Иначе не выжить - Анатолий Ковалев

– Я и прошу, черт побери, об официальной встрече! – вышла она из себя.

Никогда еще так трудно ей не давался разговор с ним.

– На этой неделе вряд ли получится. Такого ответа Светлана не ожидала.

– Ты это серьезно?

– Приехал шеф. Работы по горло, через силу оправдывался он.

– Ты это серьезно? – более настойчиво повторила она, и Балуев почувствовал, что навсегда теряет ее. Нет, это он почувствовал раньше, когда Мишкольц вызвал его к себе в кабинет и ледяным тоном произнес:

«Кажется, наша общая знакомая делает неплохую карьеру».

– Чего ты хочешь. Света?

– Прекрасно. Значит, когда я была наложницей Стара, ты не брезговал встречаться со мной, пользоваться кое-какой информацией и не задавать при этом глупых вопросов? Теперь же, став помощницей Пита, я перешла за рамки дозволенного? Нарушила твои мифические принципы? Что изменилось. Гена? Я не понимаю! Или ты думаешь, я совмещаю две должности?

– Я так не думаю…

– Спасибо. – Она сделала над собой огромное усилие, чтобы не бросить трубку. – Пойми же, олух царя небесного, настал момент, упустить который мы не имеем права. Пит хочет сближения.

– Я знаю. – Он помолчал несколько секунд, как бы прикидывая в уме, стоит ли разглашать тайну, и, решившись, добавил:

– Володя против этого сближения. И он прав. У Пита слишком далеко идущие планы. Он опасен для нас.

– Как знаете, – вздохнула Светлана Васильевна, – но все идет к новой войне, и вы не можете этого хотеть.

– Почему нет, если война не коснется нас?

– Замечательно! Поздравляю! Вы с Володей поступаете, как настоящие джентльмены!

– Я вижу, ты стала ярой защитницей Криворотого! Набрасываешься, как пантера! Кого защищаешь, Света? Он по пояс в крови!

– А Шалун не по пояс в крови? Однако это вам не мешает целовать его в зад! Как вы только умудряетесь не захлебнуться, джентльмены мелкого пошиба!

Последние слова она произнесла с ненавистью и бросила трубку.

После изнурительных упражнений и холодного душа беляши с чаем были кстати.

– А эти парни так и ходят вокруг твоей машины! – покачала головой Татьяна Витальевна.

– Не обращай внимания, ма. Соблюдаются необходимые формальности. Вот и все.

– Вот и все, – повторила мать, – мое турне подходит к концу. – Она прикрыла ладонью глаза.

– Ну, не надо, мама, еще наплачемся, – предрекла Света.

– Конечно, конечно, это я так.

Она вытерла кухонным полотенцем лицо и пошла укладывать чемодан.

Света, оставшись в одиночестве, закурила. Вот и опять она маму теряет, а ведь никого ближе у нее нет. Почему так происходит? Кому это надо?

– Ты приедешь к нам? – крикнула из комнаты мать, будто подслушав Светины мысли.

– Не знаю. Если будет время, – ответила та.

– Давай зимой. В Чили как раз лето. Мы с Луисом будем ждать.

– Я не обещаю, ма!

Слезы лились сами собой, но голос не дрожал. Хорошо, что мама занята чемоданом!

– Ты будь поосторожней! Хоть у тебя и мирная профессия – директор магазина, но все же. Мало ли что…

– Видишь, какая у меня охрана под окном? Не стоит беспокоиться! Пиши почаще!

Сигарета сама собой упала в пепельницу. Необходимо было пальцами обеих рук сжимать голову и сдерживать дыхание, чтобы не разрыдаться, чтобы избежать истерики в эти последние, святые минуты пребывания вдвоем.

– Не люблю я писем, – призналась Татьяна Витальевна, присев на краешек кресла в гостиной – голова кружилась. – Пишу, как курица лапой. Ни черта не разберешь! Я лучше буду звонить.

– Разоришь Луиса на телефонных разговорах!

– Ничего. Он у меня не скупердяй.

– Ты из Москвы не забудь позвонить – сообщить, как долетела.

– А ты передай привет Геннадию. Может, вместе приедете к нам?

– Вряд ли, ма. Он человек слишком занятой. "Все я вру тебе, мамочка!

Кажется, и с этим кавалером у меня полное фиаско!"

– Ты его не упускай! Он очень хороший! А коли у него с женой дойдет до раздела – ты понимаешь, о чем я говорю? – так ты не упорствуй! Хоть и приемные, а все же внуки, а дети – радость в доме.

– Да-да, разумеется, – согласилась дочь, – но до этого еще далеко.

«Так далеко, что и в подзорную трубу не рассмотреть!»

– И с ребятишками можно к нам! – продолжала мечтать Татьяна Витальевна. – У нас хорошо – солнце, океан, песок…

– Там хорошо, ма, где нас нет! – возразила банальной поговоркой Света.

