Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— Дурацкий способ, ты уж извини. А эти постоянные заявления, что я твоя девушка? Как они меня раздражали!

— Но ты же не ненавидишь меня?

— Конечно, нет. Я пытаюсь заглянуть в свою душу. Глубоко, глубоко. Может, тебе больно слышать, но я впервые люблю. Если бы мне раньше сказали, что буду рыдать по кому-то, я бы рассмеялась. И сначала твердила себе, что это не любовь, что это одно из тех увлечений, про которые пишут в книжках. И не могла убедить себя. На Новый год призналась в своих чувствах. Да, Володя, я та самая дурочка, которая перепутала в тёмном коридоре Дедов Морозов. Призналась Ваське. Хорошо, что он меня не узнал. Но это признание отрезвило. Я словно взглянула на себя со стороны. И сказала: стоп, девочка, иначе ты наделаешь много глупостей. Но моё благоразумие мгновенно испарилось, как только сказали об аварии на мосту. Откуда было знать, что там опять Васька! Ну, а как плакала, узнав об исчезновении Родиона Родионовича, ты знаешь. Я оплакивала на твоей груди не гибель учителя, а потерю любимого человека. Извини, Володя, что так откровенно, но я не могу обмануть тебя, ответив на твои чувства. Но знай, что лучше тебя у меня друга нет. Нет даже подружки, которой бы могла сказать всё это.

— Спасибо, — Володя поцеловал девушку в волосы и тут же предупредил. — Это в знак благодарности. Я тоже на распутье. Проклинаю, что с такой лёгкостью уступил тебя учителю. А Светка… Уж она-то не будет по мне плакать, как ты по Родионычу.

— Светка молодец! На балу со всеми парнями станцевала.

— А как она ловко перехватила Ромку! — оживился Володя. — Я уж думал, драки не миновать. Но она буквально приварила его к своему бюсту.

— Есть к чему приваривать, — тихо засмеялась Оля. — Он обалдел от её декольте. А куда она потом подевалась? Что-то возле костра её не видела.

— С ребятами на мотоциклах к озеру уехала.

— Зачем?

— Выпили, решили из-под контроля взрослых вырваться, — пожал плечами Володя. — Но они вернутся. Вот увидишь, скоро у костра снова будет много наших. Может, и мы вернёмся?

— Нет. Я уже полна впечатлений.

— Знаешь, Оля, со Светкой у меня несерьёзно.

— Разве можно вот так: серьёзно-несерьёзно?

— А почему нельзя? Вот ты любишь Родионыча, а сидишь со мной.

По тому, как вздрогнула девушка, Володя понял, что сказал глупость, но было уже поздно, Оля решительно встала.

— Кажется, я не то сказал, — Володя заторопился исправить оплошность.

— Рада, что ты понял это, — Оля распахнула калитку.

— У нас с тобой отношения балансируют между любовью и ненавистью! И я в этом виноват! Прости, — попытался остановить.

— За что? Я сама виновата… И мне очень хочется спать. Ты уж извини.

— Ты на меня не в обиде?

— Нет.

— Завтра встретимся?

— Непременно, — и силуэт девушки растворился в темноте двора.

Володя проклинал свой язык. Ведь всё было хорошо. Так уютно сидели, прижавшись, друг к другу. Ещё немного и начали бы целоваться. Так же было со Светкой. Нет, Оля — не Светка. Оля — это… Володя не нашёл слов. Тяжело вздохнув, побрёл, понурившись, в сторону лесной поляны. Но там никого не было. Небо посветлело, окрашивая в розовый свет вытянувшиеся, словно прутья решётки, облака. Фонари окончательно потускнели. От реки поползла вызывающая дрожь сырость.

Володя уже собрался идти домой, как вдруг услышал тихие звуки гитары. Возле одного из домов на скамейке и на расстеленных на земле куртках сидела небольшая компания ребят.

— Володя, иди к нам! — раздался голос Антона. — Вот он сейчас сыграет. А я пас.

Володя поприветствовал своих одноклассников и ребят из другой школы. Ему тут же протянули стакан.

— За дружбу между народами, — пояснил уже изрядно захмелевший парень, распоряжающийся наполненной наполовину трёхлитровой банкой. — Это самогонка. Мамка её чем-то подкрашивает. Настоящий коньяк получается! Возьми лук, огурец, закуси.

