Русская история. Часть I - М. Воробьев

Сам процесс исправления печатных книг имел несколько периодов. Такие известные в дальнейшем расколоучители, как протопоп Аввакум, Иван Миронов и другие, сначала всего лишь занимались правкой книг. Следовательно, сам критерий, по которому отбирали людей, чтобы вести книжную справу, был неустойчивым: занимались этим разные люди, в том числе и абсолютно случайные. Так, патриарх Никон приблизил к себе Арсения Грека, который в свое время перешел в католицизм, учился в католических университетах, затем вернулся в Православие, потом попал в плен к туркам, принял ислам, попал к нам в свите одного из греческих святителей. Тот не знал, что Арсений собой представляет, но на обратном пути сообразил и донес в Москву. Его тут же отправили на Соловки замаливать грехи, и по делом. Там он вкусил монастырского устава и жаловался на строгость содержания. Но вот туда за мощами митрополита Филиппа Колычева приехал Никон, тогда еще архиепископ Новгородский, взял его с собой в Москву и приставил к делу — видимо, в качестве высокого научного авторитета. Арсений Грек имел, конечно, массу различных сведений, почерпнутых из собственной фантастической биографии, но вряд ли он годился для серьезного дела. Очевидно, в самом процессе исправления книг не было никакого ясного, четкого подхода — что делать и как делать. Дилетантизм, импровизация и полное нежелание оценить последствия всей этой весьма, с позволения сказать, спазматической деятельности.

Все это продолжалось до тех пор, пока Никон «рукою властной» не ввел троеперстие, трегубую «аллилуйю» и все остальное, что все мы хорошо знаем. Вместо того, чтобы что-то объяснить, сказать, почему так, а не иначе, и сделать это поэтапно, мягко — просто разослали циркуляр по московским церквам и приказали делать так, как там указано, без каких бы то ни было объяснений. Но когда с русским человеком так поступают, он, как известно, не склонен слушаться.

Начался раскол. Правление Никона — это 1652–1658 годы. Но ведь это время войны с Польшей. И вся эта история говорит о том, что интересы страны в целом, интересы православного населения Украины были у Никона явно не на первом месте. Патриарха Русской Церкви интересовала совершенно иная сфера, он действовал вообще без учета того, что происходит со страной, как будто этого не существует.

Патриарх Никон очень любил парадные богослужения. Он заботился, конечно, не о своей личной персоне, а о величии Церкви. В Оружейной палате можно увидеть парадное облачение патриарха Никона, которое полностью сохранилось. Полный патриарший убор весил более 40 кг. Он был атлет, настоящий атлет. И вот в этом облачении он совершал полным чином всю службу да еще ходил в крестных ходах. Тут во многом раскрывается характер Никона. Вот такое понятие о благочестии ему было свойственно. Приблизительно так же он воспринимал и все остальное: чем больше будет жемчуга, золота, драгоценных камней, тем лучше. При этом он был настоящим монахом, носил вериги. Эти контрасты, эти противоречия говорят о том, что сам по себе внутри он не был цельным человеком. Безумно гневаясь, он потом приходил в противоположное состояние духа. Видимо, он очень переживал конфликт с царем. После нежной дружбы («мой собинный друг» — так называл его царь), от печалования царю каждую пятницу за всех, кто подает царю челобитные, от покаяния, которое он принимал у царя — и вдруг такой афронт, что ты-де больше великим государем не пишись, а пишись просто патриархом, а царь на тебя гневается…

Что в таких случаях делать? Не в первый раз царь на него гневался. Зафиксированы случаи, когда царь оскорблял его за какие-то, по мнению царя, упущения в порядке службы. Ничего, находили потом общий язык и все как-то сходило спокойно на нет. А здесь Никон обиделся. А обидевшись, решил все вот так, с размаху: после службы в Успенском соборе облачился в простую монашескую рясу, взял клюку, {стр. 109} заявил, что он-де недостоин, и двинулся в путь. Может Патриарх так уйти со своего стола? Здесь, в этом дерзком поведении, открывается и подход, который применялся и ко всем остальным делам. Конечно, Никон не хотел раскола, он просто о нем не думал. Подумаешь, какая проблема — ввести троеперстие вместо двуперстия. Правильно, никакой канонической разницы между двумя и тремя перстами нет — и те и другие православные. И он это понимал. Но не понимал, с кем имеет дело. Его это не волновало. Ах, его не слушаются?! И пошло… Патриарший приставы охотились по Москве, забирали в кутузки попов, которые вели себя несообразно, те начинали жаловаться на патриарших приказных. Естественно, все те, кто не любил Никона, воспользовались этими нестроениями. При дворе всегда были интриги.

И вот получилось, что, желая каких-то вполне разумных вещей, необходимых, по его мнению, для того, чтобы что-то упорядочить в Церкви, решая проблемы, унаследованные от своих предшественников, Никон начал рубить сплеча, да так, что раскололось русское общество — в то время, когда оно только-только начинало срастаться. Да еще сделал это во время войны. А ведь присоединение Украины к России породило немало проблем, куда более острых, чем вопрос о том, как крестятся греки и как — русские. С Украины к нам шло очень сильное латинское влияние, и тут надо было вырабатывать совершенно определенный подход, а этого сделано не было.

