Сумерки Баригора - Софья Соломонова

Алора, не иначе, моя дорогая. – Только теперь женщина обратила внимание на Матиаса, сидящего на кровати, вытянув больную ногу вперед. – А это еще кто?

– Это отец Матиас, он прибыл вместе со мной. Ему нужна твоя помощь.

Матиас неловко улыбнулся женщине, но та не обратила на это особого внимания, полностью сосредоточившись на его ноге.

– Ой-ой-ой, – запричитала Сова, сняв повязку и разглядывая распухшую и пульсирующую лодыжку Матиаса, – совсем беда. Но ты все хорошо сделала, сразу видно, моя девочка. – Женщина почти по-матерински улыбнулась Айе. – Сестра Сойка, принеси лед с ледника.

– Да, сестра Сова, – отозвалась сопровождавшая их все это время девушка и вышла.

– Все плохо? – нервозно спросил Матиас.

– Не волнуйтесь, святой отец, жить точно будете. Но и хромать будете долго. Не стоило вам на такой ноге ходить, еще как не стоило.

– Выбора не было, – встряла Айя.

– Да-да, конечно, ты мне то же самое говорила, когда сюда из самого Лурса с простреленной ногой пришла, девочка. А потом хныкала, что она на погоду болит!

– Больше не болит.

– Вот и славно, дело молодое! В мои годы еще вспомнишь о ней, уж поверь.

Сойка вернулась с небольшим ведерком льда. Сова пересыпала его в кожаный мешок, который сняла с крюка рядом с дверью, и положила на воспаленную ногу Матиаса. Тот вскрикнул, когда холодный мешок коснулся его пышущей болезненным жаром кожи.

– Ай, какой нежный, не чета вам всем. Вы посидите пока так, святой отец, а я потом вам повязку наложу. Костыли у нас есть, на любой, так сказать, вкус, так что дальше уже сами пойдете. Но сегодня тут у меня поспите. А пока так сидите, а мы потолкуем пойдем.

Все, кроме все еще остававшегося не представленным убийцы в капюшоне, который вместе с Сойкой помог Матиасу добраться до монастыря, вышли, оставив священника отдыхать. Тот сперва пытался было прислушиваться к тихим голосам, доносящимся снаружи, но вскоре усталость этого дня взяла свое, и он задремал, все еще сидя на кушетке с мешком льда на ноге.

Баригор, Брасс, 8 июля 3607 года

Неделя после отбытия Айи и Матиаса прошла в Брассе спокойно. Хотя определенную суету в общее настроение внесло резкое изменение поведения Карла. Пожилой некромант, до того старательно избегавший общества Седрика и исходивший ядом каждый раз, когда ему все же приходилось иметь дело с графом Ардейном, теперь везде следовал за ним и всеми силами старался угодить своему коллеге. В ответ на вопросы своих друзей о том, что он сделал с Карлом, Седрик лишь пожимал плечами и говорил, что они разрешили свои противоречия.

Лишенный компании своей любовницы, граф Ардейн плотно взялся за обучение Виктории, которая неизменно слушала его с открытым ртом и ловила каждое слово. Чтобы не смущать местных своими занятиями, Седрик с ученицей каждое утро садились на лошадей и уезжали за город, на населенные лишь коровами и лошадьми луга в окрестностях Брасса. Нередко к ним присоединялись и другие некроманты из группы Карла, довольные возможностью поучиться у величайшего жреца смерти своего времени, тем более теперь, когда их лидер не только не осуждал подобную практику, но и сам регулярно выезжал вместе с Седриком.

Чем бы некроманты ни занимались на лугах, возвращались они лишь ближе к закату, уставшие и голодные. Никто не задавал им лишних вопросов.

Обучением занялся и Реймонд, решивший использовать небольшую передышку для подготовки Регина к управлению страной. Часами первый министр описывал принцу текущее положение дел в экономике Баригора, рисовал производственные цепочки и рассказывал малоизвестные факты о баригорских дворянах и купцах. Многое из этого Регину и без того было известно, но после суматохи последних недель принц был рад погрузиться в знакомую науку государственного управления.

Эту небольшую передышку от спасения собственных жизней и постоянных аудиенций нарушило доставленное утром письмо. Его привез не обычный почтовый дилижанс, а одетый в гербовые цвета своего господина гонец из Лаппорта. Молодой человек настоял на том, чтобы передать послание лично герцогу фон Аурверну, и, едва тот взял конверт в руки, сообщил, что лорд Лаппорт ждет скорейшего решения и ответа.

Квентин отослал гонца отдыхать, а сам приказал пригласить в свой кабинет Регина и Реймонда. Седрик к этому моменту уже отбыл на тренировку в сопровождении всех пятерых некромантов.

– Квентин, что-то случилось? – спросил герцог фон Моргенштерн с порога.

Квентин ждал их, стоя у окна, в одной руке – нож для писем, в другой – вскрытый конверт и письмо от Лаппорта, всего одна страница, исписанная размашистым почерком герцога. Услышав вопрос друга, он поднял голову от чтения.

– Люций Лаппорт собирает южных лордов и выдвигается на столицу.

– О чем вы, лорд фон Аурверн? – спросил подошедший Регин из-за спины Реймонда.

– Его гонец доставил письмо. Герцог Лаппорт сообщает, что не может более сидеть сложа руки, когда столица погружена в хаос. Он обвиняет его величество в гибели своего сына и предательстве интересов Баригора.

– И что же он планирует? – озабоченно уточнил Реймонд.

– Он разослал гонцов по всем домам, которые, по его мнению, готовы будут выступить за Баригор, и приглашает их присоединиться к его освободительному походу. От нас он также требует ответа.

– Когда они выступают?

– Лаппорт призывает всех своих соратников встретить его у Тору-Асси через три недели.

– И вы сказали, он ждет от нас решения? – спросил Регин. Принц стоял в углу, тревожно обняв себя за плечи.

– До середины месяца, – кивнул Квентин.

– Это все больше напоминает гражданскую войну… – протянул Реймонд, нервно накручивая ус.

– Мы должны успеть в столицу раньше, – констатировал Регин, серьезно взглянув по очереди на каждого из собеседников, – иначе Атор получит ровно то, чего желает.

– Да, – согласился Реймонд, – нужно во что бы то ни стало предотвратить кровопролитие.

– Но как мы можем это сделать? – Вопрос Квентина повис в воздухе: ответа ни у кого не было.

Квентин положил письмо и нож на стол и прошелся по кабинету, сложив руки на груди и нахмурившись. Настроение Регина и Реймонда не сильно отличалось. В отсутствие Седрика, способного неуместной шуткой разрядить даже самую тяжелую атмосферу, два герцога и принц могли в полной мере погрузиться в серьезность момента.

– Что мы ответим лорду Лаппорту? – спросил Регин через несколько минут.

– Я думаю, – взял слово Реймонд, – что стоит согласиться с его предложением.

– Но, лорд фон Моргенштерн!..

– Прошу, дослушайте меня, ваше высочество. Если мы откажем Люцию или попытаемся сохранить нейтралитет, он может записать нас во врагов. С него станется. Тем более отношения между Лаппортом и Аурверном и без того