Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

Он помог Шефу спрыгнуть с края телеги, сам спустился вслед за ним и немедленно зашептал ему на ухо:

— За нами движется войско. В каждом хуторе твои трэли узнают свежие новости. Судя по всему, нас преследует никак не меньше трех тысяч человек. Армия Мерсии. Они вышли из Ипсвича тогда же, когда мы вышли из Вудбриджа. О золоте им уже известно. Бранд послал нарочных с приказом для тех, кто остался в нашем лагере в Кроуленде, немедленно выступить, ждать нас в Марче и быть готовыми принять сражение. Если мы успеем с ними встретиться, — мы спасены. Двадцать пять больших сотен англичан на двадцать — у викингов. Но они, как всегда, не смогут держать строй. Но если они догонят нас до Марча… Все сложится совсем иначе… Знаешь, они говорят удивительные вещи. Армией той якобы верховодит heimnar. Heimnar— и его сын…

Шеф почувствовал, как внутри у него все затрепетало. Внезапно по колонне, от головы к тылу, начали передавать команду; воины оттаскивали телеги в сторону и отстегивали вьюки.

— Бранд останавливает отряд каждые два часа, чтобы напоить животных и подкормить людей, — объяснил Торвин. — Он утверждает, что даже при такой спешке это выкраивает для нас лишнее время.

«Итак, за нами движется армия, — думал Шеф. — А мы, сбиваясь с ног, спешим к своему избавлению… Знакомая история. Что-то должно мне быть передано через это кольцо, кольцо Свиагрис… Но кто тот, кто предупреждает меня? Ясно, что он — один из богов. Но не Тор и не Один. Тору я немил, а Одину все равно: он только наблюдатель. Сколько же вообще существует богов? Хотел бы я спросить об этом Торвина! Но вряд ли это понравится моему покровителю. Не думаю, чтоб ему пришлось по душе любопытство!»

И Шеф зашагал к началу колонны, не переставая гадать о смысле кольца Свиагрис. Краем глаза он приметил сидящего на обочине дороги Сигварда. Тот восседал на складном парусиновом сиденье и провожал сына внимательным взглядом.

Когда начало светать, усталый взор Шефа нащупал величавые очертания элийского монастыря, выплывшие из пасмурной февральской мглы справа по ходу движения колонны. В свое время Рагнарссоны хорошенько почистили этот монастырь. Странно, что они не тронули шпиль на церкви.

— Теперь мы вне опасности? — спросил он Торвина.

— Трэли, похоже, так и думают. Смотри, как они веселятся. Но с чего бы? До Марча еще целый день топать… А войско из Мерсии в двух шагах от нас…

— За Эли начинаются фены, — сказал Шеф. — В это время года отсюда до Марча добраться можно только по гати, проложенной над водой и трясиной. Если нужно, мы можем перегородить строем дорогу и спокойно их поджидать. Обойти они нас не смогут. Здесь только одни местные тропки знают…

Внезапно вся колонна замерла. Замерла, потому что этого захотел Бранд. Словно из-под земли он вырос перед Шефом и Торвином. Черный его плащ был изрядно замызган дорожной грязью, лицо было бледным и предвещало недоброе.

— Стоять! — зарычал он. — Всем стоять! Напоить, накормить лошадей! Ослабить подпруги! — Понизив голос, чтобы его услышали только стоящие перед ним члены Совета, он добавил: — У нас беда. Встречаемся в голове колонны. Только не показывайте виду…

Шеф и Торвин переглянулись и молча поплелись следом за Брандом.

Дюжина воевод уже поджидала их на обочине дороги, то и дело выковыривая сапоги из трясины. Посередине, держа, как всегда, руку на навершии меча, молча стоял ярл Сигвард.

— Это Ивар… — без предисловий объявил Бранд. — Он ударил по лагерю в Кроуленде. Кого-то он прирезал, кто-то успел удрать… Ну и конечно, кое-кого он поймал. К этому утру они уже должны были заговорить. Значит, он уже знает, где мы назначили встречу. И о золоте он тоже будет знать… Стало быть, надо исходить из того, что он готовится перехватить нас. И наверняка уже выступил. Получается, с севера у нас будет Ивар, а всего в двух милях с юга — англичане.

— Сколько у Ивара людей?

— Те парни, которые сумели доскакать до нас, уверяют, что около двух тысяч. Часть армии осталась в Йорке. И других Рагнарссонов с ними нету. Только Ивар со своим отребьем.

— Если мы все будем в сборе, мы с ним потягаемся, — предположил Гудмунд. — Это же горстка ублюдков. Гаддгедлары. Гнилой народ…

— Но собрать-то всех наших мы не можем!

