекли за собой патриотическое сплочение

сербов, наращивание этнических чисток и в итоге, из-за огромного скопления

беженцев, угрозу гуманитарной катастрофы, которая угрожала сопредельным

с Косово странам, и без того переживающим серьёзные экономические и

политические трудности. США, европейские страны, Канада и Турция решили

открыть свои двери 100 тыс. беженцев, продолжая оказывать тем, кто нашёл

приют в балканских странах, гуманитарную помощь. Франция выделила на

эти цели 75 млн.франков236, однако заявила о том, что не намерена принять

«массу» беженцев. Она предпочитала их пребывание в соседних с Косово

странах и посылку туда гуманитарной помощи. «Крайне важно, чтобы

беженцы могли возвратиться домой», - так пояснил французскую позицию

Л.Жоспен237.

В то же время, для восстановления справедливости в отношении

косовских албанцев страны НАТО впервые использовали бомбардировки

суверенного европейского государства, что привело к лишениям и жертвам

среди мирного сербского населения. Через месяц после начала операции

французский президент заявил: «Надо решительно продолжить начатую

операцию, делая всё для того, чтобы она не затронула гражданское

население»238.

Это заявление президента было сделано в связи с решением

С.Милошевича об одностороннем прекращении огня в Косово. НАТО решила

не прекращать бомбардировок, пока Милошевич не выполнил её условий из

пяти пунктов:

- прекращение наступления югославской армии и полиции и репрессий в

Косово,

236 Le Monde, 5 avril 1999.

237 Германия и Австрия, например, заявили о готовности принять 10 тыс. беженцев каждая: La Libйration, 5

avril 1999. На деле во Франции оказались 2 354 косовара, в то время, как в Великобритании – 330: Известия, 8

апреля 1999.

238 Le Monde, 5 mai 1999.

307

- отвод оттуда всех военных и полицейских сил,

- обеспечения права беженцев вернуться в Косово,

- возвращение к политическим рамкам косовского урегулирования на

основе соглашений в Рамбуйе (автономии Косово),

- ввод в Косово международных сил безопасности (KFOR)239. Позже

Ж.Ширак озвучил другой вариант – ввод сил по поддержанию мира под

эгидой СБ ООН240.

Однако, с этого момента вновь, как и в преддверие переговоров в

Рамбуйе, обнаружилось расхождение между позицией США и некоторых

европейских стран, в первую очередь Франции, по вопросу о перспективах и

путях косовского урегулирования. США делали ставку исключительно на

силовое давление, в данном случае – на наращивание бомбовых ударов, чтобы

вынудить Белград к капитуляции. Европейцы хотели вернуться к

первоначальной стратегии, которую во Францию называли “стратегией

двойного пути”: военная угроза и поиски дипломатического разрешения

конфликта241.

За этими расхождениями стояло разное видение будущего европейской