Заблудившийся всадник - Сергей Плеханов

От страшной жары борода и брови Ильина трещали, источая запах паленой плоти. Мгновенно скрутились и побелели рыжие волосы на плечах и руках Торира.

Викинг поднялся на ноги. Взгляд его дико блуждал по сторонам. Схватившись за древко копья, он выдернул его из спины Василия.

— Бежать! — он затравленно озирался, ища выход.

Ильин махнул рукой в сторону стены. Гнилые плахи разлетелись с пушечным грохотом, образовав рваное отверстие в несколько метров диаметром.

Бычья Шея вскинул на плечо тело Овцына и бросился наружу.

VI

Анна не спала. Едва они появились из леса, неся Василия, она выскочила из ладьи и, не произнося ни слова, принялась помогать мужчинам укладывать раненого на подстилке из сена, устроенной на носу судна.

Торир бросил быстрый взгляд на берег старицы. Сказал:

— Удача, забери котел и топор. Надо быстро уходить. Если люди князя придут сюда, нас не спросят, кто мы такие…

— Да уж, разбираться не будут, — невесело усмехнулся Виктор.

Побросав нехитрый скарб в ладью, он оттолкнул ее от берега и перевалился через борт.

Бычья Шея уже сидел у весла и энергичными гребками разворачивал судно к выходу из старицы. Ильин сел рядом и взялся за второе весло.

Когда вышли на Альту, увидели, что за дальний поворот — верстах в полутора — уходит ладья с высоко вознесенной драконьей головой на форштевне. Десятки весел разом взлетали и обрушивались в воду.

— Здорово чешут, — сказал Виктор.

— Страх силы прибавляет, — отозвался Бычья Шея. — Хоть нам теперь и ни к чему за ними гоняться, будем парус поднимать, ветер вроде хороший заводится…

Пока викинг ставил полотнище, а Виктор сидел на руле, Анна разорвала на широкие ленты одну из своих сорочек и присела возле раненого. Как только Торир справился с парусом, Ильин попросил его править, а сам перебрался на нос, чтобы помочь Анне.

Он начал снимать с Василия пропитавшуюся кровью рубаху, но вдруг почувствовал, что Овцын пытается отвести его руку. Губы раненого зашевелились. Он старался что-то произнести, но Ильин слышал только шипящие звуки…

— Помолчи, милый, мы тебя сейчас перевяжем и…

Василий открыл глаза. Отыскал взглядом сначала Виктора, потом Анну. Губы его снова зашевелились. Ильин и княжна инстинктивно склонились к раненому и при этом слегка стукнулись головами.

Рот Василия растянулся в беспомощной улыбке. Он опять зашептал — и теперь Анна и Виктор оба услышали, что хотел сказать Овцын:

— Я… знал… что вы… Люби его… Анюта… ему больно теперь… как мне было…

Анна закусила губу, закрыла глаза ладонями. У Виктора ком встал в горле. А Василий все шептал:

— Выбирайтесь, ребята… отсюда… тут нельзя…

Речь его сделалась невнятной, и, как ни вслушивался Ильин, ничего понять было нельзя. Губы шевелились все медленнее, даже шипящих не стало слышно.

И вдруг рука Василия со страшной силой сжала предплечье Виктора, по телу его прошла стремительная судорога, он изогнулся, словно хотел встать на мостик, кровавая пена запузырилась в углах рта.

— Агония! — сдавленно вскрикнула Анна.

И в тот же миг стальная хватка умирающего ослабла, рука упала на сено, тело вытянулось и мелко задрожало. Ильин невольно отпрянул в сторону.

Едва Овцын замер, как по его лицу, по рукам, по видной в прорезь ворота груди начало разливаться голубое мерцание. Оно становилось с каждой секундой все сильнее, пока во все стороны от лежащего тела не брызнули снопы холодных искр.

«Как бенгальский огонь», — мелькнуло в сознании Ильина. Он почувствовал — кто-то опустился рядом с ним на колени. Обернулся и увидел Торира: с дикой гримасой кусая губы, викинг исступленно раскачивая головой из стороны в сторону. На руку Виктора упала горячая капля…

Через несколько часов Василия похоронили на приметной стрелке, образованной небольшой речкой при впадении в Альту. Бычья Шея кое-как согласился обойтись без сожжения — если бы не необходимость побыстрее уходить от места ночной трагедии, он бы обязательно устроил погребальный костер и возвел на месте упокоения побратима достойный его курган. Ильину пришлось пообещать, что он вернется сюда вместе с Ториром, когда обстоятельства будут этому благоприятствовать, и поможет ему в сооружении насыпи.

Роя могилу, а затем обкладывая свежий холмик камнями, Ильин то и дело посматривал на противоположный берег реки — он все ждал появления воинов из дружины Бориса. У него не было сомнений в том, что они обшаривают теперь окрестности злополучного луга в поисках убийц.

Раздумывая о создавшейся ситуации, Виктор пришел к мысли, что надо оставить прежнее намерение отсидеться в глуши и, не теряя ни часа, спускаться вниз к Переяславлю, а затем идти на Киев.

Когда он сказал вслух о своих соображениях, Анна сразу поняла его опасения:

— Думаешь, теперь на реке оставаться небезопасно?

Викинг быстро согласился с предложением Ильина. Ему вообще было не по душе прятаться от опасности.

— Если в Кенугарде теперь неразбериха, можно попробовать попроситься к конунгу Святополку, ему наверняка люди нужны.

— Не думаешь, что в его дружине тоже могут оказаться твои земляки?.. — спросила Анна.

— Не по мне остерегаться того, чего я не видел…

— Во всяком случае, предусмотрительность никому еще не вредила, — заметил Ильин. — Я бы на твоем месте…

Но викинг перебил его:

— Может быть, мы что-то и смыслим в будущем, но уйти от него нам не дано.

Долго после этого они плыли в молчании. Торир мрачно смотрел на левый берег, сидя у рулевого весла. Анна неподвижно лежала на сене, спрятав лицо в ладонях. Виктор, привалившись спиной к мачте и запрокинув голову, смотрел на облачные замки, то воздвигавшиеся, то рушившиеся в синеве.

После пережитого сегодня на рассвете в душе его воцарилось какое-то мудрое спокойствие. Была, конечно, и тупая, саднящая боль, иногда затоплявшая все его существо, но и она не могла нарушить состояние внутренней гармонии. Душа его как бы замерла, ступив на грань трагического всезнания и обретя ощущение нерушимости сущего.

Яростная борьба за жизнь, смерть друга, необходимость немедленно принять решение, от которого зависит твоя судьба — все это, спрессованное в краткий миг бытия, стало чем-то вроде могучего разряда, разрушившего пелену, давным-давно опутавшую сознание Ильина. Сегодня он впервые за многие годы переживал природу, чувствовал своих спутников с такой отчетливостью, словно проник в самые потаенные глубины их подсознания.