Не выходите замуж на спор - Александра Лисина

— А это для чего?

Тролль продемонстрировал мне свою лапищу и звучно щелкнул кусачками возле большого пальца.

— А — а-а… а вон то?

Он поднял такого же жутковатого вида пилу и изобразил, как отпиливает себе руку.

— А вон та спица… о! Посеребренная! — со знающим видом присвистнула я. — Вот это точно круто! Мне такая в прошлый раз не досталась! А куда ее втыкают?

Тролль на мгновение задумался, после чего пожал плечами.

— Куда угодно, значит, — поняла я. — Отлично. Жаль, что она такая маленькая — я б ее предложила в самом конце использовать — один удар под подбородок и все, прощайте, мучения жертвы.

— Хр — р! — возмущенно вскинул голову тролль.

— А что такого? Все хорошее когда‑нибудь кончается! Такой добивающий удар получится, что просто загляденье!

— Хрр — р! Хр! Хр — р-р!

— Чего? — недоумевающе переспросила я. — Думаешь, я не заслужу такую честь?

Тролль яростно замотал головой и что‑то изобразил руками. Но когда я растерянно моргнула, нетерпеливо подхватил спицу и, приложив к своей щеке… так, чтобы нижний кончик оказался вровень с подбородком, а верхний смотрел на затылок, снова начал активно жестикулировать.

— Не получится, говоришь? — задумчиво протянула я. — Слишком короткая? А ты примерь… вдруг ошибся?

Тролль негодующе фыркнул и, со скрипом отодвинув столик, шагнул ко мне, сжимая спицу в зеленой лапище. Я с готовностью повернула голову, чтобы он мог приложить спицу, нетерпеливо поерзала, пока он копался, а когда он отступил на шаг и торжествующе показал мне фигуру из трех пальцев, расстроенно обвисла. Но вскоре снова встрепенулась и радостно брякнула:

— Зато через глазницу точно хватит!

Палач придирчиво оглядел мою довольную физиономию и задумался. Потом почесал через фартук пузо, подошел, опять приложил инструмент и все‑таки неохотно кивнул.

Я гордо вздернула подбородок.

— Вот! Это у хозяина твоего голова такая большая, что до жизненно важных центров не дотянешься! И вообще, его по — другому убивать надо — для спицы хоть какие‑то мозги надо иметь, а у него там одна сплошная кость!

— Ш — ш‑то?! — тихо прошипели из коридора, дверь в который осталась открытой настежь, и в камере возник взбешенный Князь. Причем в человеческом… столь же нелицеприятном, как и демонический, облике. И точно так же изобилующий шрамами, от одного вида которых становилось тошно. — Ш — што ты с — с-сказала?!

Тролль, суматошно развернувшись, выронил спицу и рухнул на колени, когда его буквально проткнул полубезумный взгляд хозяина, а я радостно помахала лапкой.

— И снова здравствуйте, несдержанный вы наш! Отдохнули? Покушали? На горшок сходили? — поинтересовалась участливо, пока палач торопливо отползал в ближайший уголок. — И это правильно. Дополнительное очищение способствует нормальной работе организма. Как настроение, Князюшка? Я гляжу, вы крылышки спрятали? Разумно. Я ж могу и исцеленные снова порвать…

Он свирепо выдохнул и, с мясом вырвав попавшуюся на пути дверь, метнулся в мою сторону, растопыривая когти. После чего сжал мое горло до хруста и с наслаждением прошипел:

— Вот теперь я тебя точно убью!

— Обожди, — ровный, нечеловечески бесстрастный голос, раздавшийся от входа, лечебным бальзамам пролился на мою приготовившуюся к очередному посещению гостевых покоев душу. — Ты обещал не торопиться, сосед. Я еще не решил, нужна ли мне такая собственность.

Я скосила глаза, но за крылом взбешенного демона разглядеть что‑либо не представлялось возможным. Однако голос… этот замечательно равнодушный голос я узнала бы из тысячи!

— Доброго дня, Княже! — просипела я из последних сил, хотя в глазах уже потемнело. — Простите, что не могу вас встретить как обычно — на коленях. Но, клянусь Тьмой, мне помешали обстоятельства непреодолимой силы…

— Я благодарен тебе, сосед, за поимку беглянки, — словно не услышал муж. — Позволь, я накажу ее сам.

Мое горло сдавили еще сильнее, в ухо жарко дохнули, но я из чистого упрямства посмотрела в прищуренные глаза душащего меня демона и прохрипела:

— До чего же здорово сознавать, что я опаснее высшего демона: мне вы еще ни разу спину не подставляли…

И чуть не охнула от неожиданности, когда меня так же резко отпустили.

Серокожий, отпрянув назад и в сторону, развернулся так резко, что даже ползающему неподалеку троллю показалось, что это было сделано излишне поспешно. Он даже уши прижал к головке и тихо, просительно заскулил, жалея, что стал свидетелем оплошности хозяина. "Мой" Князь сделал вид, что не понял причины заминки, а я не преминула вякнуть:

— Боится — значит уважает!

После этого на меня посмотрели все: серокожий — просто убийственно, палач, все еще стоящий в углу на карачках — с явным сомнением в моих умственных способностях, а Князюшка — очень и очень многообещающе. Настолько, что я испытала бы страх, если бы вообще могла его чувствовать. Кстати, муженек тоже был в человеческом облике. Дань уважения хозяину дома, надо думать. Или он присоединиться надумал?

Молчание несколько затянулось. Одетые в одинаково черные камзолы и похожие, словно братья, Князья застыли друг напротив друга в напряженных позах, тролль снова испуганно уткнулся носом в стену и начал потихоньку долбиться в нее лбом, а я, поочередно оглядев все действующие лица, с укором заметила:

— Может, зелененького отпустим? Зачем ему, болезному, полы фартуком подметать? Все равно ж опять испачкаете?

Серокожий зыркнул на побелевшего от ужаса тролля и знаком велел ему убираться. Тот, не поднимаясь с колен, мелко — мелко затряс головой и торопливо пополз к выходу, светя пред светлыми… то есть, темными очами повелителей голой задницей и тем богатством, что болталось ниже. По дороге он даже умудрился обогнуть лежащую на полу дверь, а затем с облегченным вздохом скрылся в коридоре, откуда вскоре донесся быстро удаляющийся шорох, а за ним — гулкий удар и шум упавшего тела.

— В поворот не вписался, — глубокомысленно заметила я, когда у демонов беспокойно дрогнули кончики ушей. — Какой впечатлительный мальчик…

Князюшка одарил меня откровенно хмурым взглядом, а я растянула окровавленные губы в кривой усмешке.

— Что, хороша?

Его взгляд опустился ниже, пройдясь по алым брызгам на моей коже, ненадолго задержался на бедрах, где виднелись совсем свежие нитки шрамов. Вернулся к моему безмятежному лицу. Неуловимо потемнел. И только после этого "дорогой" муж соизволил разлепить губы.

— Больно дерзка стала… наказание свое заслужила.

— Ты считаешь? — неожиданно вкрадчиво осведомился серокожий, не меняя позы. — Тогда, полагаю, не будешь возражать, если эта дерзкая козявка умрет?