Вот это попадос! - Юлия Журавлева

— Ну вот, а ты боялась, — улыбнулся эльф, убрав руку. — Уверен, ты станешь для нее достойной хозяйкой.

— Я постараюсь, — честно ответила я. — Спасибо, а мне даже нечего подарить тебе взамен…

Отдать дубину я не могла, да и Луаронас смотрелся бы с ней странно. Тесак у меня самый обычный, у эльфа кинжал на поясе намного круче, а другим ценным имуществом я так и не обзавелась.

— Ты даже не представляешь, как много я от тебя уже получил, — Луаронас не шутил — во всяком случае, на его лице не осталось и тени улыбки. — И постараюсь не растерять всё полученное и пронести с собой дальше.

— Хорошо, тогда, я надеюсь, это честный и равноценный обмен, потому что и я от тебя почерпнула очень многое.

— Давай спать, — предложил темный, чтобы уйти от темы. — У нас завтра последний день — надеюсь, он тоже пройдет спокойно.

— Я первая дежурю.

Мне не хотелось ложиться спать: знала, что не засну. Удивительные у меня были сутки — даже по местным меркам удивительные, хотя здесь я повидала многое. Не удержавшись, я дотронулась до камня–подвески. Он оказался теплый и чуть шершавый от мелких камней–вставок. Умиротворяющее и успокаивающее тепло шло от подвески, как свет от костра в приятном желто–оранжевом спектре.

Луаронас с Ультом разместились бок о бок и вроде бы уснули, а я продолжала сидеть и смотреть на горящий огонь, поражаясь переменам как внутри меня, так и вокруг. Как я из городской девчонки становлюсь дикой оркой, как эльф–колючка учится втягивать свои шипы и бороться с комплексами. Как снова начал летать один трусливый дракон, который, между прочим, прошлой ночью отважно кинулся на своих крылатых собратьев, защищая нас. Двух совершенно не типичных спутников подкинули мне духи: ни тебе прорвы сил, ни гор мускулов, ни хотя бы обаяния и харизмы — короче, ничего, за что, на первый взгляд, можно было бы их полюбить. Да от них вообще всю дорогу одни неприятности!

Но глядя на этих чудиков, я понимала, как привязалась к ним и как мне будет их не хватать. Даже жаль, что наши пути вот–вот разойдутся. И здорово, что это время мы провели вместе. Значит, не в кубиках пресса счастье и даже не в их количестве. Кубики у меня и свои теперь имеются, все восемь, а вот друзей только двое — ну и Тин еще, наверное, на половину друга потянет, но его здесь нет. Блондина пока вообще не считаю. Значит, все–таки двое. Зато каких! Так что я ни о чем не жалею. Но, глядя в огонь, в котором мне мерещились самые разные картины из недавнего прошлого, я очень хотела надеяться, что орки из моей общины спаслись…

Когда рядом на краю видимости мне почудилось какое–то движение, хваленые орочьи рефлексы не подвели: дубина оказалась в моих руках раньше, чем я о ней подумала. Сама же я мгновенно приняла вертикальное положение и ощерила клыки. Ну, кто тут такой смелый решится ко мне выйти?

Замерев на полушаге, огромными круглыми глазами на меня дико смотрел зум, о котором, признаюсь, за всеми событиями я как–то подзабыла. А вот он обо мне не забыл, да еще и преодолел вслед за нами приличное расстояние. Как же все–таки здорово, когда хоть кто–то о тебе никогда не забудет и будет упорно добиваться всеми возможными способами. Даже жаль, что это не влюбленный мужчина, а желающая схарчить нечисть.

— Вот что мне с тобой делать, а?

Нечисть продолжала злобно сопеть.

— Хочешь окорок? Держи. Поверь, он вкуснее меня, со специями. Хотя… — я понюхала себя, — я сейчас тоже «с душком» и вообще малосольная. Где там уже столица и минимальные удобства?

Я осторожно подняла свой толком не попробованный кусок, который специально оставила на потом, чтобы со смаком, не торопясь, съесть, любуясь костром и чистым ночным небом. Не судьба. Зум поймал мясо на лету и в два счета проглотил окорок, после чего подошел вплотную ко мне, глядя своими огромными, на половину острой мордочки, глазами.

— Больше нет, это был последний, — расстроила нечисть я. — Но если ты будешь хорошо себя вести и прекратишь меня кусать, то готова регулярно подкармливать чем–нибудь вкусным.

Существо внимательно выслушало меня, посидело немного рядом, развернулось и ушло, бесшумно и незаметно растворившись в ночи. Понял он меня или нет, но сегодня, думаю, покушаться больше не станет: все–таки желудок у зума не безразмерный, а кусок окорока был весьма приличный, а еще вкусный… ладно, что я, окорока копченого себе больше не куплю?

С подвеской договариваюсь, с нечистью договариваюсь. Что за жизнь такая? Почему никто не хочет мне беспрекословно подчиняться? Я начинаю понимать темных властелинов, мечтающих о мировом господстве!

Больше в мою смену ничего не произошло. Но, когда я передавала вахту темному, попросила, чтобы на этот раз его дежурство прошло спокойно, если что — сразу будить меня. Эльф заверил, что всё будет хорошо, а в случае чего он воспользуется магией. Не сказать чтобы это меня сильно успокоило или обнадежило, но спать хотелось жутко, так что я легла на нагретое темным место к дракону под бок и сразу отключилась.

Я разгадала этот сон, снова тащивший меня за грань реальности, но теперь я могла им управлять, поэтому, пусть и с тяжелым сердцем, но оттолкнула наваждение и того, кто так хотел меня увидеть. Сначала я постараюсь узнать о нем как можно больше, иначе рискую попасть в неприятности, в сравнении с которыми все предыдущие покажутся детскими играми. Почему–то ждала и готовилась к тому, что незнакомец не сдастся просто так и продолжит попытки перетянуть меня в свой мир, но ничего такого не последовало, и я легко уплыла в мир обычных сновидений. И только едва слышные слова о прощении и любви преследовали меня еще какое–то время.

Утром дико не хотелось вставать после половины ночи. Луаронаса, безжалостно будившего меня, в этот момент я люто ненавидела, но эльф умеет быть настырным, а еще убедительным.

— Значит, Ульт, завтракаем без нее, — резюмировал он после нескольких неудачных попыток.

— Нет уж!

Я, злая, сонная и голодная, вылезла в холодную и жестокую реальность из сладкого сна, а то идти нам еще прилично, и когда удастся поесть — неизвестно.

Утро, начавшееся преотвратно, продолжилось еще более мерзко: заморосил дождь, мелкий, но частый и по–осеннему холодный. Серые тучи затянули небо, так что надежды, что может распогодиться, никто не питал. Радовался только Ульт: ему понравилось рассекать в облаках.