Враг навсегда - Роза Ветрова

— Ничего особенного, я хочу услышать твою версию. Говори прямо, как есть.

Всхлипнув, она поставила бокал на стол и нервно заходила по комнате, заламывая пальцы с кровавым маникюром. Ее босые ноги с мягким звуком утопали в пушистом ворсе ковра.

— Этот подонок, наверное, наговорил всякого… Что только поцеловались…

Закусив губу, она повернулась ко мне.

— Ничего и не было, доченька. Ничего… такого. Но он… Он меня трогал… — очередной взволнованный всхлип. — Я не хотела! Клянусь! Я не хотела! Он прижал меня к стене, а ты знаешь, что паршивец очень сильный, вымахал под два метра!

Честное слово, я не понимала больше, где правда, а где ложь. И была ли ложь вообще? Он ведь столько скрывал и лгал. Что уже удивляться чему-то новому глупо.

Неужели она говорит правду?

— Зачем он это сделал? Он в тебя влюблен? — я сглотнула.

— Да о чем ты? Какая влюбленность? Он хотел меня проучить! Так и сказал. И еще что-то ужасное говорил про то, что и женщину отца в наследство попробует. Я точно не помню, я в таком шоке была. Не хотела, чтобы ты знала, правда. Это все так неприятно… Я говорила тебе избегать его, младший Торнхилл тот еще мерзавец.

Закрыв лицо руками, я опустилась в кресло, пытаясь восстановить душевное равновесие.

— Честно говоря, я не думала, что он так грубо пойдет напролом, угрожая мне. Я думала, что воспользуется твоей наивностью, — призналась она. — Будет тебе в любви признаваться, лапшу на уши вешать.

Не хотелось это слушать, но я сидела и слушала, чувствуя, как разваливается сердце. Ах, я глупая. Я же тоже к нему что-то испытывала. Сказала нет, только потому что оказалась застигнутой врасплох.

Да я всю свою жизнь была в него влюблена, только яростно отрицала это. Потому что любить подонка — это признаться себе, что ты полная дура. Сначала детская влюбленность, и Алекс был вполне хорошим мальчиком. Избалованный и капризный, да. Но не жестокий.

А потом подростковый возраст, который все изменил. И возникшие отношения между моей матерью и его отцом все изменили. Я понимала это. Светловолосый мальчик, который показывал мне созвездие Персея, стал бездушным, холодным и бессердечным человеком.

Для него ничего не стоило зло смеяться надо мной вместе с остальными. Почему же я забыла об этом? Почему я всегда находила ему оправдание?

А теперь и вовсе простила, стоило ему немного раскаяться?

Я больше не знаю чему верить. В его чувства — трудно. Некий интерес может и был, да. Я же не дура, понимала, как он смотрел на меня тогда на яхте. С проснувшимся в нем желанием.

Но это далеко не чувства. Если бы он любил меня, разве мог бы так поступить со мной?

— Когда это было?

— Что?

— Когда она поцеловал тебя? Когда он полез тебе под юбку? — мрачно задала вопрос матери.

Та смутилась.

— Через несколько дней после похорон. Я… Только не ругайся, хорошо? Я поехала на Соултер Авеню, чтобы… эмм… просто сказать ему, намекнуть…

— О чем? — нахмурилась я.

— Ну… что ему нужно съехать… Он же и дальше собирался там жить…

Ошарашенно вскинув голову, я уставилась в черные глаза.

— Боже… ты действительно туда поперлась с ЭТИМ? После похорон?!

— Я не знала, прости! Я не думала… — мать присела около моего кресла, сжимая мою руку. — Я хотела сделать это вместо тебя, тебе ведь было бы неловко и тяжело… Вы вместе росли. Я просто хотела позаботиться об этом неудобном вопросе для тебя.

— Что за чушь…

— И он разозлился, видимо, полез ко мне, — запальчиво продолжила она. — Я отбивалась как могла…

— Это наследство словно гнойная рана, — пробормотала я себе под нос, неверяще качая головой. — Откуда об этом знает Оскар Янг?

— Янг? — удивилась она. — Это сын сенатора Янга?

— Да, только он уже не сенатор.

— Да, я слышала об этом… Честно говоря, ты меня удивила. Я не знаю откуда ему известно. Торнхилл, наверное, растрепал. Среди молодых людей это очень популярно, знаешь — хвастаться связью с женщиной старше. Уж не знаю, что ему наговорил…

— Ладно, я поняла, — вздохнула я.

Встав с кресла, пошла в свою комнату. Ее общество было мне в тягость. Но ее оклик остановил на минуту.

— Я знаю зачем он сделал это. Чтобы отомстить мне за все. Он меня ненавидит. Думает, я разрушила их семью.

Отрешенным взглядом я смотрела прямо перед собой.

— А разве это не так?

— Ди… — она снова подошла и мягко провела рукой по моим волосам. — Мы с Дэвидом действительно любили друг друга, у нас все было по-настоящему. Какие бы мерзости не говорил тебе этот мальчишка, верь мне.

Усмехнувшись, я взглянула на нее.

— Мистер Торнхилл написал мне письмо, в котором признался в любви.

Ее губа дернулась, но она сцепила зубы и промолчала. Неотрывно смотрела мне в глаза, не зная, что сказать. Или зная, но сдерживая себя.

Кто-то из них лгал. И, скорее всего, я догадываюсь, кто. Но знание правды вдруг стало делом незначительным. Все ушло на второй план.

В моей голове неожиданно начал обрисовываться план. Я четко поняла, что я буду делать дальше.

— Ты меня ненавидишь? — голос матери словно пропитан болью, губы искусаны до крови.

Но я знаю, что и это ложь тоже. Она тот еще чертов манипулятор.

— Ложись спать, мам. Время позднее.

Оставив ее в растерянности стоять в центре комнаты, я пошла наверх, в свою комнату, по пути настраивая будильник в телефоне. С утра предстоит много работы с Джонатаном.

ГЛАВА 27

АЛЕКС

Диана не брала трубку, и после всех разбирательств он взглянул на Тэмми с мольбой. Она сразу опознала этот взгляд.

— Даже не думай! Рэнди тебя уволит, не послушав! Ты, парень, конечно, классный, но мне и за сегодняшний вечер пришлось тебя здорово отмазывать. У Рэнди аллергия на всяких рода проблемы.