— Вот ещё курочка осталась, — доброжелательно сообщила девушка, уютно расположившаяся в объятиях другого парня.

— У нас тут мировая, — сказал Антон. — Да и зачем нам враждовать?

— Вот именно, — поддержал Николай, хозяин самогонки. — Если Ромке любви захотелось, то пусть добивается её сам, а не с помощью наших кулаков. Верно?

— Верно! — вторили собравшиеся.

Володя лихо опрокинул стакан и взял гитару. Он внёс оживление в ряды усталых выпускников. Да такое, что жители ближайших домов, не выдержав пьяного пения, в конце концов, разогнали загулявшую молодёжь.

Антон затащил товарища к себе домой. Имея ещё двух младших сестрёнок и братишку, он каждое лето оборудовал для себя комнатку в сарае, прилегающем к летней кухне. Друзья разулись и прямо в одежде развалились на широких полатях поверх суконного одеяла.

— Эх, если бы не Федин, здесь бы сейчас лежала Маринка, — доверительно сказал Антон.

— Как же он помешал? — в голове Володи шумело, язык заплетался. Такими дозами он ещё ни разу самогонку не пил.

— Мотоцикл отобрал. Остановил, когда мы с озера возвращались. Поставь, говорит, во двор отделения, от греха подальше.

— А на каком основании?

— На озере выпили слегка. Я же не собирался возвращаться. Кстати, это твоя Светка там разбушевалась. Пришлось сматываться.

— Светка — не моя.

— Тебя не поймёшь. Ольгу, которую ни разу не целовал, называешь своей, а Светку, которая при всех тебя в засос — не твоя!

— Светка — это жрица любви. Она зажигает желание. А Оля трогает душу.

— Ловко устроился, — хмыкнул Антон. — Двух самых красивых девчат в классе охмурил. Одну для души, другую для кровати.

— Не было никакой кровати! — неохотно признался Володя. — И давай больше не будем говорить о Светке.

— Давай не будем, — громко зевнул Антон. — Тем более она на озере с Серёгой осталась. А Серёга, сам знаешь, давно мечтал ей под юбку заглянуть.

— Как бы глупостей не натворил, — Володе вдруг стало неприятно от того, что Светка в это время могла заниматься любовью с другим. А собственно, почему неприятно? Надо определиться: нельзя же любить сразу двух. Или можно?

— Глупости рано или поздно случаются, — авторитетно заявил Антон. — Такова жизнь. Одним днём раньше, одним позже, какая разница? Главное, чтобы по любви.

— Серёга может быть и по любви, а вот Светка…

— Да что так переживаешь? Вон в городе, говорят, уже в восьмом классе все девчонки живут с парнями.

— Так-то в городе.

Друзья замолчали, но алкоголь не давал организму уснуть.

— Серёга в Новосибирск собирается в военное училище, — вновь начал разговор Володя. — Девчата — в педагогический. Я — в политехнический. Один ты на техникуме зациклился.

— Боюсь я, — Антон сделал повыше подушку и принял полу сидячее положение. — Вдруг то, что в нас вложил Родионыч, перестанет действовать? А тут всё гарантировано. Без экзаменов и отсрочка от армии. Считай, не учиться буду, а играть в волейбол. Команда сильная. На первенстве края выступает. В прошлом году в Хабаровск ездили, третье место заняли среди техникумов. Да и тренер говорит, что у меня талант. Обещает чемпиона из меня сделать.

— Выходит, один я прогадал, — Володя мутными глазами разглядывал небрежно побеленный потолок. — Серёга генералом станет, ты — чемпионом. А я?

— Каким-нибудь начальником.

— Что за радость быть начальником? Девчонки героев любят.

— Это пока молодые.

— А старые мне ни к чему. Но я обязательно стану героем.

— Конечно, станешь.

— Завтра же стану. Или, вернее, уже сегодня.

— Как это?

— Пойдёшь со мной?

— Пойду. А куда?

— Пещеру искать.

— Опять ты со своей пещерой! Родионыч что сказал? Не надо туда нос совать!

— Родионыча нет. А пещера есть. И тайна. Я её раскрою. И докажу всем… Оле докажу.

— Что докажешь?

— Не померещилось мне тогда ничего. Там внутри что-то невероятное.

— Давай спать.

— Ты же обещал пойти со мной!

— Поспим и пойдём.

— Спи, а я пойду собираться.