Мы уже говорили об отношении Никона к земельным владениям церковным, которое он всячески отстаивал. Он хотел не просто церковного владения какими-то землями — они и так принадлежали Церкви, но добивался права решать самостоятельно абсолютно все проблемы, с ними связанные, что приводило уже к созданию в стране параллельного законодательства и соответствующего параллельного аппарата.

Наконец, это был человек, у которого личные сиюминутные настроения как бы определяли подход к решению многих важных вопросов. Оказавшись на вершине пирамиды церковной иерархии, патриарх Никон не сумел представить себе все глобальные проблемы, как это сделал бы человек поистине государственный.

Прежде чем прийти к какому-то согласию, у нас принято сначала хорошенько подраться и разойтись в разные стороны, чтобы потом объединиться. Поэтому и к Никону у нас существуют два абсолютно различных, полярных подхода. Таким же образом мы часто оцениваем личность и деятельность Петра, да и все на свете. Только полюса: юг или север, черное или белое. И вот одни читают Зызыкина, где нет никакого исторического анализа, а разбирается лишь канонический аспект, а другие считают, что нечего Церкви вообще соваться в государственное управление. И тем и другим рекомендую наиболее серьезное и теперь уже доступное исследование — книгу проф. Н. Ф. Каптерева «Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон» [25]. Книга эта очень солидная, с обширным приложением, где опубликованы очень интересные документы, и написана очень хорошим языком. Чрезвычайно уважительное отношение к личности патриарха сочетается с очень объективным, на мой взгляд, анализом его деятельности как главы Православной Церкви Русского государства XVII столетия.

Перекидывая своеобразный мостик к последующей эпохе, обращаю ваше внимание на то, что патриарх Никон — это не только раскол в XVII веке и не только Монастырский приказ, не только пышное богослужение и богатое облачение. Никон — это еще отчасти и история петровских преобразований. Когда Петр после смерти патриарха Адриана на многие годы оставил Русскую Православную Церковь без предстоятеля, это было сделано не потому, что Петр был безбожником, и не потому, что он не понимал значения патриарха для Русской Церкви. Человек практического склада, Петр, несомненно, первое время искал подходящую кандидатуру. По его мнению, это должен был быть человек морально безупречный, понимающий масштаб его, петровских, деяний, помощник царя. Такого человека он, видимо, не нашел. И тогда он пришел к мысли о необходимости создания духовной коллегии, то есть Синода. Причем в данном случае — это зафиксировано в самом тексте Духовного регламента — имелось в виду не просто какое-то «министерство вероисповедания», а принцип соборности, хотя бы и в ограниченном объеме. Когда будут высказываться разные мнения по каким-то вопросам, можно будет понять, что надо и чего не надо. Для Петра история Никона была историей семейной. Дома он наслышался о Никоне столько и такого, что это во многом определило его отношение к патриаршеству вообще. Он не хотел, чтобы Русской Церковью теперь управляли в зависимости от личного темперамента. Петр вынужден был иметь очень много дел с раскольниками. Не всегда эти дела решались хорошо, удачно, спокойно. Именно в юности Петра начинаются знаменитые гари, причем горят не старообрядцы, а те раскольники, которые отпочковались от старообрядцев. Он должен был оценивать и это. Кто это все спровоцировал? Царь? Да нет, скорее наоборот. При этом Петр, повторяю, в своем «всешутейшем соборе» отнюдь не пародировал именно Никона и непосредственно русскую Православную Церковь. Еще В. О. Ключевский говорил, что ни при какой цензуре это творение мысли Петра не будет опубликовано (потом его все-таки опубликовали, правда, с многоточиями). Там пародировалась скорее католическая Церковь — и понятно почему: нелюбовь ко всему латинскому была в крови у царей дома Романовых со времен основания династии. Впоследствии Петр I крайне цинично высказывался о Западе, и в первую очередь о католическом Западе. Но, вероятно, имело место какое-то пародирование конкретных лиц. Когда говорят о том, что Петр якобы сочинил какое-то безбожное антихристианское творение в виде своего «Собора», скажу, что нового он ничего не изобретал, потому что была «Служба {стр. 110} Кабаку», которая распространялась в бесконечном количестве списков, представляющая собой точнехонькое воспроизведение чинопоследования малой вечерни, но речь там шла о водке, чарке, трактире и т. д. Это было чисто народное творчество. Когда иерархия не представляет собой большого авторитета, тогда появляются подобные вещи. А представлял ли собой Никон авторитет для православных — это уж решать православным. Не убежден, что мнение будет одинаковым. Поэтому мне кажется, что вопрос о патриархе Никоне надо решать исходя из вообще государственных проблем, оценивая русскую историю как единый процесс, т. е. мы не должны тут ничего разделять: вот здесь у нас патриарх Никон, а здесь отдельно — Соборное уложение. Все это было в одно время.