Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

Манштейн трезво оценивал аргументы командующих и не отрицал их обоснованность, но, зная примерное соотношение потерь советских и германских войск, он все-таки не принял на совещании окончательного решения. Предложение Буссе перекликалось с его мыслями. Человек, бесспорно, талантливый, с большим боевым опытом, Манштейн понимал, что выполнить план «Цитадель» в первоначальном варианте уже не удастся, прежде всего из-за проблем у Клюге и высоких потерь бронетехники в его соединениях. А нанести русским чувствительный урон еще вполне возможно. А это в ситуации, когда уже пора думать об отводе войска, фактор весомый. Поэтому фельдмаршал и стремился к продолжению наступления, дабы обескровить советские войска. И для этого лишь искал наиболее оптимальные варианты.

В то же время он осознавал, что 24-й тк ситуацию вряд ли переломит, т. к он не обладал необходимыми для этого силами. Разворот «Великой Германии» требует времени, и в каком состоянии будут ее танковые части через двое суток, сохранят ли они свою боеспособность, неизвестно. Ведь уже сейчас ее танковые полки находились в плачевном состоянии. Надо учесть и еще два неприятных момента: во-первых, разведка зафиксировала переброску значительных резервов русских в район Прохоровки, насколько затянется сражение у станции, предугадать никто не может; во-вторых, ГА «Центр» хотя и предпринимала слабые попытки наступать, но ее продвижение было практически полностью остановлено русскими в северной части Курского выступа. Поэтому если и удастся двинуться непосредственно к Курску, то придется рассчитывать лишь на собственные силы. Вместе с тем стало известно еще об одной серьезной неприятности: в Италии высадились англо-американские войска, а значит, у Рейха появилась очередная «болевая точка». Исходя из этого, наиболее реалистичным казалось предложение командующего 4-й ТА.

Хотя Манштейн разделял точку зрения Гота, он отложил принятие окончательного решения. Он всё-таки надеялся найти поддержку своему стремлению наступать у командиров «первой линии». После обмена мнениями в Долбино командующий ГА «Юг» продолжил совещание у генерала Г. Брейта, командира 3-го танкового корпуса. Э. Раус пишет:

«…фон Манштейн опасался, что атака 4-й танковой армии (на Прохоровку. — В.З.) заглохнет, поэтому принял ряд мер. Прежде всего было остановлено наступление армейской группы „Кемпф“ и 3-й танковый корпус был переброшен на восточное крыло 4-й танковой армии. Это решение было принято после совещания 11 июля… Вероятно, под впечатлением тактических успехов последних дней Брайт смотрел на ситуацию довольно оптимистично, поэтому фельдмаршал приказал 3-му тк продолжать атаку.

3-й тк прорвал русские позиции между Ушаково и Сабынино и быстро продвинулся в район Александровки (в ночь на 12.07. — В.З.). Одновременно АГ „Кемпф“ захватила несколько плацдармов на реке Зуев Донец. Впереди лежала „открытая местность“, мы получили возможность свободы действий для наступления на Скородное, захватили исходный район для наступления на Прохоровку. В результате — наконец-то! — появилась возможность взаимодействовать с флангом 4-й танковой армии»[245].

А чуть раньше обнадёживающие донесения поступили и от Хауссера, вечером его корпус вытеснил русских из «бутылочного горлышка» между Псёлом и ур. Сторожевое юго-западнее Прохоровки, и одна его дивизия уже стоит у окраин станции в готовности к ее захвату.

К исходу 11 июля добился определенного успеха 48-й тк. В излучине Пены сопротивление русских было сломлено, и они отошли на запад. Но, несмотря на то что эти успехи были достаточно существенными, они оказались лишь частностями, которые не могли кардинально изменить ситуацию в пользу противника и тем более реанимировать почившую еще на исходе 9 июля операцию «Цитадель»,

«…в тот вечер фельдмаршал Манштейн получил сообщение о плохом развитии обстановки в полосе ГА „Центр“, — писал Т. Буссе. — Он сразу понял, что под угрозой находится все наступление, когда увидел, что удар 9-й армии увяз. Это позволяло советским войскам повернуть на юг всю свою мощь. В одиночку ГА „Юг“ предстояло вести многодневные тяжелые сражения. Тем не менее Манштейн решил продолжить ограниченное наступление. Это был единственный способ нанести поражение силам русских, с которыми мы уже столкнулись, и теми, с которыми мы должны были встретиться в течение ближайших дней, согласно данным разведки. Фельдмаршал надеялся, что, продолжая сражения, наши дивизии смогут выйти на оперативный простор. Это было бы залогом того, что они не будут вынуждены вернуться на исходные позиции. Однако позже, бесспорно, это станет необходимо сделать»[246].

