Семиозис - Сью Бёрк

Конечно, он – ее часть. Его аванпосты, его наблюдение, его предупреждение – все это важно. Но на что он способен во время самого нападения? По-моему, он вообще не понимает наступательных действий. Он думает только: защита, защита, оборона – а этого мало.

– Ну, нам надо уравновешивать его идеи. Он только за. Равновесие, равновесие, баланс.

Я решила, что руки у меня не грязные, и быстро их сполоснула. Мы много раз обсуждали оборону всем комитетом, так с чего поднимать этот вопрос сейчас?

Она перегнулась через раковину ко мне:

– Нам нужны отработки. Тренировки. Как бы при реальном нападении.

– Ну, можно будет снова об этом поговорить.

Опять будет гора дебатов.

– Не просто оборона, – сказала она. – Атака. Как при Битве Хиггинса.

– И в атаке будут участвовать львы?

– Серьезнее!

Она шуток никогда не понимала.

– Полная и всеобщая подготовка, – потребовала она. – С атакой.

Вошла Мари. Ее Сосна не любила еще сильнее, чем меня. Я старалась сохранить серьезность:

– Это в повестке дня следующего заседания.

Стекловары всегда были в повестке дня.

– Отлично. – Она повернулась и увидела Мари. – Да, тренировочная контратака на стекловаров, на тот случай если следующая встреча не станет успехом дипломатии.

Мари была достаточно дипломатична, чтобы игнорировать то, что следует игнорировать. Хотелось бы надеяться.

– Что скажешь, Мари? – обратилась к ней Сосна.

Мари посмотрела ей в глаза:

– Я бы надеялась на успех.

Мари заметно постарела с того момента, когда отправилась с миссией. Она похудела во время возвращения прошлой осенью – они все четверо похудели – и теперь стала ярко-зеленой: такой цвет получается, когда краска ложится на чистую седину. Она вздохнула. Это был старый и надоевший спор. Сосна всю зиму твердила, что на самом деле мы ничего не знаем про стекловаров, не считая того, что у них есть оружие и они жестоко обращаются друг с другом, а это значит, что они готовы воевать. Мари возражала, что мы получили более реалистичный взгляд на них и, конечно, нам надо защищать себя, и в особенности Стивленда, но нам не нужна агрессия, поскольку агрессивные планы облегчат совершение агрессивных действий.

Они прекратили ссориться только на то время, пока Татьяна вручала орлиные перья членам миссии, включая Роланда. Его перо выставлено в музее.

И здесь, в центре даров, Сосна сказала Мари:

– Дети стали меньше играть с кукольными стекловарами.

Ее голос так и сочился ехидством.

– Это неплохо, – ответила она негромко. – Не будем ожидать многого.

– Они перестали быть нашими особенными друзьями, – заявила Сосна.

– Терять друга больно.

Я вмешалась, максимально весело и дружелюбно:

– При следующий встрече мы постараемся с ними подружиться.

Моя кампания шла под лозунгом: «В следующий раз – друзья!» Сосна резко повернулась и посмотрела на меня так, что стало ясно: об этом говорить не следовало.

– Надо так и сделать. – Мари вздохнула. – Всем нам надо. Почти все у нас по-прежнему хотят дружить.

Перевод: кандидат за дружбу, Люсиль, победила со значительным большинством голосов, а ты – нет. Она попыталась пройти мимо Сосны.

– Тогда им следовало бы голосовать за тебя, – заявила Сосна.

Перевод: Мари тоже выдвигалась на пост ко-модератора, но за нее почти никто не голосовал. Что странно.

Она долго смотрела на Сосну, а потом снова вздохнула и сказала:

– У меня почечная недостаточность, интерстициальный нефрит. До нашей следующей встречи со стекловарами я вряд ли доживу. Я попросила своих сторонников голосовать за Люсиль.

– Что?! – вопросила я.

Никакого более умного вопроса мне в этот момент в голову не пришло.

– Ты – хорошая альтернатива, – сказала Мари и ушла в кабинку.

Сосна посмотрела на меня без всякого дружелюбия.

– Тренировка! – бросила она и ушла.

– Ты сказала им голосовать за меня? – спросила я у Мари.

– Ты все равно победила бы, – отозвалась она.

Весьма дипломатичный ответ.

– О! – вырвалось у меня (еще одно умное высказывание).

Я выждала минуту, чтобы Сосна успела уйти подальше, а потом отправилась обратно на поминки по Татьяне.

Мы знали, что Татьяна умирает. Мы видели ее обнаженной на весеннем празднике, когда она объявила, что уходит на покой. Она с трудом передвигалась даже с двумя палками, тощая, как палка, – но с распухшими от инфекции суставами. Там она сожгла на костре кресло модератора – настоящее. Это всех поразило.

А меня поразила моя победа на выборах ко-модератора: я выставила свою кандидатуру просто потому, что учу – учила – дошколят и решила показать им, как проходят выборы.

– Надо смотреть очень далеко вперед, – сказала я ребятишкам. – Надо голосовать за человека опытного и зрелого.

Они покивали головенками, вроде бы понимая, – и что они взяли и сделали? Ну, это было пятнадцать головенок, а вечером в день выборов мы набились на скамьи в Доме Собраний задница к заднице и смотрели, как избирательная комиссия достает из урны красивые листочки, зачитывая вслух и раскладывая по кучкам.

– Люсиль. Люсиль. Сосна. Люсиль. Флора. Люсиль. Люсиль. Бартоломью. Люсиль. Мари. Люсиль. Люсиль. Люсиль…

Я проголосовала за Мари. За меня отдали почти двести голосов.

Теперь Татьяна больше не будет давать мне советы. Если я вернусь в Дом Собраний, там будет тихая музыка и масса разговоров. Кто голосовал за меня потому, что так сказала Мари? Наверное, Маргарита. И Канг, и Най (Най вернулся с дипломатической миссии пугающе другим: тихим, серьезным. Никаких больше споров, никаких флейт). Новый фипп-мастер, Монте, – за кого он голосовал? Он провел вечер с котами и ребятней, помогая им репетировать танцы. Он такой молчаливый и терпеливый, что никогда не знаешь, о чем он думает. Хатор и Форрест – они наверняка были за Сосну. Мои родители? Не знаю… Двести голосов за меня: мне не разобраться.

Я попыталась. После выборов я помогла Татьяне дойти до дома и спросила:

– Почему голосовали за меня?

Она сделала еще несколько медленных, мучительных шагов.

– Когда-то давно Октаво сказал, что миряне – большие фиппокоты. Идеальный мирянин веселый и предупредительный. Счастливый. Мягкий. Это ты, Люсиль, – самая большая фиппокошка города. Именно такими все хотят быть. Хотят, чтобы стекловарам нас представляла фиппокошка.

– Ну, спасибо. Ну, то есть…

– И ты молодая. Тебя надолго хватит. Выборы нарушают сложившийся порядок, так что их не любят.

– Ну… ага. – Я оказалась первым ребенком Поколения 7 – намного старше всех остальных в моем поколении – и едва достигла того возраста, когда можно стать ко-модератором. Как только я достигла переходного возраста (целомудренно, надо добавить, потому что ровесников у меня не было), я решила, что особенностью нашего поколения будет раскрашенное лицо, и раскрашивалась только так: каждый день новыми цветами и узорами. –