Кто услышит коноплянку - Виктор Лихачев

- Точно, нету. Скотина! - И он ударил что есть силы ногой по табурету.

- Зачем хулиганите, мужики? - возмутился Андрей. - Вам же ответили, а вы мебель ломаете.

- Ты кого учишь, щенок? - Гнилой схватил парня за ворот. - Куда гость ваш пошел? Только не ври, что не знаешь.

- Я не знаю...

- Оставьте его, ребята. Откуда нам знать, куда по... Удар ногой в живот не дал Ивану договорить. Бугай рассвирепел не на шутку.

- Может, они правда не знают, - попыталась заступиться за хохлов Юля. - Поедем, а вдруг перехватим его по дороге.

- Перехватим. По дороге. По какой? - заорал Гнилой. - Ты сама вчера сказала, что здесь развилка, Киреев и на Липецк мог пойти, и на Задонск, и еще хрен знает куда! Я что, опять буду как ненормальный по всем дорогам его ловить? Пожалела, твою мать! Ты мне все скажешь, - повернулся он к скорчившемуся от боли Ивану. - Слышишь, дружок? Все!

- Я не знаю... ничего. Уходите, а не то... Новый удар. Потом еще и еще. Только в кино бывают красивые драки. В жизни все наоборот. Нет ничего ужаснее картины, когда люди бьют друг друга. Юля, воспитанная на фильмах Сталлоне и Шварценеггера, не подозревала, что это так ужасно. Тем более, когда это не драка, а избиение. После третьего или четвертого удара тщедушный Иван упал на пол. Андрей попытался броситься на выручку другу, но его крепко держал за ворот Бугай. А Гнилой словно озверел.

- Пожалей приятеля, браток. - Шурик, как всегда, был невозмутим. - Скажи, куда пошел бородатый, будет жить твой друг, а то ведь прибьют его.

- Не говори, - неожиданно простонал Иван. - Нелюди это...

- Ах, я не человек?! - взревел Гнилой.

То, что произошло дальше, потрясло Юлю. Гнилой схватил табуретку и с озверением стал бить ею по голове Ивана. Один раз, другой, третий. Стук ударяющегося дерева по человеческой голове - это было что-то страшное. Юля бросилась прочь из дома, но Гнилой, будто у него глаза были и на затылке, настиг ее у дверей.

- Нет, сука, смотри! Чистенькой хочешь остаться? Лицо, руки, рубаха Гнилого были забрызганы кровью несчастного мужика, который не подавал признаков жизни. Второй хохол, совсем еще молодой парень, плакал.

- Что вы сделали? - всхлипывал он. - Мы же славяне. Братья.

- Братан нашелся... - сплюнул Бугай. - Надеюсь, ты не будешь таким упрямым?

- Слышишь, что тебе говорят, славянин? - подошел к Андрею Гнилой.

- Я не знаю, куда пошел этот человек. Мы пустили его переночевать - вот и все.

- И все?

- Да. Места, что ли, жалко? Не убивайте меня, пожалуйста, - всхлипнул паренек. Ему было страшно.

- Бугай, оставь его, он же сказал, что не знает. - Шурик понял, что дело зашло слишком далеко.

- А я ему не верю.

- И я тоже. - Гнилой взял со стола нож, которым еще вчера резали сало. - Салом пахнет. Бугай, ты видел, как режут поросенка?

- Обижаешь. Я сам резал.

- Ну и как?

- Что человек, что свинья - какая разница?

- И то правда. Слышишь, парень? Я последний раз спрашиваю: куда пошел тот человек? У тебя десять секунд. Шурик, считай вслух.

- Десять, девять, восемь, семь...

- Ребята, не надо! - закричала Юля. - Пожалуйста! Но на нее никто не обращал внимания, а Шурик считал, как автомат:

- Шесть, пять, четыре, три...

- Я прошу вас! Он просто не знает!

- Два, один...

Гнилой подошел вплотную к Андрею. Тот зажмурился.

- Я не знаю... - Это были последние слова Андрея в жизни. Юля закрыла глаза и заткнула уши. А когда открыла, молодой хохол уже лежал на полу, неестественно поджав ноги. Юлю начало тошнить. Она выскочила из дома.

- Слушай, Гнилой, - спросил Шурик, - а может, он вправду не знал, куда пошел Киреев?

- Может, и не знал. Что же, по-твоему, его надо было в живых оставлять? Ладно, поехали, пора сматываться.

В машине на заднем сидении плакала Юля. Бугай и Гнилой молчали. Шурик пытался разрядить обстановку:

- Ладно, Юлька, успокойся. Это жизнь. А его мы найдем. В конце концов, я думаю, у Киреева два пути, а еще вернее - один. В Задонск. Ты же сама говорила, что он особые места ищет. А там монастырь.

- Так куда едем? - повернулся к ним Гнилой. - Прямо - на Липецк дорога, направо - в Задонск. И хватит реветь, тошнит.

- А меня от тебя тошнит. Зверюга! Он же просил тебя, я просила... Как свинью... Сволочь!

- Лучше замолчи, деваха, а то хуже будет. - Гнилой стал угрожающе спокоен.

- И впрямь, Юлька, не дури. Ребята разозлились. Посуди сама, третий месяц как проклятые по этой глуши мотаемся. А тут... вот он, рядом, и опять ушел. Обидно.

