История Руси - Вадим Кожинов

Если же говорить об "Индейском царстве" в былине "Вольх Всеславьевич (или Святославьёвич)", есть существенные основания полагать, что первоначально речь шла об Иудейском царстве, но значительно позднее, когда существовавший в IX-Х веках иудейский Хазарский каганат выветрился из исторической памяти, а реальная азиатская страна Индия, напротив, обрела известность на Руси, "Иудейское" было заменено по созвучию "Индейским". В других записях былины о Вольхе "Иудейское царство", как уже говорилось, заменилось "Золотой Ордой" и "Турец-землей",- возможно и потому, что некое опаснейшее для Руси "Иудейское царство" представлялось поздним сказителям чем-то совершенно неправдоподобным.

Эта постановка вопроса, конечно, нуждается в доказательствах, к которым я и обращусь. Начнем с того чрезвычайно существенного факта, что до нас дошли записи древнерусского творения, которое являет собой в сущности разновидность былины, и в ряде его вариантов речь идет о смертельной борьбе именно с Иудейским царством,- "Егорий Храбрый". Это произведение обычно относят не к былинам, а к жанру "духовных стихов", но как обоснованно писал виднейший исследователь обоих жанров, Б. М. Соколов, некоторые "духовные стихи эпического склада (в их число входят "Егорий Храбрый", "Федор Тырянин" и др.- В. К.)... не отделяются от былин и идут (у народных сказителей.- В. К.) под общим названием старин". Сам образ Егория имеет "довольно много общих черт с образом былинного богатыря" (Соколов Б. М., Русский фольклор. Вып. 1., М., 1929, с. 72, 75); Егорий не только совершает духовные подвиги, но и "палицей железной" поражает "иудейского царя".

В подоснове древнерусского духовного стиха-былины о Егории Храбром лежит, в конечном счете, предание о жившем в древнехристианские времена, в конце III - начале IV вв. римском полководце Георгии, который стал христианином и даже проповедником новой Веры, за что после жестоких мучений был по повелению гонителя Христианства императора Диоклетиана (284-305 гг.) обезглавлен; позднее его причислили к лику святых великомучеников. Следует отметить также, что в Византии был распространен и другой вариант предания, в котором со св. Георгием расправлялся не римский император Диоклетиан, а "персидский царь Дадиан" (вспомним, что языческий Иран в течение долгого времени противостоял христианской Византии). В конечном счете образ св. Георгия стал достоянием Руси (как и многих других принявших Христианство стран).

Выше говорилось, что первыми христианскими святыми, обретшими высшее почитание на Руси, были Николай Чудотворец (есть основания полагать, что уже в конце IX века в Киеве был создан храм св. Николая) и Илья (в 940-х годах в Киеве имелась соборная церковь св. Ильи). Одноименные герои (о чем также шла речь) "вошли" в русский былинный мир. Возможно, несколько позднее, но все же достаточно рано обрел у нас самое высокое почитание и св. Георгий (церковь его имени существовала уже в первой половине XI века). Едва ли случайно Владимир Святославич окрестил своего родившегося, по-видимому, в 989 году (то есть сразу после официального принятия Христианства) сына именем Георгий (правда, он был известен по своему языческому имени - Ярослав Мудрый).

Кстати сказать, Б. М. Соколов полагал, что русский духовный стих-былина "Егорий Храбрый" и воспел именно Георгия-Ярослава, но с этой версией едва ли можно согласиться, ибо в "Егории Храбром" повествуется о тяжкой борьбе за утверждение Христианства; между тем Ярославова эпоха время очевидного расцвета Христианства на Руси, а не смертельной борьбы за него. И скорей уж сын Владимира Крестителя получил свое имя не без воздействия существовавшего ко времени его рождения духовного стиха-былины, а не наоборот.

Впрочем, наиболее важно другое. "Егорий Храбрый", как уже говорилось, в конечном счете восходит к ставшему известным на Руси древнейшему сказанию о св. Георгии, но все же перед нами совершенно иное, вполне самостоятельное произведение; так, его герой отнюдь не погибает на плахе, а, напротив, торжествует, убивая (в некоторых записях - обезглавливая) враждебного Христианству царя. Кроме того речь идет не о римском и не о персидском царях.

Мы располагаем множеством сделанных в разное время и подчас существенно отличающихся друг от друга записей "Егория Храброго", но в самой ранней из них, сделанной самим Владимиром Далем, сказано:

Выходит из той земли, из жидовския,

Жидовския, босурманския(,

Ц(рища Мартемьянища...

Святому Егорию глаголует:

"Ой ты гой еси, Егорий Харабрый свет!

Ты не веруй самому Христу,

Самому Христу, Царю Небесному..."

После долгих мучений и испытаний

Святой Егорий Харабрый свет...

Берет он свою палицу железную,

Поразил он тута ц(рища Мартемьянища.

