Миры под лезвием секиры - Юрий Брайдер

Снадобье, полученное от калеки, при ближайшем рассмотрении оказалось бурым порошком с довольно неприятным запахом. Попадались в нем какие-то соринки, зернышки и даже крылышки насекомых.

– Из тараканов натолкли, – скривился Смыков.

– Вы считаете, что это должно помочь? – Верка подняла на Артема грустные глаза.

– Хуже, во всяком случае, не будет. Человек, который предложил нам это средство, лично у меня вызывает доверие.

– Удивляюсь вам, – сказал Смыков. – Опытный, хм… человек, а доверяете первому попавшемуся шарлатану.

– Потому и доверяю, что опытный, – ответил Артем доброжелательно. – Вы обратили внимание, какую форму имела его грудная клетка, особенно с левой стороны? Насколько я разбираюсь в медицине, в свое время он получил жесточайшую травму грудины. Вряд ли при этом уцелела хоть одна кость. Такие раны смертельные, ведь переломанные ребра протыкают легкие и даже сердце. Этот человек должен быть мертв не на сто, а на сто пятьдесят процентов.

– У травм и ожогов разная патология, – сказала Верка. – Но давайте попробуем…

Порошок высыпали Зяблику в рот и дали запить вином. После этого Верка занялась уколами и перевязками, Толгай – испытанием новой сабли, Лилечка – аккордеоном, а Смыков, Цыпф и Артем обсуждением ближайших планов.

Почти сразу определилась дилемма: или на всех парах нестись в Отчину, надеясь если не на эффективное лечение, то на помощь родных стен, или оставаться на месте, дожидаясь действия неведомого снадобья.

– Дайте вспомнить… – Артем наморщил лоб. – Есть ли у вас что-либо похожее на заведения, которые раньше назывались Ожеговыми центрами?

– Куда там! – махнул рукой Смыков. -У нас, считайте, и больниц не осталось.

– А как же люди лечатся?

– Когда как. В некоторых общинах есть врачи, но все больше самоучки. Ну а с лекарствами, сами видели, только на толкучке и десятилетней давности. Костоправов и акушерок хватает. Бабки травы целебные собирают. Живем… Народ-то у нас в основном крепкий остался. Слабаки все давно преставились.

– Я правильно понял: в Отчине ваш друг не сможет получить никакого интенсивного лечения, связанного с переливанием крови или пересадкой кожи? – уточнил Артем.

– Зато дома-то и умирать веселее, товарищ дорогой. Вам, как природному бродяге, это, конечно, трудно понять. Мы его в чистую постельку положим, всех специалистов соберем, авось что-то и придумаем.

– Постельку мы ему и здесь сможем соорудить. В шалаше, например. Специалистов тоже хватает. Врач ваша – человек опытный и старательный. Да и я кое-что в медицине смыслю. Подождем денек-другой. Если резкого улучшения не наступит, двинем в Отчину.

– А вдруг наступит?

– Тогда отправитесь на поклон к Гильермо Кривые Кости и купите снадобье по назначенной им цене.

– Никакой он не Гильермо, – сплюнул Смыков.

– А кто же?

– Какой-нибудь Гришка Костыль. На пиджике кое-как болтает, а когда я по-испански с ним заговорил, сделал вид, что не расслышал. Из наших он. То ли у инквизиторов в переплете побывал, то ли у аггелов.

– Особого значения это не имеет. Главное, чтобы снадобье не подвело. Ему-то самому какое-то волшебное лекарство определенно помогло.

– Слухи о всяких чудодейственных эликсирах циркулируют уже довольно давно, – вступил в разговор Цыпф. – Хотя лично я не знаю ни одного человека, который испытал бы их действие на себе.

– Знаете, братец вы мой, знаете! – точно с такой же интонацией Смыков когда-то произносил на очных ставках: «Обвиняемый, вы можете опознать в представленном вам человеке своего соучастника?»

– Кого? – взволновался Цыпф.

– Аггела, что в Талашевске с крыши свалился. Вспомнили? Уж так бедолаге умирать не хотелось, так не хотелось. Кажется, соберет сейчас мозги в носовой платочек и дальше побежит… Спасибо Толгаю, успокоил его.

– Верно! – Цыпф так разволновался, что да привстал с травы. – Все сходится…

– Что сходится? – покосился на него Смыков.

– Необыкновенные способности аггелов… Рога… Прыжки на восемь метров… Жизнь после смерти… Слова их предводителя о чудодейственных травах.

– Вы что, братец мой, этой политической проститутке Ламеху поверили?

– Ламеху… Какой смысл ему лгать? Ведь не мы его допытывали, а он нас. В Эдем след тянется, не иначе! И Зяблик так думал. У нас с ним на эту тему даже разговор был.

– Следов вокруг напутано, как на заячьих игрищах, – чувствовалось, что Смыков спорит уже просто так, по привычке. – Не знаешь, по какому и идти… Все Эдем да Эдем. А ведь за Киркопией и Агбишером тоже немало земель, до которых никто еще из наших не добирался. Я верно говорю? – словно ища поддержки, он оглянулся на Артема.

– Более чем верно, – тот еле заметно улыбнулся. – Вы даже представить себе не можете, насколько верно ваше замечание. За обеими этими землями, название которых мне, кстати, ничего не говорит, открываются безграничные пространства, пройти из начала в конец которых не дано даже богам.

– Скажите… – Смыков понизил голос. – Значит, есть они все-таки?

– Кто?

– Боги.

– В том понимании, которое вы вкладываете в этот термин, – нет. Все, как известно, познается в сравнении. Псу или курице мы, возможно, тоже кажемся богами. Однако заявляю вам вполне серьезно, что во Вселенной присутствуют весьма могущественные существа, чьи возможности на несколько порядков превосходят наши. Но это вовсе не боги. Одни из них смертные, а другие, бессмертные в нашем понимании, заплатили за этот дар весьма дорогую цену.

– Простите… – Цыпф наконец осмелился напрямую обратиться к Артему: – А мы… люди… мы тоже платим за что-то? Чем мы заслужили столь суровую кару?

– Чисто случайно. По крайней мере, мне так кажется. Вы знакомы с теорией параллельных миров?

– Только в популярной форме.

– Каждый из этих миров отделен от других непроницаемой преградой, природу которой я не могу вам объяснить даже популярно. В незапамятные времена неизвестно какая сила развернула один-единственный мир поперек всех остальных. Получился слоеный пирог из бесконечного количества крохотных, вырванных из материнского лона, сообщающихся между собой миров. Представляете? Условно эта вселенская патология называется Тропой. Процесс ее роста не прекращается и поныне. На Тропу выталкиваются все новые и новые осколки ранее полноценных миров.

– Это ваши умозаключения или абсолютная истина? – осторожно осведомился Цыпф.

– Ни то ни другое. Просто плод наблюдений. Я миновал на Тропе столько миров, что уже сбился со счета.

– А вы можете объяснить, почему с Землей получился такой винегрет? – не унимался Цыпф. – Там мы, здесь – средневековая Кастилия, с другой стороны – вообще первобытный лес какой-то, еще дальше – палеолит.