- Но зачем людей убивать, зачем? Высадите меня, я домой поеду.

- Домой, говоришь? - Гнилой нажал на тормоза. - Давайте-ка, ребятки, выйдем из машины. Все вышли. В это время мимо проехал рейсовый автобус. В нем сидел Киреев. Он рассеянно смотрел в окно. На обочине стояла белая иномарка, возле которой, сильно жестикулируя, что-то выясняли друг с другом трое мужчин и женщина. Автобус проехал мимо, и тут только до сознания Киреева дошло, что одного мужчину из этой группы он где-то видел. У Михаила была хорошая зрительная память, но вначале он засомневался: встретить знакомого, здесь? Наверное, похож на кого-нибудь. Тогда на кого? И вдруг он вспомнил: Кузнецкий мост, маленькое кафе, человека с пошехонским лицом...

- На липецком повороте будет кто выходить? - крикнул шофер.

- Будет! - Киреев, поблагодарив водителя, вышел на дорогу. До группы у белой иномарки было метров сто. Киреев не успел еще решить, что делать дальше, как возле него затормозил грузовик.

- Тебя куда, земляк?

- Вообще-то в Галичью Гору.

- Я так и подумал. Садись, подвезу. Через десять минут Киреев стучался в дом, который покинул сегодня утром. Никто не ответил. Он оперся на дверь и чуть не упал: дверь с грохотом открылась. Михаил шагнул через порог... Обратно Киреев почти бежал. Бежал туда, на липецкий поворот, где он увидел "пошехонца". Ему все стало ясно. Не думая о последствиях, Михаил спешил к тем людям. То, что они ищут его, что это они убили двух несчастных хохлов, Киреев не сомневался. Почему, зачем - это ему хотелось узнать. Но когда он добежал до поворота, "Сааба" уже не было. Михаил растерянно остановился, не зная, что делать дальше. Перед глазами стояла страшная картина, увиденная в домике Ивана и Андрея: два тела на полу, лужи крови...

И вновь знакомый грузовик. Веселый парнишка, который недавно довез его до Галичьей Горы, высунулся из окошка:

- Ну ты даешь, земляк! Уже посмотрел гору? Киреев молча кивнул.

- А теперь в какие края? Только сейчас до Михаила дошло, что к нему обращаются.

- Скажите, - обратился он к незнакомцу, - вы белую иномарку не видели?

- Белую? Не видел. Потеряли, что ль, кого?

- Вроде этого. А сейчас... куда едете?

- Вообще-то мне в Хлевное надо.

- А это где?

- От Задонска километров двадцать пять.

- От Задонска? Вас, простите, как зовут?

- Федором.

- Скажите, Федор, а до Задонска подбросите?

- Да ради Бога! Садитесь.

Но Киреев колебался. А вдруг белая иномарка поехала в сторону Липецка? Он с тоской посмотрел по сторонам. В сторону Липецка одна за другой мчались машины. Незнакомец поймал его взгляд.

- Так вам куда надо? В Липецк, что ли?

Вдаваться в объяснения Кирееву не хотелось. На развилку дороги присела трясогузка. Она сначала посидела на макушке донника, росшего на обочине, а потом весело поскакала по дороге, озорно покачивая своим хвостиком. Поскакала на юг, в сторону Задонска.

- Вот и знак.

- Что? - не понял водитель грузовика.

- Поехали в Задонск, земляк.

Глава тридцать шестая

- Миленькие мои, да вы что - одурели?! Рядом в деревне - два трупа, а мы стоим здесь, у всех на виду, митингуем, - Шурик почти кричал. - До Задонска - пятнадцать минут езды. Вы это понимаете?! Он будет вечером там. Там! Господи! Ну и что вы бычитесь? Бугай, скажи им!

- И правда, ребята, - не очень уверенно поддержал Шурика Бугай, глядя на Гнилого. - Может, того, закончим?

Но Юля и Гнилой молчали, с ненавистью глядя друг на друга. Шурик сделал еще одну попытку их примирить:

- Я согласен, Гнилой погорячился... не надо было убивать этих хохлов. Согласись с этим, обратился Шурик к Гнилому. - Но и ты должна, Юлька, понять: за три месяца у человека нервы ни к черту стали. Да еще тот мужик спровоцировал Гнилого. Хамил... А теперь - поехали! Нутром чую - в Задонск он пошел. Поехали...

- И то дело, - неожиданно сказал Гнилой. - Поехали.

- Я останусь, - упрямо твердила Селиванова. Юлю трясло. Перед ее глазами стоял молодой украинец, его взгляд, полный страха, его слезы и мольба: "Не убивайте меня, пожалуйста". - Я не поеду с этой свиньей.

- Снова - здорово, - Шурик, обессиленный, плюхнулся на заднее сиденье. - Слушай, Юлька, давай договоримся. Если Киреева мы сегодня не встретим в Задонске, завтра ты уедешь. Хорошо? Юля пожала плечами и села в машину.

- Вот и славненько, - сказал Шурик, когда "Сааб" рванул по направлению к Задонску. - Бугай, поставь что-нибудь повеселее.

- Сейчас, - с готовностью отозвался тот. - Слушай, - обратился он к Гнилому, - я тебя понимаю, но Шурик все-таки прав: поймаем этого Киреева, и все будет о'кей. Пока не поймали гада - вот и шалят нервишки.