Отважные - Александр Воинов

А через некоторое время верный своему слову Якушкин принес Клавдии Федоровне большую, еще влажную фотографию. На снимке все надписи на стене были видны отчетливо и казались высеченными на граните.

Клавдия Федоровна горячо поблагодарила Якушкина, хотела ему заплатить, но Якушкин от этого наотрез отказался и поспешил уйти, сказав, что он только выполнил свой долг перед дочерью погибшего за Родину человека.

— Пусть у нее останется память об отце…

Подумав, Клавдия Федоровна решила пока не отдавать карточку Мае. Потрясение было слишком сильным, пусть пройдет время.

Раздобыв спички, Коля и Витя перед ужином, ни слова не сказав Мае, снова отправились в подвал гестапо. Было уже темно, но мальчики шли по протоптанной тропинке и быстро оказались в камере. Они стали на колени перед нарами, и Коля чиркнул спичку.

Неровный желтый свет выхватил из темноты край черных нар, запрыгал по серой шершавой стене.

— Теперь видишь? — спросил Коля.

Витя смотрел туда, где Коля водил спичкой.

— Ничего не вижу, — ответил он, — дай-ка я сам.

Коля передал ему коробок, и Витя зажег вторую спичку. Теперь, водя ею у самой стены, он с трудом разобрал выцарапанное на ней слово: «Опасайтесь…»

— Вижу, вижу, — взволнованно сказал он.

— А теперь давай свети под самые нары. Что там?

Тут спичка догорела и обожгла Вите пальцы. Но, не чувствуя боли, он взял из коробка сразу три спички, сложил их вместе и разом чиркнул. Спички с треском вспыхнули. Витя прикрыл их ладонью и нырнул под нары.

— Ну, что там? Что там? — нетерпеливо спрашивал его Коля.

Витя долго молчал, пыхтел, затем, когда огонь совсем сник и в камере опять стало темно, вылез обратно.

— Ничего там не разобрать, — сказал он. — Имя, может, и было, да там штукатурка осыпалась. Ничего не разберешь.

— Ври!

Коля сам забрался под нары, исчиркал чуть ли не целый коробок спичек, но так ничего и не разглядел.

Белая осыпь штукатурки грядкой лежала на бетонном полу, и от окончания надписи на стене почти ничего не осталось.

— А это что? — вдруг спросил Виктор, взглянув в дальний, самый темный угол под нарами. — Посвети-ка туда!

— Что там?

— Какие-то палки!

Коля чиркнул последнюю спичку, и в сумеречном, пляшущем свете ребята разглядели смутные очертания каких-то предметов. Витя протянул руку и вытащил один из них. Это был плотный рулон жесткой ткани.

Через минуту перед ребятами лежало уже несколько рулонов разной длины и толщины.

— Как ты думаешь, что это? — спросил Витя.

— Не знаю, — сказал Коля. — А ведь раньше их тут не было!

— Не было, — согласился Витя. — Я утром все углы осмотрел. И под нары даже лазил.

— Кто же это сюда положил?

Ребята помолчали, ощупывая рулоны.

— Может быть, Якушкин? — сказал Коля.

— Наверное, он, — согласился Витя. — А ты заметил, как он старался нас отсюда поскорее выпроводить?

И тут в памяти Коли вдруг возникло воспоминание о встрече со старым фотографом на улице, когда Якушкин, узнав, что он убежал от дяди Никиты, приютил его у себя… Он вспомнил и то, как дядя Никита ворвался тогда в дом Якушкина, силой увел от него Колю и, как арестованного, запер в подвале… Он ни за что не хотел оставить его у Якушкина. Почему? Может быть, он знал что-то о старике?.. Да и майор из штаба армии, который приходил в детский дом после того, как они нашли Мейера, подробно расспрашивал их с Витей о фотографе, когда они сказали, что встретили его возле развалин элеватора. Странные подозрения вдруг закрались в душу Коли.

Внезапно наверху, у входа, хрустнул камень, раздались шаги, под сводами подвала сразу же заплясал тонкий луч фонаря, и ребята услышали чьи-то голоса.

— Идите за мной! Сюда, вниз! — громко произнес незнакомый голос.

Ребята хотели бежать, но поняли, что поздно, выход им отрезан. Не сговариваясь, они оба сразу метнулись под нары и притаились.

— Тут кто-то есть! — услышали они снова тот же голос.

— Навряд ли. Это, наверное, крысы, — ответил ему другой голос.

Шаги приближались. Звякнули об пол приклады винтовок. Пришедшие остановились.

— Ну, быстрее показывайте, куда вы их запрятали! — снова услышали ребята.

И тут в ответ раздался дрожащий голос Якушкина:

— Да что вы! Не я запрятал! Я их нашел вот здесь, под нарами…

Луч фонаря метнулся по сторонам и уперся в лежащие на полу рулоны.

