...Имя сей звезде Чернобыль - Алесь Адамович

У входа стоят будущие поколения, мы — туда и заставили повернуть «назад», в темноту, куда уходить и нам, умершим. «Одни посмотрели и др. надо».

А тут: не надо!

Геноцид против человечества. Вот что такое ядер/ная/ война.

Безмятежность нормальна ли сегодня? Или именно она — безумие?!

Жизнь ради будущего? Не согласны? Но вот стерилизация общая… И ощутите: да, живем ради будущего. Без этого — бессмыслица!

Наши покол/ения/ обречены быть или велич/айшими/ героями, или велич/айшими/ преступн/иками/ и соучастн/иками/ преступления — в зависимости от того, допустят или нет уничтожения/ будущих всех покол/ений/. (Соучастие в геноциде величайшем.)

Раньше в будущее входили, сейчас приходиться прорываться. И литер/атура/ этому должна содействовать. В социал/ьном/ смысле, да, в нравст/енном/, но и в прямом — биологическом.

Неубий не родившиеся поколения. Через не убий — живых! Живущих.

Эйнштейн: «необузданная мощь атома изменила все, кроме нашего образа мышления, и поэтому мы по инерции движемся к небывалой катастрофе».

Атом/ная/ война это уже даже не война — бессмыслица (т. е. ни победы, ни поражения).

…А потому мнимый оптимизм или, хуже, «аднова живем» — не для писателя. Да и не для человека вообще!

Люди, сгоревшие в Хатынях, испыта/авшие/ немысл/имое в Ленинг/раде/, все они молчаливо присут/ствуют/ в нашем мире.

Страшно быть не в числе сразу истлевших, а тех, кто оглянется, а того прежнего мира уже нет, кругом черное небытие под бурым небом и люди-головешки куда-то ползут, (ослепшие) бредут…

Совсем недавно (не после Шелла[142]?) произошла подмена послевоенного предвоенным — и вот в каком смысле. От минувшей войны осталось маньячески-партизанское: прикидывание, как, откуда, чесанул бы из автомата, пулемета…

(Синдром Тупиги [герой повести А. Адамовича «Каратели»] в нас сидел — «мастера»).

Сейчас идешь и видишь: вспышка и через миг — вспыхнул этот, эта, одежда, волосы, сразу черное из нормального. В сознании тот рассказ японца [из Хиросимы]: увидел, как вмиг исчезло лицо, глаза у человека, идущего навстречу (сгорели!), и не сразу ощутил, что сам горит сзади (вспышка сзади).

Может быть, и такой злой ответ на вопрос анкеты: — Что ты сказал бы?

— Самоубийство, а ведь это навсегда! Навсегда лишаете себя возможности ненавидеть «клас/совых/ врагов» и «красных», этих «черных обезьян» и этих «сволочей белых», навсегда отнимаете у себя и пр., и пр., гадости, к/отор/ые вам всегда так нужны были, казались главнее добра, любви, жалости, здр/авого/ смысла, самопожертвования. Так хотя бы ради возможности еще раз, потом убить всё, себя, всё растоптать — удержитесь на этот раз! Хотя бы ради этого!

8.5.83 г.

О ядер/ном/ побоище кричать громче будет тот, кто живет в будущем больше: у него дети, внуки, он создал значит/ельное/ произведение («на века»), он оставляет, наконец, имя честного, доброго, уважаемого чел/овека/. Негодяям и бесплодным (во всех отношениях) больше «до лампочки» — а что там произойдет. Борьба за мир, марши отбирают не трусов, а совсем наоборот.

14-15 мая 83 г.

Что, что, что делать? Что можно практически сделать? В наших условиях. Для начала — вот этот дневник «мертвого (?) времени». Начать, вести дневник: что чувствуешь и как бороться с вязкой обыденностью сознания, инерцией сознания, не желающего сознавать, что иначе, по-другому оно должно функционировать: как действие, постоянно, непрерывно. Ведь грань между временем живым и мертвым истончается ежесекундно!

Время живое и время мертвое! 1983 г. июль, 2.

Конфер/енция/ о совр/еменной/ прозе — поиск адекватной реакции, литературы реакции.

Повторно показывали «мост» Москва — Калифорния. Первый светлый лучик за последние месяцы! Найдена форма, к/отор/ую бы развивать, чтобы систематически смотреть в глаза друг другу, слышать голоса, смех друг друга — вот что могло бы делать абсурдными в глазах все эти бомбы и начиненные бомбами «измы».

Очень интересная была реакция на велиховское: в конце войны объявился новый враг — бомба. Она изнутри нас. Мы считаем это мускулами, а это раков/ая/ опухоль, к/отор/ую следует вырезать…

Аплодисменты долгие, встали!

Адекватная реакция на адекватную реакцию — в том-то и дело, что слова Велихова — тоже адекватная реакция на бомбу.

Бомба — фашизм. Исходное, точка опоры. Сделать бы, чтобы бомбы стыдились, как концлагерей!

И ведь могли перед лицом фашизма отложить на потом каждый свои «идеалы» — и мы тоже — и здесь так же.

Весь материал Шелла под этим углом зрения.

13.7.83 г.

Приехала девочка[143], писавшая письмо главе государства [Ю.Андропову], которого боится ее государство, а его в свою очередь — это боится. Ее встречают на аэродроме дяди, тети, берут интервью, наклоняются, но, м.б., падают ниц перед спасительницей — перед детьми, своей надеждой, чувством чистоты и невинности, к/отор/ые в них задавлены всем, всем, но которые человеческие ведь!

В Хиросиме, Нагасаки — чувство вины выживших за то, что выжили.

См. в «Огнен/ных/ деревнях»! [книга «Я из огненной деревни»].

Надежда была (Нобель и др.), что сверхоружие убьет войну. Убив человечество раньше!

…Бомба — с т/очки/ зр/ения/ этой религии. [БуддизмаЛ С т/очки/ зр/ения/ христианства, мусульманства. Т. е. уничтожение смысла их, религий, так же, как смысла всей человеческой/ истории и культуры.

4.8.83 г.

На две записные книжки не хватило острого чувства истекания времени живого — вот ответ! Что же хотеть от человека и судьбы, если от человека требуется это — на всё оставшееся время?!

Адекватность реакции? Да, конечно. Но природа чел/овеческая/ есть природа и против не попрешь — даже, когда Бомба…Зн/ачит/, задача искусства искать адекватные средства для того, чтобы разбудить адекватную реакцию.

…Адекват/ные/ средства, чтобы выразить это. Вот Шелл — адекватное. Точные данные. И т. д.

У сверхдержав с их ядерным арсеналом всеобщей смерти есть «братья меньшие» — малые страны. Не очень-то люди обращают на «братьев меньших» внимание — и тут это тоже подтверждается!

14.8.83 г.

Бомба. А за ней — ложь или невежество. Клас/совое/ и пр. И всё равно непонятно.

Это как если бы всё было в доме (а планета — дом общий) пропитано горючим материалом (как пропит/ано/, наоборот, противопожарным), а кому-то было нужно, кто-то был бы заинтересован, чтобы этого не знали, об этом не думали. Лгать и дурака валять при этих условиях — непонятно всё равно. Или прав Шелл, что уже и чувство эгоизма утрачено. Вернее, эгоизм меньшего интереса подавляет эгоизм интереса куда более сильного.

В интервью с Аллой Пугачевой, «Комсомолка», 28.8.83 г: петь о любви человечества к человечеству.

Неожиданно! Не человека к человечеству, а самого… А ведь верно: народ себя любит и часто очень, а нация — так и слишком иногда. Ну, а человечество? В нем выработались чувства любви к себе — самосохранения?

Относит/ельно/ идеологич/еской/ борьбы — вот тут «не навязывать» своих взглядов в среде сторон/ников/ мира. С этого начинается понимание ситуации. И думается, что это есть «ключ» вообще к отношениям…

Нелепая надежда выжить: то ли за счет террит/ории/, то ли многочисл/енности/ населения. То же, что торпедирован корабль — не важно, нос или корма поражена — но погибают все, когда тонет, и не важно — 100 чел/овек/ или 3000!

Тут сверхдержава демонстр/ирует/ отнош/ение/ к «малым сим» (из к/отор/ых выходцы и сами американцы). Как неблагод/арность/ чел/овека/ к своим «братьям меньшим» — по тому образцу. Или к «недостранам» — к «мусору» (по Гитлеру).

«Нет предела развитию человечества и никогда человечество не скажет себе: „Стой, довольно, больше идти некуда!..“

Если до сих пор человечество достигло многого, а это, значит, что оно еще большего должно достигнуть в скорейшее время. Оно уже начало понимать, что оно — человечество: скоро захочет оно, в самом деле, сделаться человечеством…»

Виссарион Белинский.

Христианской атомной бомбы нет! — провозгласили американские/ и европ/ейские/ епископы, верующие.

Нет и классово-марксистской атомной бомбы!..

Ведь практически 2/3 человечества не подключены (психологически) к атом/ной/ тревоге (кроме Индии, где Пакистан нависает с его бомбой и где традиц/ионный/ гуманизм): нам бы ваши заботы! Всё еще не их, потому что там — другие (голод и пр.) И потому, что не информир/ованы/ о том, что и их достанет.

И обещание женщины Тэтчер, железной леди, что в женщин, проникающих за колючую проволоку, где начинают подниматься драконьи морды первых «крылатых», будут стрелять… И готовность английских домохозяек все-таки прорывать ограждение. Это то самое, немногое, но много стоящее в людях, что дает надежду. Надежду на то, что они окажутся на уровне угрозы.