Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игнорируя то, как можно быть вежливым или невежливым по отношению к местоимениям, Шапиро продолжал. «Забудьте о неуважении, – сказал он. – Фактам нет дела до ваших чувств. Оказывается, каждая хромосома, каждая клетка в теле Кейтлин Дженнер – мужская, не считая некоторых его сперматозоидов. Оказывается, у него сохранились все его мужские органы. То, как он ощущает себя внутри, не имеет никакого отношения к его биологической природе». В этот момент другой гость, который выразил мягкую критику по отношению к получению Дженнер ее награды (на основании того, что Дженнер была богатой и белой и в прошлом недостаточно много высказывалась о проблемах ЛГБТ-сообщества), быстро заявил, что он «не согласен» с тем, что было только что сказано. Возможно, отстраниться от Шапиро было необходимо – учитывая то, что последовало дальше.
Ведущий попытался утихомирить присутствующих и попросил Тур рассказать всем о научных обоснованиях гендерной дисфории. Тур заявила: «Мы оба знаем, что хромосомы необязательно означают, что вы мужчина или женщина». После этого она покровительственно положила руку на плечо Шапиро и сказала ему: «Так что вы не понимаете, о чем говорите. Вы не разбираетесь в генетике». Шапиро попытался спросить, можно ли им обсуждать генетику, но его вновь прервали. И тогда он спросил Тур: «Какая у вас генетика, сэр?» В этот момент Тур положила руку сзади на шею Шапиро и угрожающе сказала: «Прекрати сейчас же, или домой поедешь в машине скорой помощи».
«Это звучит немного неуместно для политической дискуссии», – совершенно невозмутимо сказал Шапиро. И, хотя в обычной ситуации можно было бы ожидать, что угроза насилием вызовет неодобрение у гостей в студии, динамика там была такова, что вместо этого все набросились на Шапиро. «Но если честно, то это вы, вообще-то, ведете себя несколько грубо, и это нечестно», – заявил один из гостей. Другой осудил Шапиро, сказав, что ему следовало бы знать, что говорить «сэр» – это «вопиющее оскорбление. После всего этого Тур позволили свободно сказать Шапиро: «Вы охвачены ненавистью. Вот какой вы. Вы – крошечный человек».
Шапиро во время всех этих событий не потерял самообладания. Он не «троллил» Тур. После того, как она угрожала ему отправить его домой на машине скорой помощи, он не сказал: «Вы ведете себя не как подобает леди». Он не стал ждать, пока она его ударит, чтобы потом сказать ей: «Боже, ты бьешь как мужик». Он даже не подчеркнул, как странно со стороны человека, который сделал со своим телом то, что сделала Тур, пытаться оскорбить его как мужчину, принизив его рост. Шапиро просто придерживался точки зрения о важности биологии, которая вызвала бы споры еще несколькими годами ранее, но которая теперь настолько широко не одобрялась со стороны медиа и знаменитостей, что они скорее бы встали на защиту того, кто грозился применить физическое насилие, чем того, кто был «невежлив по отношению к местоимениям».
Стремительность и почти полная согласованность совместного этого «бега» в одном направлении может иметь несколько причин. Одна из них (на примере обложки журнала «Time») заключалась в страхе, подозрении или надежде на то, что права трансгендеров – это «новые права геев», или права женщин, или гражданские права, и что любой, кто будет замечен на «неверной» стороне дискуссии о трансгендерности в это десятилетие, будет оглядывать назад на прошлое с таким сожалением – и на него будут смотреть так негативно – как общество смотрит на тех, кто протестовал против этих движений за права. И в каком-то смысле сходство есть. Если геи генетически ничем не отличаются от остальных, то единственное, что указывает на их отличие – это их поведение. Геи являются геями, когда заявляют, что они геи, и когда ведут себя как геи. Аналогичным образом, возможно, люди являются трансгендерами, когда они себя таковыми называют, и никакой внешний или биологический для этого признак не нужен – не более, чем это ожидается (или требуется) от геев.
Но есть одно существенное отличие. Если лесбиянка влюбится в мужчину или гей внезапно влюбится в женщину, или если гетеросексуальный мужчина или гетеросексуальная женщина вдруг влюбятся в людей своего пола, их существующая биологическая «прошивка» будет все еще в них «встроена». Гей, который становится гетеросексуалом, или гетеросексуал, который становится геем, не делают ничего, что является перманентным или необратимым. В то время как конечной целью сторонников трансгендерности является нечто необратимое и изменяющее жизнь. Люди, выражающие беспокойство или призывающие к осторожности по отношению к трансгендерности, возможно, не «отрицают существование трансгендеров», или не утверждают, что те должны восприниматься как люди второго сорта, не говоря уже о том, чтобы (самое драматизирующее утверждение) подталкивать трансгендеров к самоубийству. Они могут просто призывать к осторожности относительно того, что не было еще даже отдаленно разработано – и что является необратимым.
Беспокойство, которое многие люди подавляют на публике, произрастает из этой озабоченности необратимостью. Новости о возрастании числа детей, которые утверждают, что имеют гендерную дисфорию, и растущее количество свидетельств об «эффекте кластера», появляющегося, когда начинают делаться такие заявления (то есть когда некоторое число детей в школе заявляет, что живет в чужом теле, количество похожих заявлений начинает экспоненциально расти), означает, что родители и другие люди не так уж неправы, когда задаются вопросом и беспокоятся о том, к чему все это ведет. Вопросы о возрасте, в котором людям, уверенным, что они живут в «неправильном» теле, можно предоставлять доступ к лекарствам и операциям, стоят того, чтобы их глубоко оспаривать. Не в последнюю очередь потому, что растет осведомленность о детях, которые могли думать, что у них гендерная дисфория, но которые ее переросли – многие из них становятся гомосексуалами. Одна проблема нагромождается на другую проблему. Никому не нравится вспоминать те времена, когда геям говорили, что это «просто такой период», но что, если трансгендерность – даже иногда – является просто таким периодом в жизни? И что, если этот факт осознается слишком поздно? Эти вопросы не столько «трансфобны», сколько ориентируются на детей, и попытки демонизировать подобное беспокойство сделало эту дискуссию более неприглядной, чем она должна быть.
История одного молодого человека
Естественно, это деликатная тема, и поэтому я изменю имя человека, которого собираюсь описать. Давайте