Потопила Егория кровь жидовская,

Кровь жидовская, босурманская:

По колена во крови стоит

Святой Егорий глаголует:

"Ох ты гой еси, матушка сыра земля!

Приими в себя кровь жидовскую,

Кровь жидовскую, босурманскую".

Расступилася матушка сыра земля

На две стороны, на четыре четверти,

Пожрала в себя кровь жидовскую,

Кровь жидовскую, босурманскую.

(см. Народные русские легенды А. Н. Афанасьева.- Новосибирск, 1990, с. 65, 69).

Следует напомнить, что слова "жид" и "жидовский" приобрели "бранный" смысл лишь в новейшее время; в древней Руси они являлись, в сущности, равноправными вариантами, синонимами слов "иудей" ("июдей") и "иудейский": так, в древней "Повести временных лет" словосочетания "царь жидовескъ" и "царь июдейскъ" предстают как взаимозаменяемые.

Целесообразно в связи с этим сопоставить "былинный" духовный стих "Егорий Храбрый" с однотипным и даже явно родственным ему - "Федор Тырянин". Он восходит к образу современника св. Егория, который также был римским воином в той же Малой Азии, и, ратуя за Христианство, сжег храм высокочтимой в Римской империи языческой богини Кибелы, за что сам был в 306 году сожжен. В русском сказании - по-видимому, не без воздействия "Егория Храброго",- с древним преданием о св. Федоре произошла та же самая "метаморфоза": герой борется не с языческим Римом, а с пришедшим "с восточной стороны" "иудейским царем" и не гибнет, а побеждает.

В зачине одной из записей этого былинного духовного стиха, впервые опубликованного Петром Киреевским, сообщается:

Со восточныя было стороны,

От царя иудейского,

От его силы жидовския

Прилетела калена стрела...

(Голубиная книга. Русские народные духовные стихи ХI-ХХ веков. М., 1991, с. 85).

Св. Федор не имел на Руси столь давнего и широкого признания, как св. Георгий; "духовный стих-былина" о нем сложился, вероятно, позднее, чем "Егорий Храбрый" и испытал сильное воздействие последнего: ряд элементов "Федора Тырянина" скорее всего был перенесен из "Егория Храброго",например, только что цитированное изображение победы героя (привожу запись сподвижника Петра Киреевского - П. И. Якушкина, сделанную в 1840-х гг.):

Побивал царя Иудейского,

Его силу жидовскую,

Жидовскую, бусурманскую.

Обливала его кровь жидовская,

Жидовская, бусурманская...

"Уж ты, матушка сыра земля,

Расступися на четыре на четверти,

На все четыре на стороны!

Ты пожри в себя кровь жидовскую,

Жидовскую кровь, бусурманскую".

По Божию соизволению

Расступалася мать сыра земля

На четыре на четверти,

Пожирала в себя кровь жидовскую,

Жидовскую, бусурманскую,

Царя Иудейского.

(Стихи духовные. М., 1991, с. 88-89).

Целесообразно еще раз подчеркнуть, что в этих русских произведениях, восходящих к раннехристианским преданиям о святых Георгии и Федоре, место древнеримского (или персидского) врага Христианства занял "царь Иудейский". Естественно прийти к выводу, что такое "превращение" имело свое реальное историческое основание: первоначальные русские сказители обладали сведениями о долгой и жестокой борьбе с иудейским Хазарским каганатом и сделали высокочтимых святых победоносными героями именно этой борьбы, совершенно преобразив тем самым пришедшие из Византии предания (там ведь речь шла о казненных мучениках Христианства).

Вернемся теперь к былине "Вольх Всеславьевич" (или "Волх Святославьёвич"). В записи А. В. Маркова (№ 51) Волх Святославьёвич

Принималсэ за цяжолу свою палицю...

Со своей-то со силушкой с великою:

Как избили-то ведь всю силу Индейськую...

Он ведь брал-то все царя, царя Индейского,

Он ведь брал-то царя да за жолты кудри,

Он кинал-то ведь царя все и кирпишной мос...

А св. Федор (запись П. И. Якушкина)

...Поехал далече во чисты поля

Супротив царя Иудейского,

Супротив силы его жидовские...

Вполне уместно предположение, что в первом случае, пройдя через ряд поколений сказителей, определение "иудейский" к XIX веку заменилось на "индейский", а во втором - смогло уцелеть в первоначальном виде. Тот факт, что древнее определение врага долго сохранялось именно в духовных стихах, обусловлено, по-видимому, их прямой связью с религией,- связью, побуждавшей сказителей с наибольшей бережностью относиться к тексту. Вместе с тем определение "иудейский" все же претерпевало с течением времени изменения. Так, в одном из поздних вариантов "Егория Храброго" (запись А. В. Маркова, 1903 год) оно превратилось в "удоньский",- возможно, тот или иной сказатель плохо расслышал из уст своего предшественника слово "иудейский":