Вечное Солнце Припяти - Александр Юрин

Хрен его знает, что будет ТОГДА!..

Удары прекращаются. БТР снова начинает раскачиваться! Я слышу, как усиливается хрип — существо уже в боевом отсеке!

С ужасом наблюдаю за тем, как вращается башня на «броне»… Ствол КПВТ отыскивает подъезд. Сразу за хлипким блоком бетона — Светлана Шаврей! Она ждёт меня именно там!.. Потому что я пообещал…

Я совершенно ничего не понимаю!

Да, я всё это время знал, что существо разумно… Знал, даже когда обзывал его тварью! Но чтобы вот так… Собственными глазами увидеть, как чуждый разум приспосабливается к земным условиям и человеческой технике — это как-то уже сверх меры!.. Это явный перегруз всех моих психологических систем и интерфейсов! Мне явно стоит откатиться немного назад… Ведь я что-то там удумал… И у меня нет времени, так как, совсем скоро, от Светланы Шаврей ничего не останется, как и от всего сопутствующего мира!

Я тупо смотрю на разложенные перед собой гранаты. Вздрагиваю. Дальше действую, как единый, отлаженный механизм.

Две гранаты из кармана. Две чеки зубами — и внутрь! Две гранаты с бетона. Ещё две чеки зубами — и туда же! На ходу захлопываю люк. Боковым зрением вижу, как ствол КПВТ ищет уже меня… На всём ходу влетаю в подъезд! Врезаюсь в Светлану! Просто валю её с ног… В ту же секунду с потолка и стен начинает сыпаться штукатурка!.. Затем спускается очередная «луна». Она больше прежних — похоже, в БТРе остался порядочный запас боеприпасов!

Это хорошо.

Я чувствую, что меня и Светлану тащит по коридору чудовищная взрывная волна!..

Мы путаемся в собственных конечностях.

Потом всё же распутываемся и бежим по лестнице в каморку Волкова.

У самой двери Светлана падает без сил… Я пытаюсь её поднять, однако тут же понимаю, что она без чувств…

…Во внутреннем кармане комбинезона нахожу растрёпанный бинт. Ещё есть несколько салфеток… Крови очень много! Хотя так, скорее всего, и должно быть. Светлана снова в сознании. Она тяжело дышит и смотрит в потолок.

В окнах общежития сохранились стёкла. Мебели естественно нет. Однако явно ощущается, что за помещением следят: отсутствует мусор, со стен и потолка соскоблена отваливающаяся штукатурка, в дальнем углу стопочкой сложены какие-то предметы… У меня нет ни времени, ни желания смотреть, что именно это такое. Сейчас моё сознание занимают всего две вещи: рана Светланы Шаврей и злобное существо, не желающее прекращать преследование!

Страшит одно: я понятия не имею, как быть в обоих случаях…

Вроде бы нужно снова бежать!.. Но без перевязки, моя спутница не способна даже просто сидеть, чего уж там говорить, о какой бы то ни было физической деятельности! Да если и способна, что с того?! Куда направиться?..

Везде поджидает смерть! Она лишь трансформируется и видоизменяется, меняя маски и обличия!..

Светлана стонет.

Я пытаюсь осмотреть рану… Расстёгиваю комбинезон. Снимаю с её шеи разбитый «Nikon». Пытаюсь выудить руку из рукава… Светлана скрипит зубами…

Снова кровь!

Я в нерешительности замираю… Что я делаю? Я ведь понятия не имею, как оказывать первую помощь при огнестрельном ранении! Нужно бежать на КПП, к военным — они-то уж точно знают!..

Только вот помогут ли?..

Конечно, нет! На кой чёрт им лишние свидетели! Может пока они ещё и не представляют в полной мере, с чем именно столкнулись… Но совсем скоро прибудут руководители высших инстанций, которым кое-что известно, и вот тогда-то начнётся совсем иная охота!

Охота на нас!

Нужно рассчитывать лишь на собственные силы… Но я не уверен, что их хватит.

Всё же совершаю намеченное действие. Стараюсь не смотреть на перекошенные губы Светланы… Понятия не имею, как быть со свитером… Время нещадно ускользает — по песчинке, по крупинке, мгновение за мгновением, секунда за секундой!..

Подбегаю к окну. Ударом локтя выношу раму! Роюсь в осколках стекла. Подбираю подходящий кусок. Снова возвращаюсь к изнывающей Светлане…

Она смотрит на меня с непередаваемой мольбой! Хочет что-то сказать…

Я не хочу этого слышать! Потому что знаю, о чём она попросит!

Молча режу свитер. Затем блузку… Отгибаю мешающую ткань. Высвобождаю руку… Смотрю вовсе не на рану, а на грудь… На небольшие чашечки бюстгальтера…

Из сгустившейся за плечами тьмы накатывает возбуждение!

Трясу головой! Ну же, возьми себя в руки!

Выхватываю из кармана собственный фотоаппарат. Включаю подсветку.