— Скоро соберем, — невозмутимо продолжал Гудмунд. — Если уж Ивар прослышал насчет золотишка, то, клянусь своими потрохами, в лагере об этом узнали раньше. И небось перепились там все так, что маму бы родную не признали. Ивар, наверное, тогда по ним и ударил. Но когда они придут в себя, те, кто уцелел, сразу выступят в Марч. Вот когда мы их там встретим, тогда сил у нас хватит, чтобы с Иваром говорить на равных… Но его самого ты забирай себе, Бранд! Ведь у тебя к нему свой счет.

Бранд только усмехнулся. Испугом эту братию не возьмешь, мелькнуло у Шефа. Чтобы их одолеть, придется их всех до одного вырезать. Плохо только то, что это может произойти очень скоро.

— А сколько англичан у нас сзади? — осведомился он.

Бранд вышел из состояния задумчивости, навеянного упоминанием о скором поединке с врагом.

— Ну, тут головных болей поменьше… Мы же всегда англичан колотили. Другое дело, если они залезут нам в тыл, пока мы с Иваром разбираться будем… Нам нужно время. Время, чтобы соединиться с остатками армии. И покончить наконец с Иваром.

Шеф размышлял о своем недавнем сновидении. Итак, надо им что-то подбросить… Какую-нибудь приманку. Но только не сокровища! Живым Бранд с ними никогда не расстанется.

Королевское точило из усыпальницы по-прежнему торчало у него из-за пояса. Он вытащил его и обвел взглядом бородатые, увенчанные коронами лица, что были вырезаны на каждой его грани. Свирепые лица, не понаслышке знакомые с властью над людьми. Ведь короли делают то, что другим людям не под силу. И не только короли. Военачальники. Как, скажем, ярлы. Не зря же говорилось, что с захваченных сокровищ ему, дескать, придется платить подати… Кто знает, не нашел ли он способ это сделать. Он поднял глаза и вдруг увидел, что тяжелый взгляд Сигварда прикован к вещице, которую он крутил в руках. И которой он вышиб мозги из черепа его сына.

— Гать… — сипло выдавил из себя Шеф. — Поставим небольшой отряд. Это как глухая стена… Кругом не обойти, а лаза нету…

— Согласен, — отозвался Бранд. — Но кому-то из нас придется их возглавить. Им нужен воевода. Такой, чтобы привык брать на себя команду. И чтобы это были его люди, которым он доверять мог. Большой сотни, я думаю, хватит.

В течение минуты никто не проронил ни слова. Речь шла о выборе смертника. Живым из такого боя не возвращаются. Такую цену за собственную дерзость даже эти викинги платить не хотели.

Сигвард, сверля Шефа ледяным взором, ждал, что тот заговорит первым. Однако первым тишину нарушил Бранд.

— Один из нас имеет в своем распоряжении полную команду. Я говорю о человеке, сделавшем heimnar из тана, которого несут с собой англичане…

— Ты говоришь обо мне, Бранд? Ты желаешь, чтобы я и мои ребята ступили на тропу в Преисподнюю?

— Так, Сигвард. Я говорю о тебе!

Сигвард собрался было ему что-то ответить, но, подняв глаза на Шефа, замолк.

— Что же, я сделаю то, что ты хочешь. Вырезаны руны, в которых обо всем этом сказано… Ты мне до этого сказал, что смерти моего сына пожелали норны. Сдается мне, что норны на этой гати решили выткать узор из наших судеб. И не одни только норны.

Он ждал, когда сын поднимет на него глаза.

Передовой отряд английской армии, в котором никто за всю предыдущую ночь не сомкнул глаз, спустя час после начала сумерек угодил в кровавую западню. Англичане вступили на узкую гать по десять человек в ряд. Не успели они толком отдышаться от ночного перехода, а с полсотни лучших ратоборцев уже лежат поперек этой гати бездыханными. Остальные, смешавшись, попятились назад. Измученные, промокшие, голодные, злые на своих воевод, они даже не захотели попытаться уберечь от врага тела раненых и оружие. В течение целого часа воины Сигварда, не размыкая строя, вслушивались в беспорядочные обрывки чужой речи. Англичане что-то выговаривали друг другу. Затем голоса начали удаляться. Казалось, звучат они если не испуганно, то безо всякого воодушевления. Кто-то советовал проверить, нет ли обходной дороги. Другие считали, что надо подождать точных указаний. Стало ясно, что они готовятся сначала выспаться, несмотря на то, что одеяла их пропитались сыростью. А уж потом решить, стоит ли ставить под угрозу свои драгоценные жизни.

«Двенадцать часов мы отыграли, — подумал Сигвард, разрешив своим людям разобрать строй. — Но я-то ничего не выиграл. Могу присмотреть за дорогой, могу еще чем-то заняться. После того как он убил моего сына, я спать не буду. Одного сына у меня больше нет. А другой? Кто он такой? Если он все-таки мой сын, то это проклятие, которое послали мне боги…»