Хочу обратить внимание читателя на детали в приведенных выше цитатах германских генералов. Никакой «открытой местности» перед 3-м тк не было, да и возможность взаимодействовать пока казалась призрачной. Все эти восторги рассчитаны на неподготовленного читателя. Измотанные и потерявшие к 12 июля более 65 % бронетехники три дивизии Брейта уперлись в пойму Северного Донца, пытаясь удержать два небольших плацдарма на правом берегу реки под сильными ударами советских войск. И никто в сложившейся ситуации даже не помышлял, как утверждает Буссе, о выходе на оперативный простор войск ГА «Юг». Это уже послевоенные мысли генералов.

В то же время Готу 11 июля стало известно о появлении на левом фланге 4-й ТА, перед фронтом корпуса Кнобельсдорфа, нового крупного русского танкового соединения — 10-го тк. А разведка докладывала об интенсивном движении автотранспорта в ближайшем тылу от Обояни в южном направлении. Было очевидно, что на растянутом левом крыле Гота русские усиливают свои силы, вполне возможен фланговый контрудар. Этот важный момент командующий 4-й ТА особо уговорил в приказе № 6 по армии на 12 июля, который между 21.55 и 22.10 поступил в соединения. В документе указывалось:

«Слабые силы врага все еще находятся на восточном берегу р. Липовый Донец, Перед 2-м тк СС враг, усиленный мощной артиллерией, закрепился на высотах севернее д. Лески, с обеих сторон д. Виноградовки, с обеих сторон д. Ямки и северо-западнее с. Прохоровка. Его попытки ликвидировать плацдарм севернее р. Псёл провалились. Перед 48-м тк появились новые силы врага (10-й тк).

Враг на р. Пена разбит наголову и идет навстречу своей неминуемой гибели.

Перед 52-м ак активность противника незначительна, за исключением слабых атак силами до батальона.

С 05.07.43 г. танковые корпуса 4-й ТА подбили более 1000 танков. Я выражаю свою самую искреннюю признательность командованию и частям.

4-я танковая армия расширяет фронт наступления на своем восточном фланге и отбрасывает врага в направлении южнее г. Обоянь через р. Псёл на восток.

167-я пд поддерживает наступление 2-го тк СС в направлении д. Правороть, подавляя врага в районе д. Лески и в восточном направлении. До тех пор, пока не выдохлось наступление 2-го тк СС, дивизия своим северным флангом наступает на ослабленные части врага, закрепившиеся на высотах восточнее д. Тетеревино.

2-й тк СС громит врага южнее с. Прохоровка, создавая тем самым предпосылки для захвата с. Прохоровка.

48-й тк сбрасывает 10-й тк врага в р. Псёл юго-восточнее г. Обоянь. Тем самым обеспечивается мощная защита левого фланга против высот у д. Вознесеновка, для чего фланг загибается в северо-восточном направлении. В силу этого задачей корпуса остается подготовка планомерного наступления через р. Псёл.

52-й ак совместно с 332-й пд в районе с. Чапаево обороняет западный фланг 48-го тк. В районе западнее д. Березовка создается угрожающая обстановка, при которой противник может нанести удары по нашим флангам. До сих пор занимаемые позиции удерживаются.

Разграничительная линия между 48-м тк и 52-м ак — д. Алексеевка (52-й ак) — излучина р. Пена до северной окраины с. Верхопенье — д. Новенькая(52-йак).

Система связи — прежняя.

Штаб-квартира танковой армии: вокзал станции Александровка»[247].

Приказы, как известно, издаются, чтобы их исполнять, потому они должны быть пронизаны верой в победу и вдохновлять войска, даже если у командира возникли серьезные сомнения в достижении поставленной цели. Это в полной мере касается и приведенного выше документа. Несмотря на победную риторику первых нескольких строк, в целом приказ оптимизма не вселял. Намеченный рывок двух танковых корпусов на северо-восток вновь откладывался. На фланге 48-го тк опять появилась серьезная угроза — 10-й русский танковый корпус, а 2-й тк СС по-прежнему топчется на подступах к Прохоровке. Лишь после того, как этот 10-й тк удастся оттеснить к Вознесеновке, у Кнобельсдорфа появится возможность форсировать Псёл на участке Ильинский — Шипы. Командование 4-й ТА учитывало опыт преодоления Пены 48-м тк и 52-м ак, а также Псёл а мд «Мёртвая голова», поэтому оно не питало иллюзий по поводу быстрого продвижения войск Кнобельсдорфа на северо-восток. Перегруппировка в условиях сильного сопротивления неприятеля в любом случае связана с большими трудностями, а преодоление Псёла может затянуться надолго. Учитывая это, Гот не исключал возможности поддержать дивизии Кнобельсдорфа частью сил 2-го тк СС. Ещё 11 июля штаб армии, обращая внимание командования 48-го тк на его главную задачу, отметил: