Найти Эдем (Сборник) - Алексей Корепанов

И может быть здесь, в этом мире, знают, где искать ее? Этот мир — не Земля, в земном небе нет никаких полумесяцев, а есть Луна, единственное ночное светило… но, может быть — знают и подскажут?..

И еще в нем крепла уверенность, что загадочный Черный Страж, слуга Создателя Мира, посвящен в эту тайну. Черный Страж ушел сюда чуть раньше, значит, нужно найти его! Ночью, конечно, лучше не соваться с расспросами к этим двоим — хотя они поймут его речь, он сумеет внушить им свои мысли, но дело может не дойти до расспросов. Если у других костров — а их добрых два десятка — тоже сидят с автоматами и луками, то запросто прихлопнут с перепугу, ведь они чем-то встревожены. Нужно дождаться утра.

— …Да, Артуро послабее будет, — говорили у костра. — Ему после кувшина не то что с Терезой, с хромой Луизой не справиться.

— А кстати, хромая Луиза в этих делах ого-го, даром, что хромая. Знаешь, Чиччо, здорового такого, из охраны наместника? Который в прошлом году разогнал процессию этих рыдающих. Так вот, Чиччо рассказывал…

Павел уходил все дальше от Священного Холма, и голоса удалялись, вновь слышался ленивый смех. Он шел по чужой долине под чужими звездами, навстречу недалекому бледному зареву, похожему на отблеск лесного пожара, и сердце его радостно билось, потому что он чувствовал, знал: где-то там, за этими черными колодцами-холмами есть Земля, сказочная прекрасная Земля, воспетая, запечатленная предками. Он верил, что найдет ее.

Он шел и шептал слова, сказанные Моисею из горящего тернового куста, шел и шептал:

— И иду вывести его из земли сей в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед… В землю хорошую и пространную… Где течет молоко и мед… Молоко и мед…

«Кто знает, может быть, так оно и действительно случилось когда-то, может быть, Создатель Мира не раз уже сотворял другие земли и населял их людьми, а потом уводил людей в иные места с какой-то только ему одному понятной целью?» — думал Павел, все дальше уходя от костров.

Он шел параллельно широкой дороге, ведущей к зареву над долиной, и вскоре понял, что свет идет из-за высокой каменной стены, которая уходила от него налево и направо и скрывалась в полумраке. Он различил большие закрытые ворота, прошел вдоль стены в гущу растений и устроился на земле, привычно положив под голову куртку. Он решил не пытаться проникнуть в город ночью, и подремать до утра, а утром посмотреть и послушать, оставаясь незамеченным, и потом действовать, исходя из обстановки.

Над головой горели незнакомые звезды, из-за городской стены доносился приглушенный ритмичный перестук и негромкое нежное звучание какого-то музыкального инструмента, похожего на гитару. Протяжно пел женский голос. Павел представил, как мама стоит сейчас у изгороди и ждет, что он придет или подаст знак, что жив, что прячется в лесу. Знала бы мама, в какие края его занесло… Хотя какие это края — он и сам не знал.

Проснувшись, Павел несколько мгновений не мог сообразить, где он и откуда взялись здесь невиданные фиолетовые цветы с острыми широкими листьями, возвышающиеся над ним на длинных черных толстых стеблях. Цветы шумели, качаясь на ветру. Звезды исчезли, по сине-зеленому небу тянулись растрепанные облака. Павел привстал, посмотрел налево — ворота все еще были закрыты, стена, сложенная из серых валунов, уходила чуть ли не к горизонту, и все пространство перед ней казалось колышущейся фиолетовой поверхностью озера, рассеченной каменными плитами дороги; посмотрел направо — и замер. Сквозь разрывы в облаках карабкалось в небо огромное алое солнце, и длинная алая полоса качалась, тянулась, плыла по волнам бескрайней водной поверхности, заливающей горизонт. Павел бывал на Балатоне и на Байкале, и с высокой набережной Капернаума любовался Галилейским морем, но такого простора ему еще не приходилось видеть. Даже за Галилейским морем угадывалась темная линия леса, здесь же не было и намека на то, что где-то за горизонтом может скрываться суша. Фиолетовая долина сбегала вниз от городской стены к этому необъятному морю, превращалась в широкую полосу красноватого песка. Волны жадно наскакивали на песок, их шум сливался с шумом цветов, вдоль берега над самой водой медленно летели большие пестрые птицы, плавно взмахивая широкими крыльями. На песке лежали крутобокие лодки с длинными килями.

Павел стоял, зачарованный увиденным, забыв обо всем, и очнулся только от каких-то звуков за спиной. Он пригнул голову и обернулся на звуки. Высокие створки деревянных ворот поехали внутрь, раздалось шлепанье босых ног по камням — и из ворот нестройной колонной потянулись черноволосые бородачи в коричневых накидках до колен. Вид у бородачей бал заспанный, они почти не разговаривали, бредя к Священному Холму. За ними медленно катили три длинных телеги с сучьями, запряженные неповоротливыми на вид животными с густой рыжей шерстью и квадратными безухими головами. Широко расставленные глаза животных казались стеклянными и пустыми.

Павел повернулся к кострам — кое-где в небо еще поднимался дымок, но люди, подобрав автоматы и луки, уже шли сквозь цветы навстречу неторопливой колонне. Фиолетовый от цветов Священный Холм был единственной возвышенностью в долине, которая вдали сливалась с морем. Обе группы встретились на дороге, произошла передача оружия, и вскоре ночные сторожа, переговариваясь, прошли мимо Павла — он услышал знакомый ленивый смех — и скрылись в воротах.

Павел решил не спешить и понаблюдать еще. Эта настороженность, луки и автоматы что-то ведь да значили. Ворота оставались открытыми. Монотонно шумели, качались цветы, облака догоняли друг друга, цеплялись лохмотьями, сливались, как капли воды, наваливались на солнце, подушками обкладывали его — и затянули-таки, спрятали, выкрали у ветреного утра, стерев только-только начавшую розоветь дорожку на неспокойной воде.

За воротами вновь раздались голоса, и на дорогу, стуча по камням подошвами крепких высоких ботинок, вышли широкоплечие мужчины в просторных рубашках, заправленных в подпоясанные шерстяными поясами широкие штаны. Мужчины шли по двое, один за другим, неся на плечах мачты со сложенными желтоватыми парусами и длинные весла. Они свернули с дороги, пройдя мимо Павла, и начали спускаться к морю по тропе, тянущейся вдоль городской стены. Навстречу им шел высокий смуглый парень в белой испачканной рубашке. Парень слегка покачивался и, казалось, спал на ходу. Он двигался прямо на рыбаков и те расступились, и молча пропустили его. Хрипловатый голос невидимого привратника окликнул парня у ворот:

— Славен Великий Царь! Откуда идешь, господин?

Парень устало махнул в сторону моря.