Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

— Ну, Лиза, Филипп, где же ваш диалог? Нам ведь нужно уложиться в одну серию, как ни прекрасно то, что вы делаете! — Витторио первым приходит в себя и начинает давать указания операторам: — Мальчики, вы все это засняли? Вряд ли это можно будет повторить.

Когда съемки закончены, он подходит ко мне.

— Я сегодня особенно остро ощутил разочарование оттого, что ты забраковала меня на эту роль. — Витторио действительно хотел сниматься в роли Серджио, но я категорически отвергла его внешность красавчика южанина, мне нужен был синеглазый северянин из Милана. — Ты не можешь мне сказать, о чем ты подумала во время съемки, что тебя так раззадорило? — Я объясняю и он улыбается, торжествуя, — Поздравляю, ты становишься настоящей актрисой! Если бы ты вспомнила мужа, так не получилось бы.

— Система Станиславского, — смеюсь я.

— Русская школа — великая школа, но не все русские люди — великие актеры.

— Ну, я, например, — точно не великая!

— Ты прирожденная актриса. Я хотел бы снять с тобой настоящий фильм. Надо прочесть все твои романы. Давай снимем «Жизель»? Ты будешь потрясающей Лидией.

— Витторио, как только меня уволят из посольства за пренебрежение к работе, приду к тебе, — обещаю я, — А сейчас я должна лететь в Милан на премьеру «Ла Скала», потом — во Флоренцию на открытие нашей фотовыставки, потом — в венецианские музеи комплектовать живопись для экспозиции в Лондоне. И еще — Рождественский театральный фестиваль. Я успею за три дня дописать третий сценарий, актеры мне очень нравятся. Я постараюсь приехать в Венецию на съемки.

— Лиза, можно, с тобой это время поездит мой оператор? К премьере фильма я бы хотел сделать сюжет о британском атташе по культуре.

Я рассмеялась: — Кому это будет интересно?

— Всем, когда выйдет фильм.

Я возвращаюсь в посольство к работе, которой накопилось очень много. Весь декабрь я играю с детьми, читаю для удовольствия французских поэтов, играю с Джеком в теннис. Джек — это вечный вопрос, он следит за мной не переставая, ожидая моего знака. Он гуляет с детьми и собакой, Алик его очень любит (Колю он видел один раз в жизни). Мне страшно оттого, что я привыкаю к созданной вокруг меня сфере любви и внимания. Я уже не могу обходиться без него, мне легко жить, окруженной его заботой. Все свободное время он посвящает мне, то тренируя на теннисном корте, то уговорив позаниматься в зале борьбой. Мне все труднее смотреть на Джека, как на постороннего. Но я никогда не оставляю его в своем доме на ночь. Случается, он сопровождает меня в поездках по стране, и то в Венеции, то в Милане, то в Генуе, поймав блеск в моих глазах, с трепетом привлекает к себе. Для него это такое счастье, что его восторг передается мне. С ним я чувствую себя моложе и, словно девчонка, сбежавшая от строгих воспитателей, веду себя непринужденно и легкомысленно. Я переодеваюсь в потрепанные джинсы и свитер, Джек и в спортивной одежде выделяется военной выправкой, и мы после окончания работы отправляемся бродить по городу, отыскивая красивые пейзажи, заходя в понравившиеся бары или пиццерии, изобретая развлечения. Джек водит меня потанцевать, угощает вином. Иногда мы ходим в кино, и я пытаюсь переводить ему с итальянского, но Джек мешает мне, закрывая рот поцелуями так же, как и юные парочки, сидящие рядом. В Венеции мы исследуем все каналы и закоулки старого города и любуемся наступающей весной, придающей нежность краскам, а воздуху — прозрачность. Неаполь в это время уже весь буйно цветет и благоухает терпкими ароматами моря и цветущих садов. В Неаполе мы нашли на набережной ресторанчик, где готовят «фрутти ди маре» — дары моря, тушенные в оливковом масле, потрясающе вкусные. С легким розовым вином это было восхитительно. Джек смеялся, наблюдая, как я облизываю пальцы, причмокивая от удовольствия, а потом целовал масляные губы.

В Милане, надев вечернее платье и смокинг, мы все вечера проводим в «Ла Скала». Я приучаю Джека к опере и классической музыке. Я подозреваю, что он не столько слушает, сколько смотрит на меня, но иногда в особо волнующих местах мы сжимаем друг другу руки. Вернувшись после таких прогулок в отель, Джек терпеливо ждет, когда я зайду к нему. Но стоит мне войти, он, сбросив маску сдержанности, поражает своей необузданной страстью. Спуская с плеч халат, он благоговейно ласкает мое тело, и легкие прикосновения его губ и пальцев зажигают во мне огонь такой же страсти.

— Я люблю тебя, — неизменно шепчет Джек в такие минуты, я же закрываю ему рот поцелуем, ибо ответить не могу. Я не думаю в это время о Коле просто потому, что он всегда в моем сердце.

Часть 3

Дельфийский оракул

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю — один

Мне равносилен.

12. Предсказание судьбы

Мучит ли меня совесть, когда я лежу, устало раскинувшись на постели, а Джек ласково гладит меня, благодаря за наслаждение, полученное в моих объятиях? Нет. Я ни о чем не думаю в это время. Раз и навсегда запретила себе терзаться и думать о единственном мужчине, которого люблю, лежа в объятиях другого. Для этого есть другое время. Дома, в одинокие ночные часы, тоска по нем становится такой острой, что я начинаю потихоньку стонать, как от зубной боли. Мне до головокружения хочется почувствовать, как его лицо прижимается к моей шее, как губы дотрагиваются до мочки уха, и услышать счастливый шепот: «Бетси!». Я вздрагиваю в темноте от его голоса и в полусне эти прикосновения фантастически реальны. Грезы о Коле даже не носят сексуальный характер: мы ласково прижимаемся друг к другу и шепчемся обо всем, что произошло за год, о детях, о работе, о нашей тоске и нашей любви. Это похоже на галлюцинации. Чем ближе подходит время его приезда, тем чаще я в лихорадочном состоянии замираю посреди важных переговоров, или играя с детьми, или во время партии тенниса, в который играю уже вполне сносно. Джек замечает это, но молчит, он знает, как я жду Колин приезд.

В середине апреля проходит премьерный показ нашего фильма по телевидению. Витторио сделал большой сюжет обо мне. Женщина, полная тайн. С детьми, на работе, на съемках. Писательница, дипломат, филолог, актриса, семейная жизнь которой — загадка, решая которую, нужно читать мои романы. Что в них правда, что — вымысел? Богатая женщина, леди Ферндейл, как девчонка, в старых джинсах и майке, ест мороженое на неаполитанской набережной. И дальше все в том же духе. Я была благодарна Витторио хотя бы за то, что он не стал публично раскрывать загадки моей семейной жизни. Наш фильм понравился и получил хорошую прессу. Его купили некоторые европейские страны. Я стала еще немного богаче. Мне всегда более чем хватало денег, но я знала, что Коле претило жить на деньги моего мужа. Я радовалась, что гонорары за книги, за работу в посольстве и вот теперь за фильм, составили приличную сумму, на которую можно было жить безбедно. Дом в Лондоне у нас был — теперь оставалось только заполучить Колю сюда.