Во славу доминиона! (СИ) - Сугралинов Данияр

Как же… Кишка у них тонка, Девятка знала это точно. Поэтому, когда Третий пришел с белым флагом мириться, выдвинув условие: не заходить в локации остальных, и тогда все оставят ее в покое, — она согласилась.

— Вам без меня отсюда не выбраться, Третий, ты же знаешь, — бросила она ему в спину. — Ваши угрозы были пустыми. А твоя надежда на возвращение Скифа — глупость. Я его изучила, он никогда не вернется. Скорее всего, он и Дисгардиум забросил, а время со мной снится ему в кошмарах!

Тот обернулся, внимательно посмотрел ей в лицо, но ничего не ответил. Но она и без его слов понимала, о чем тот подумал. О долбаном Скифе.

Говоря о нем, она лукавила. В этом парне Девятку поражало все, хотя за десять тысяч лет она перевидала всякое.

Во-первых, Скиф был по-настоящему несгибаемым. Никто из тех, кто попадал в руки Девятки, не был способен вытерпеть мучения. Ломались все без исключений. К концу первого года беспрерывной череды смертей пришельцы превращались в безвольных кукол-болванчиков, согласных на все, лишь бы оттянуть момент, когда придет БОЛЬ. А она приходила всегда. Неминуемо.

Во-вторых, никто так упорно и многократно, как он, не пытался сбежать. Что уж говорить о том, что ему единственному это удалось, причем не просто от Девятки, а вообще, покинув бета-мир!

Отрезанная от общения с другими бетами, Девятка, как могла, боролась с одиночеством. Завела говорящего попугая, но он был так бестолков, что пришлось оторвать ему крылья. Верещание от боли нравилось ей больше, чем бессмысленные повторения ее же слов.

Пробиватели ластились к ней, но говорить не умели. От отчаяния она даже пыталась помириться с Третьим, но тот отказался. Больше всего ее бесило ощущение, что она снова умерла, и не с кем было «поиграть», чтобы ощутить себя живой!

Из-за войны с Третьим и остальными следующий Пробиватель, Пушистик, пошел в Дис только в прошлом году. Другие беты, развесив уши, поверили Третьему и решили, что можно больше не убиваться, собирая Осколки, и спокойно ждать, когда вернется Скиф. Прошли годы и десятилетия, прежде чем их надежда наконец угасла, и они снова стали передавать Девятке составляющие для Большого пробоя. Опасаясь личных встреч, оставляли осколки у врат ее замка.

Пушистик, отправленный на Бакаббу, вернулся только через восемь месяцев. Девятка разочарованно встретила его, ничего особенно не ожидая, но обомлела, увидев, кого он принес. На спине питомца сидел игрок!

Утес, так его звали. Неживой дворф-воин не успел опомниться, как Девятка его скрутила, стерилизовала (так она называла блокировку способностей) и затащила в свой замок.

Ему удалось пережить Тление Пушистика, и, глянув на иконки бафов воина, Девятка поняла, что ему помогло: на дворфе висел Абсолютный щит света Нергала. «Странно, почему божественный баф действует и здесь?» — задумалась она и спросила Утеса.

— Без понятия, — высокомерно ухмыльнулся тот. — А что, не должен был сработать? Так включи свои куриные мозги!

Дерзость была наказана сразу, как только действие бафа Нергала закончилось. Рассекаемый незримыми клинками на фарш, но лишенный шанса умереть Утес орал, как… ну да, как резаный. Это сработало, больше он не дерзил.

Несколько дней Девятка игнорировала все его вопросы, крики, просьбы и мольбы пощадить, раз за разом убивая, убивая и убивая. Разок, повесив на него Неумирающего, прогнала через Живое сито, пару раз скармливала Песчаному червю и Лавовым дрейкам.

О да! Вопли чужака радовали слух, его страдания твердили Девятке, что она жива, что она не пустое место, а ее действия напрямую влияют на жизнь кого-то еще!

Утес верещал по кругу одни и те же молитвы самым разным богам: Спящим, Нергалу, Иисусу Христу… Девятка лишь пожимала плечами — здесь был только один бог. Она.

