Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Вслед за небесными попираются земные законы. Вдыхания – выдыхания, прилива и отлива, жизни и смерти. Экология, наука о «равновесии», решительно отвергает иллюзии безбожной духовной и материальной среды. Люди забывают, что «ему должно расти, а мне умаляться» – это принцип жизни».
Тут можно вспомнить и о писателе Валерии Ганичеве, о котором пишет в письме Василий Белов.
Он не просто писатель, а председатель Союза писателей России. Храмов не восстановил. О замордованных властью русских крестьянах не писал. Но крови попил у многих русских подвижников. Из-за его волокиты, равнодушия, халатности и беззубости мы с Анатолием Заболоцким 17 лет устанавливали памятную доску на доме, где жил великий русский писатель, почвенник, настоящий патриот Владимир Солоухин. Многие писатели в Москве и в регионах не только невзлюбили его за бездеятельность, но и намеревались скинуть с поста руководителя столь уважаемой патриотической организации, как Союз писателей… Готов проголосовать за его отставку был и Василий Белов. Заступничество Валентина Распутина остановило процесс увольнения бездельника.
Помощь неоценимую как организационную, так и моральную, в проведении съезда оказал губернатор Орловской области Егор Строев. Если бы не его действенная помощь писателям-патриотам, то неизвестно, смог бы Ганичев на таком достойном уровне провести это затратное мероприятие. Хотя заинтересованность Ганичева в том, чтобы не в столице, а в далеком регионе провести свои перевыборы известна была многим коллегам, и они не оставили этот его хитрый ход без критики.
Радость для Белова была только одна – съезд прошел без ожидаемых словесных драк и конфликтов. Но печаль от того, что в родном союзе по-прежнему вместе с Ганичевым сохранится застой, лицемерие, равнодушие и полное отсутствие боевого духа осталась в душе Василия Ивановича надолго. Потому в письме и сказано: «Переизбирать Ганичева было ни к чему».
Письмо пятьдесят девятое
Дорогой и верный в друзьях Толя!
До сих пор помню твой визит в Большие Соли, после которых я почуял себя лучше. Не сделаешь ли для меня еще одну вещь? Мне бы надо адреса всех заводов, которые перед ельцинской катавасией выпускали молодежные переносные (для танцулек) проигрыватели.
Мне хочется съездить на этот завод (на одно из таких предприятий), где выпускали проигрыватель с маркой «Лидер». Я и охочусь за этими «Лидерами». Надеюсь, денег после премии у меня хватило бы…
Если найдешь адрес – сразу поеду на этот завод. Узнаю, что он, этот завод, выпускает в наше время и поговорю с директором или главным инженером, и куплю этого проклятого «Лидера». Я в деревне, которая вымерла…
Как живешь-можешь вообще и в частностях?
В.Белов.
Конец июня 2004 г.
Хвастовство было не в чести у Белова, потому он обошел в июньских письмах грандиозное по значимости и торжеству событие, вручение ему Президентом страны Владимиром Путиным Государственной премии России в области литературы и искусства. Указ вышел 12 июня и в нем конкретизирована мотивация: «За трилогию «Час шестый»». Впервые власть, разорившая коллективизацией деревни, покаянно отмечает наградой труд писателя, осудившего власть за преступное раскулачивание крестьян.
Я поздравил писателя и по телефону, и правительственной телеграммой.
Необычно отметила награждение писателя газета «Комсомольская правда». Ее журналист Светлана Хрусталева взяла у Белова небольшое интервью. Оно называлось примитивно «Галстук я надел, рубаху чистую…», и потому на один из примитивных бытовых вопросов писатель ответил просто:
«– Скажите, а по протоколу оговаривалось, в какой вы должны быть одежде? Например, на вручении Нобелевской премии смокинги обязательны.
– Смокинги для меня отошли в предание. А что? Галстук я надел, рубаху чистую.
Супруга Белова вообще-то настаивала на другом костюме.
– Я говорю: «Кремль же, Вася!», – поделилась с нами Ольга Сергеевна. – А он надел старый костюм, который еще с советских времен у нас в шкафу висит. Любит, видно, он его».
Премию Белов получал вместе с заметно состарившемся известным режиссером-постановщиком Борисом Покровским.
Почему журналистка задала несерьезный вопрос, я понял только после того, как прочел рядом с ее материалом другой репортаж из Кремлевского дворца под названием «Вы чье старичье?». В нем коллега из «Комсомолки» Владимир Борисов растолковал, зачем прозвучал вопрос про форму одежды. В его материале содержалась жесткая, но справедливая критика власти:
«Белов подошел к президенту в дешевом костюме, опираясь не на палочку даже – на корявую клюку. Брюки Покровского больше походили на бриджи, из-под которых торчали носки. Ну да, люди в возрасте. Белов так и вовсе живет в деревне вологодской. Какая уж там мода! Но все же…
Все же я никак не могу понять, почему те, кто и есть наша культура, как минимум десять лет были просто никому не нужны? Неужели их нельзя было вспомнить раньше и дать и премии, и почет, и деньги?
Я не могу понять, почему, приглашая лауреатов Госпремии в Кремль и зная, что их увидит вся страна, нельзя было заранее подарить им приличные костюмы? Неужели государство от этого обеднело бы?
И еще мне непонятно, почему большинство из тех стариков, что были в свое время на вершине славы, теперь живут в нищете? Да, они работали тогда, когда о больших гонорарах и речи не шло. Да, многие из них не смогли принять те изменения, что произошли в нашем обществе, и перестали творить. Просто не могли. Но ведь были их книги, которыми зачитывалась вся страна, были их роли, которыми восхищаются до сих пор. Неужели тем, от кого это зависит, трудно дать им человеческую пенсию?
Мне понятно только то, что теперь, глядя на того же Белова и Покровского, мне хочется дать им денег. Но у меня они их не возьмут».
Я смотрел по телевидению сюжет с награждением Белова и Покровского и без подсказки и критики журналиста заметил то же самое, до чего довели власть предержащие светочей и гениев культуры и искусства. Но чего кричать о бедности великих, если сама печать громогласно и сладко подпевала все эти годы лжедемократической власти и всячески поддерживала ее времяпребывание?!
Вот и просьба, изложенная в письме Белова, пустяковая – найти адрес завода, выпускающего переносные проигрыватели. У писателя более двух лет назад потерялся к нему
