Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

– Да, мы могли бы атаковать их и взять нескольких в плен, – сказал он. – Но при этом мы бы разворошили осиное гнездо. За нами в погоню бросились бы все остальные. Наши кони не выдержат такой скачки, а мы должны сообщить новость королю Генриху в Ле-Мане. Не беспокойся. У тебя очень скоро появится масса возможностей для совершения доблестных дел!

Генрих выслушал новость о приближении французской армии без особого удивления. Он сидел, поджав губы. Его мучили боли в груди, он задыхался, но отказывался отдыхать. Генрих приказал перегородить броды через реку Уизн, а мост разрушить. Он даже сам вышел на улицу, чтобы проследить за работой, сидя на спине своего любимого серого коня. Принц Иоанн, появившийся вместе с ним, тоже очень внимательно наблюдал за тем, как люди, стоя в воде, вбивали в дно палки.

Работа еще шла полным ходом, когда стали появляться первые французы. Они выезжали на противоположный берег и ставили там палатки в лесу.

– Как раз вне пределов досягаемости стрел, сир, – заметил Вильгельм, прикидывая расстояние. – Они знают, что делают.

Генрих пошевелил челюстями, словно жевал хрящ.

– Если французы пойдут на город, я его запалю. Пусть узнают, что такое ад.

– А французы придут, господин? – с волнением спросил Жан Дэрли.

Вильгельм посмотрел на молодого человека. Два его оруженосца вчера долго не ложились, полируя доспехи и проверяя ремни и пряжки. Они должны были осмотреть все снаряжение. Не то чтобы Вильгельм ожидал найти какие-то повреждения, но не было смысла отправлять парней спать, точно зная, что они не заснут. Вильгельм подозревал, что в прошлую ночь в Ле-Мане вообще спали только младенцы и древние старики, страдающие слабоумием. Одни были слишком молоды, а вторые – слишком стары для того, чтобы знать о французской армии, собирающейся на другом берегу реки.

– Думаю, да, – ответил Вильгельм и потянулся, разминая мышцы.

Он знал, что ему сегодня, вероятно, придется участвовать в бою. Достав меч, он осмотрел его.

– Острый, как язык старой ведьмы. Хорошая работа, Жан, – похвалил он. – Время переговоров давно прошло. Французский король Филипп и граф Ричард хотят поставить нашего короля Генриха на колени. Наша задача – не позволить этому желанию исполниться, правда, парни? – он обвел взглядом обоих оруженосцев.

– Да, господин.

У Жана кадык ходил вверх-вниз. Джек напряженно кивнул. Вильгельм не собирался позволять ни одному из юношей вступать в схватку. Когда-то им придется пройти боевое крещение, но лучше не в сражении, которое обещало быть жестким, да еще и, вероятно, с добавлением огня.

– Помогите мне одеться, – сказал он и показал на стеганый гамбизон, одеваемый под доспехи.

Глаза у племянника округлились.

– Вы собираетесь надевать кольчугу?

– Если французы намерены атаковать, то сделают это очень скоро. И они не будут ждать, пока мы оденемся, чтобы их встретить, – ответил Вильгельм. – Пусть другие делают, что хотят, но я предпочитаю подготовиться заранее. – Он сунул руки в рукава, а потом просунул голову в ворот. – Твой двоюродный дедушка Патрик погиб, когда без доспехов сопровождал королеву. Если бы доспехи были на нем, то, вероятнее всего, он остался бы жив.

Король Генрих неодобрительно посмотрел на Вильгельма, вошедшего в церковь в кольчуге. Это хотели сделать еще несколько человек, включая принца Иоанна, но их пристыдили, и они сияли кольчуги у входа в церковь. Вильгельм боялся остаться невооруженным, помня о том, как погиб его дядя. Генриху же после печально известного убийства Томаса Беккета было не по себе, когда он видел вооруженных людей в церкви. Вильгельму предложили снять кольчугу, но он отказался. Генрих нахмурился и, в свою очередь, отказался стоять рядом с Маршалом во время мессы, а после ее окончания был резок с ним. Ожидая коня, которого вел конюх, король повернулся к Вильгельму спиной.

Едва Генрих поставил ногу в стремя, подбежал запыхавшийся стражник и громко сообщил, что французы собираются для атаки.

– Они нашли брод, тыкая в воду копьями, сир! – хватая ртом воздух, выпалил солдат.

Генрих выругался, вскочил в седло и пришпорил коня. Вильгельм тоже сел в седло и поспешил за ним. За его спиной началась суматоха. Люди бросились надевать доспехи и собирать оружие. К тому времени, как они добрались до реки, несколько французских рыцарей уже перебрались через нее, остальные разбрызгивали воду копытами коней. Уже произошло несколько стычек с анжуйскими защитниками короля Генриха. Сам Генрих в смятении смотрел на наступающих французов.