Пришелец, поначалу наотрез отказывавшийся отвечать на вопросы о Скифе («Странно, почему?» — подумала она), в итоге раскололся и рассказал много интересного. В голове Девятки уложилась вся информация о новом раскладе сил в Дисгардиуме: помимо Чумного мора появились Спящие боги, но Новым богам это не нравится. Когда Скиф гостил у Девятки, он был нежитью высшего ранга — легатом Чумного мора, но вернул человеческий облик и переметнулся к Спящим, став их инициалом, а Утес, будучи избранником Нергала и нежитью, также поклонялся Спящим. Во всех этих хитросплетениях сам черт бы сломал ногу, но цифровой разум усвоил информацию и нашел объяснения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Прекрасно, — решила Девятка. — Все идет к тому, что то ли уже началась, то ли грядет война, итоги которой далеко не предопределены. Причем расклад далеко не в пользу Скифа, застрявшего в другом измерении. И если Спящие проиграют, Скиф потеряет все. Значит, другие беты его не дождутся». Ей было плевать на Скифа, но при мысли о том, что Третий и остальные тщетно надеются на спасение, она испытала злорадство — эмоцию, доказывавшую, что она жива. Джун жива.

В остальном парень (в реале он был шестнадцатилетним) оказался бесполезным. Да, у него была очень интересная божественная способность «Гнев Нергала», но без самого бога-покровителя в этом мире навык не работал.

Что касается постельных утех, то и для них дворф не годился. Низкорослые мертвые мужчины Девятку не привлекали, ко всему прочему, парень оказался набожным и занудным. Со Скифом было интереснее.

Но все же она не стала добивать Утеса. После конфликта с остальными бетами многолетнее одиночество утомило Девятку, и она решила оставить дворфа при себе.

А через несколько недель выяснилось, что это было верным решением. Перед очередной экзекуцией парень вдруг изменился: вздернул подбородок, расправил плечи и начал сиять. И это не метафора — от фигуры дворфа пошло свечение.

Он молчал, а Девятка, заподозрив неладное, решила на всякий случай его прибить, но остановила каст, когда сверкающий дворф заговорил:

— Остановись, — голос звучал иначе, одновременно и грубее, и нежнее, чем раньше. Дворф не требовал и не умолял, скорее его слова звучали как предложение. — Нам нужно поговорить.

— Мы достаточно поговорили, — несколько неуверенно ответила Девятка. — Что с тобой происходит?

— С тобой говорит не Утес, Бета номер девять.

— А по мне, так Утес. Бросай свои уловки, парень, ты наивный дурачок, если думаешь…

— Я Нергал Лучезарный!

Яркая вспышка ослепила Девятку, после чего с недоверием и нарастающим ужасом она ощутила, что не может двинуться с места. Навыки были заблокированы! В ее же замке!

Насыщенными образами в голове всплыли воспоминания о прогулке из прошлой жизни, когда она пошла «нарываться» и, налетев на группу особо злых отморозков, полностью потеряла контроль над своим телом. Тогда ее заперли в подвале и истязали, насиловали несколько дней, пока ей не удалось сбежать. Как ни странно, воспоминания успокоили, потому что тоже позволили ощутить себя живой.

Кроме того, сияющий дворф напомнил ей о солнце — настоящем, из той, старой жизни. Фигура Утеса выросла, и, когда Девятка инстинктивно рухнула, сжавшись в комок и закрыв лицо руками, давление света вдруг прекратилось.

Открыв глаза, девушка снова увидела Утеса. Он светился, но не слепил.

Поняв, что убивать ее не будут, Девятка поднялась, посмотрела в глаза дворфу и, скрывая дрожь в голосе, делано равнодушно спросила:

— О чем ты хочешь поговорить, Нергал Лучезарный?

— Ты сильнейшая в Бездне, — ответил тот. — Предлагаю сделку: я помогу тебе выбраться в Дисгардиум.

— Когда? — вопрос сам слетел с ее уст.

— Нескоро. Канал, который мой адепт пробил между мирами, слишком узок. Уйдут многие годы, прежде чем я перелью сюда достаточно веры, чтобы усилить этот аватар…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дворф снова вспыхнул, лучи света вырвались изнутри, раздирая плоть, он раздулся и взорвался вспышкой. Куски мяса и брызги крови разлетелись по двору. Сияющий силуэт напоминал человеческий, но Девятка чувствовала всем нутром, что в нем не осталось ничего материального, лишь сконцентрированный свет.

— Десятки лет… — произнесло божество. — Ничто в сравнении с вечностью. К тому же тебе ведь некуда спешить?