– Там хорошо, где есть любовь, – перефразировала мать.

Головокружение прошло, она снова взялась за чемодан.

Света окончательно пришла в себя. Метнулась в комнату. Обняла нежно маму и шепнула ей на ухо:

– Хорошо там, где есть ты!..

В аэропорт они прибыли за несколько минут до начала регистрации. Всю дорогу в хвосте ее малолитражки плелся зеленый «мерседес». Мама уже по третьему разу расписывала прелести скучной чилийской жизни. Света старалась не думать о предстоящей встрече с Питом. Его задания она не выполнила. Он может подыскивать себе другого помощника. Гена ни разу не позвонил после того нервозного делового разговора. Видно, поставил крест на ней как на деловом партнере. А как на женщине? Поцелуй в машине во время ливня уплыл в небытие, как пустой коробок спичек по придорожному стоку. Не осталось огня. И разжечь нечем. В новом своем качестве она пугает Балуева. Странно складываются их отношения.

«Пусть все катятся к черту! – воскликнула про себя Светлана Васильевна. – Надоели! Ничего настоящего в них нет! Все поддельное! Плюнуть на все и мотануть в Латинскую Америку!»

– Может, со мной полетишь? – робко предложила мать. Она все-таки умела читать чужие мысли, во всяком случае, мысли дочери.

– А собака? – Света по-детски раскрыла глаза, будто собака была единственной причиной их разлуки.

– Я могу тебя подождать в Москве, – протянула ей соломинку Татьяна Витальевна.

Одновременно объявили о начале регистрации и о том, что произвел посадку самолет из Москвы. Голос дикторши, наполнивший здание аэропорта, заглушил ответ дочери. Они бросились к окошку регистрации, и Татьяна Витальевна не стала переспрашивать. Разве в такой суматохе можно говорить о делах?

Вернулись к машине, чтобы забрать чемодан и сказать последние, самые грустные слова.

– Знаешь, Светушка, я, наверно, больше не приеду, – опустила голову мать. – Тяжело мне, да и накладно для нас с Луисом… – Она недоговорила, как-то странно замерла с открытым ртом, глядя куда-то мимо.

– Что с тобой? – не поняла Света.

Что-то невероятное творилось вокруг, чего она не понимала. Дверцы зеленого «мерседеса» отлетели в разные стороны, и оба парня, щедрой рукой Пита предназначенные ей в охранники, выскочили наружу с такой скоростью, будто в машине у них обнаружилось осиное гнездо. Они приняли боевые позы, устремив взгляды в ту же сторону, куда смотрела Татьяна Витальевна.

Светлана обернулась.

По пустынной привокзальной площади вышагивал коренастый мужчина с солидным брюшком, в черном, мешковато сидевшем на нем костюме, галстуке и лакированных туфлях. Жирные, цепкие пальцы крепко сжимали ручку кейса. На лице застыло жалкое подобие улыбки. Анастаса Карпиди сопровождали два здоровенных телохранителя. Вся процессия направлялась к черному «шевроле» с затемненными стеклами, неизвестно когда пристроившемуся неподалеку от Светиной малолитражки.

При виде двух женщин Поликарп замедлил шаг и едва приметным кивком головы поприветствовал Светлану Васильевну. Она ответила тем же.

Она поняла все, когда заработал мотор «шевроле». Поняла по презрительно сузившимся глазам матери, по ее дрожащим бледным губам. Она никогда не видела мать в таком состоянии.

– Какой ужас! – прошептала Светлана. – Как я раньше не догадалась, что это мой отец?

– Све-туш-ка! – по слогам произнесла Татьяна Витальевна. – Я боюсь за тебя. – И уже совсем без надежды в голосе добавила:

–Уедем отсюда…

– Ну уж нет! – одними уголками рта улыбнулась дочь. – Теперь я уж точно никуда не уеду!..

– С каких это пор в нашем городе стали охранять директоров магазинов? – спросил Поликарп своих спутников, когда они выехали на трассу.

– Кулибина – больше не директор магазина, – пояснил кто-то, сидевший сзади. – Пит Криворотый на днях сделал ее своей помощницей.

Карпиди невольно осклабился – полученная информация не вызвала восторга.

– Этот голуба с испорченным фэйсом допляшется у меня! – процедил он сквозь зубы. – Баба, конечно, толковая, нет слов, но подстава Мишкольца! Куда смотрит этот болван?

– Он зрит в корень, – откликнулся тот же голос на заднем сиденье. – У себя на кругу они проголосовали за сближение с Мишкольцем.

– Хорошенькие пирожки вы приготовили к моему приезду!

– Это еще не все пирожки, – предупредил тот. – Один из боевиков Пита предложил совершить покушение на вашего сына.