— Почему под нарами? — усмехнулся человек, державший фонарь. — Вот же они, на полу!..

Коля, замерев, глядел, как луч осветил руки человека, перебиравшего свертки.

— Один… второй… третий, — начал считать Якушкин. — Должно быть десять, а тут всего девять.

— Может быть, просчитались?

— Нет! — возразил Якушкин. — Одного не хватает.

— Ладно, составим акт, — сказал человек.

Щелкнула кожаная крышка полевой сумки; на некоторое время в подвале наступила тишина, только шелестела бумага.

— Какая досада, сломался карандаш! — произнес тот же голос. — Нет ли у вас ножика?

— Есть, — с готовностью ответил Якушкин. — Пожалуйста, возьмите.

— Лукин, подержи-ка фонарь.

Луч фонаря дрогнул и переместился на другое место. Ребята услышали царапанье ножа о карандаш.

— Ну и зазубрины на вашем ноже! — сердито сказал человек. — Совершенно не чинит. К тому же он сломан… Заберите его назад. — И после небольшой паузы спросил: — Нет ли у кого-нибудь карандаша?

— У меня, товарищ сержант, — отозвался голос, которого ребята еще не слышали.

Значит, вместе с Якушкиным их здесь четверо! И одного называют сержантом. У них с собой винтовки. Как странно, почему Якушкина сопровождают вооруженные люди? Голос фотографа звучит так неуверенно, словно он очень испуган.

Как быть? Вылезти из-под нар? Но те, которые пришли сюда с Якушкиным, могут подумать, что они заодно с фотографом…

— Значит, вы утверждаете, что картин всего было десять, — произнес тот, кого называли сержантом.

— Десять, — подтвердил Якушкин. — Так я товарищу Морозову и сказал: нашел десять картин.

— И они были под нарами?

— Точно! Под нарами.

Сержант помолчал.

— А ведь верно! — сказал он. — Они были под нарами! Кто же их оттуда вытащил? И одной недостает…

Внезапно Коля почувствовал, что Витя неслышно толкает его в бок чем-то твердым. Протянул руку, и пальцы скользнули по плотно скатанной шершавой материи. Десятый рулон! Теперь их дела безнадежны. Сейчас сержант осветит пространство под нарами, и тогда…

Но жизненный опыт — великое дело. Коля выхватил из рук Вити сверток и нарочито громко чихнул.

— Кто здесь?! — крикнул сержант, и почти одновременно звякнули два приклада: очевидно, солдаты изготовились стрелять.

— Это мы! — ответил Коля из-под нар. — То, что вы ищете, лежит тут!..

В это же мгновение его ослепил луч фонаря.

— А ну, вылезайте! — грозно сказал сержант, нагибаясь к нарам. — Да побыстрее!.. Сколько вас там?

— Двое! — ответил Коля.

Виктор на этот раз оказался гораздо ловчее. Пока Коля выполз, он уже стоял на ногах.

— Больше никого? — переспросил сержант.

— Никого! — подтвердил Витя.

Луч фонаря заскользил по их лицам. Ребята щурились — глаза болели от яркого света.

— Так! Узнаю! — сказал сержант. — Вы оба из детдома?

Коля кивнул. Сержант перебросил луч на лицо Якушкина, и, вырванное из темноты, оно показалось ребятам особенно изможденным. Резкие тени искажали его, окруженные синевой глаза словно провалились, а обострившийся нос как будто удлинился.

— Это вы их фотографировали? — спросил сержант.

— Да, я! Что же вы так поздно не спите, ребятки? — проговорил Якушкин. — Попадет вам от Клавдии Федоровны.

Сержант вдруг нагнулся и, взяв один из свертков, осторожно развернул его на полу.

Все замерли от неожиданности. Стоявшие в дверях солдаты подались вперед. Ребята опустились на колени — они хотели лучше разглядеть то удивительное, что представилось их взглядам.

В мигающем свете фонаря блестели краски старинного портрета молодой девушки в широком белом, осыпанном жемчугом платье. Лицо девушки было не очень красивым, но улыбка, спокойная и в то же время мудрая, делала его прекрасным. Казалось, девушка через века обращалась к людям с каким-то очень важным словом.

Потом сержант опять скатал холст, и очарование мгновенно исчезло. Как будто тьма еще сильнее сгустилась в этом холодном, сыром подвале.

— Так зачем же вы, ребята, снова сюда явились? — спросил сержант уже не так сердито.

— Мы надпись одну хотели прочитать, — сказал Витя.

Сержант проявил удивительную осведомленность:

— Под нарами?

— Там вот, внизу, — ответил Коля.

— Ну, и прочитали?