– Там не должно быть брода! – его грудь неровно вздымалась и опускалась, в горле клокотало. – Не должно быть!

Но он там был, и с этим ничего нельзя было поделать. Вильгельм жестом приказал принести ему шлем, и Жан Дэрли помог надеть его. Два анжуйских рыцаря поскакали галопом навстречу первым французам. У одного треснуло копье после удара о французский щит, и оба рыцаря свалились на землю. Двое других остались в седле и достали мечи.

– Уходите, сир! – обратился Вильгельм к Генриху. – Вы не вооружены и не в том состоянии, чтобы вступать в бой.

Генрих посмотрел на другой берег реки и на наступающие войска. Среди французских знамен покачивались и знамена его сына и предполагаемого наследника Ричарда, графа Пуату. Шелковые куски материй освещались лучами поднимающегося над горизонтом солнца. Генрих оскалился.

– Он хочет Ле-Ман? – рявкнул он. – Я дам ему Ле-Ман, и мы еще посмотрим, как он ему понравится!

Генрих развернул коня и галопом поскакал назад в город в сопровождении стражи и рыцарей. Вильгельм остался сдерживать натиск французов с отрядом наспех собранных людей. Им предстояло держаться столько, сколько смогут.

Болдвин де Бетюн присоединился к Вильгельму у городских ворот и широко улыбнулся ему, перед тем как надеть шлем.

– Надеюсь, у тебя острый меч, – сказал он. – Судя по тому, что на нас надвигается, к концу дня он затупится.

Вильгельм улыбнулся под шлемом, хотя эта улыбка скорее напоминала оскал. После того как французы нашли место для легкой переправы, надежды удержать город не было. Самое большее, что люди Генриха могли сделать теперь, – это удерживать французов достаточно долго, чтобы король с войсками мог отступить.

Сражение напоминало битву за Дринкурт, в которой Вильгельм участвовал молодым рыцарем. Это была напряженная схватка на небольшом пространстве. Предпринимались внезапные атаки, в результате которых отвоевывались какие-то участки; затем следовало вынужденное отступление. Земля была вскопана копытами, завалена сломанными щитами и копьями, кусками различного снаряжения, трупами лошадей и людей. В одной из стычек, когда Вильгельм разворачивался, чтобы ударить по противнику, его жеребец наткнулся на острие копья, сильно дернулся в сторону, и из раны хлынула кровь. Вильгельм выругался. Но ему удалось разоружить противника, сбросить его с коня и самому на него взобраться. Он отправил своего раненого коня в город. Новый боевой конь оказался испанским жеребцом, серым в яблоках, свежим, сильным и упрямым, и какое-то время Вильгельму пришлось сражаться не только с французами, но и с ним. Рука, державшая меч, уже горела, рука со щитом больше ничего не чувствовала, глаза застилал туман. Они с Болдвином только сдерживали французов, и их небольшой отряд быстро уставал.

– Боже, он запалил город! – внезапно закричал Болдвин, тяжело дыша.

Вильгельм поднял голову. Он был слишком занят и не заметил, что воздух, который он хватал ртом, стал другим. Но теперь, после слов Болдвина, Вильгельм почувствовал запах гари.

– Он сказал, что скорее спалит его, чем сдаст французам…

Вильгельм рубанул мечом, оттолкнул кого-то щитом и направил боевого копя на пехотинца. Болдвин нанес несколько ударов палицей, и это дало им несколько секунд передышки. Внезапно подтянулось подкрепление, но облегчение было временным. У укрепленных ворот появились личные стражники Генриха, а потом и он сам. Губы у него посинели, а на лице отражались такая печаль и такая ярость, что Вильгельму пришлось отвернуться. Сквозь прорези шлема он увидел, как французские рыцари и рыцари из Пуату собираются для еще одной атаки. Отряд пехотинцев готовился к переправе через реку. Облако дыма поднималось над городскими стенами.

– Оборона других ворот слишком слабая, они падут, – хрипло сказал Генрих. – Нам придется отступить. Я не позволю моему сыну, зачатому словно от дьявольского семени, и его французскому дружку взять меня, пока я еще дышу. Отводите людей назад, Маршал. Мы перегруппируемся в Фрезни.

– Хорошо, сир.

Вильгельм собрал людей у ворот и последовал за Генрихом через горящий город к дороге на Фрезни. Из-за сильного ветра огонь быстро распространялся, пожирая соломенные крыши, деревянные балки и стены. Он лизал солому и матрасы в домах, уничтожал конюшни, наполняя воздух серым дымом, в котором летали красные искры. Они жалили, как осы, если попадали на тело.