Рана сквозная… Чуть ниже плечевого сустава. Облегчённо выдыхаю: вот оно, везение! Глупо так думать, но ничего другого в голову попросту не лезет… Попади пуля чуть выше, да ещё застрянь в суставе — дело было бы совсем плохо! А так…

Так ещё ничего.

Вытираю салфетками лишнюю кровь. Понимаю, что нужно промыть рану, но в данных условиях это просто неосуществимо… Нужно как можно скорее бежать во внешний мир! Пока не стало слишком поздно!..

Пытаюсь растормошить Светлану… Она с трудом разлепляет веки.

— Светлана, ты мне нужна!..

Она кивает. Облизывает спёкшуюся на губах кровь. Косится на плечо. Морщится не то от боли, не то от отвращения…

Я сую ей в пальцы бинт.

— Просто держи за этот конец — иначе я не смогу сделать перевязку…

— Хорошо… Я постараюсь. — Она вроде отходит от шока. Оглядывается. — Где Волков?..

— Его тут нет. Похоже, я ошибся… Причём не только в этом!

— Нет!.. Не говори так. Ты всё делаешь правильно.

Я с сомнением киваю — ей виднее.

Светлана приподнимается.

— Больно… Кажется, что руку просто вырвали!..

— Ничего. На войне с такими ранами даже в госпиталь не забирают! Они сродни царапинам…

— Хм… — Светлана неумело изображает улыбку. — На войне, говоришь…

Я стремительно отвожу взгляд: да, на войне!

…Неловко обматываю предплечье Светланы бинтом. Она ничего не говорит. То и дело пытается помочь. Я вроде справляюсь самостоятельно… Помощь требуется лишь при фиксации повязки.

Кое-как, совместными усилиями, делаем и это.

Светлана даже говорит, что туго…

Я замечаю, что так и надо.

Из остатков бинта вяжем перевязь через плечо — Светлана не может держать руку, как и я.

На меня бинта просто не хватает.

Светлана протестует, но за пониманием очевидного, нехотя умолкает — она тоже не умеет спорить на очевидные темы. Лишь глухо замечает:

— А что с существом?

— Скорее всего, от него ничего не осталось… — Естественно я не уверен: — Иначе оно уже давно бы нас отыскало…

Светлана недоверчиво кивает.

— Взрыв был очень мощным! Но кто по нам стрелял?..

— Оно.

Светлана в ужасе вздрагивает. Больше ничего не говорит.

Я пытаюсь стереть с пальцев её кровь.

— Никак не могу понять, что произошло с Волковым… Куда он мог запропаститься?.. Ведь всё началось сразу после его исчезновения!..

Светлана вздыхает. Пытается застегнуть комбинезон.

— Думаешь, он как-то со всем этим связан?

Пожимаю плечами.

— Я уже и не знаю, о чём думать…

— Славик не мог придать.

— Ты в этом уверена? Вы не виделись почти тридцать лет…

— Ну и что!

Я понимаю, что спорить вновь бессмысленно. В таких случаях, я даже не пытаюсь продолжать бесполезную дискуссию… Светлана уверена в собственной правоте — её не переубедить!

Пытаюсь определить, что же за предметы сложены в дальнем углу комнаты.

Это книжки…

Старые, запылённые, с вздувшимися обложками и пожелтевшими страницами… Пахнут ветхостью, сыростью… потерянным временем.

Читаю вслух названия томиков:

— «Пособие по диверсионной деятельности»… «Мировоззрение. 11 класс»… «Технологический регламент по эксплуатации 3-го и 4-го энергоблоков на базе атомных реакторов РБМК-1000»… «Пособие специалиста-подрывника»… «План-схема подземных коммуникаций 1-го микрорайона города Припять»… «Атомные реакторы с положительной реактивностью: устройство, принцип действия, возможные риски»…

— Что это?.. — Голос Светланы дрожит.

Я отрываюсь от заголовков книг и брошюр.

— Личная библиотека Волкова…

— Зачем ему всё это?

— На случай войны.

— Войны?..

— Да. Похоже, он уже знал то, о чём ты рассказала вчера… Естественно не всё… Но как мне думается, основные принципы и методы реализации «Теории заговора» были ему известны. Ведь именно он ввёл это понятие… Я прав?

Смотрю на Светлану. Она растерянно кивает.

— Но почему он ничего не сказал?

— Хм… На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Нужно знать, что именно он открыл для себя после прочтения твоего дневника… А так же: прочёл ли он его до конца. И если нет — на каком именно моменте зациклился?

— Как это?

— Очень просто. Волков любит тебя больше жизни. В этом нет сомнений — ты и сама могла убедиться в данности по его первоначальному поведению. Соответственно, по прошествии стольких лет, он может как-то иначе трактовать отдельные сомнительные эпизоды, смысл которых не был им правильно воспринят в детстве… Либо была принята ошибочная точка зрения!.. Просто на эмоциях. Характер Волкова очень сложен… За всё время нашего знакомства, мне так и не удалось дать однозначную оценку его личности… Вопрос в том, что именно он для себя решил?..