Волчье солнышко (Сборник) - Бушков Александр Александрович

4 вандемьера 2026. Ближе к полудню.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?

Купидон вел фургон с небрежной лихостью мастера, свесив левую руку наружу, и амулет на запястье, крохотный серебряный чертик, раскачивался над пунктирной линией разметки, летевшей под колеса трассирующей очередью.

– Все это в высшей степени странно, – сказал задумчиво Гамлет. – С одной стороны, голос, несомненно, принадлежит нашему эскулапу, но почему вдруг прервалась связь? Это наши-то рации способны отказать?

– И что ты этим хочешь сказать?

– А черт его знает, господа офицеры. Может быть, начались уже сюрпризы, а?

– Ты это серьезно?

– Я это серьезно, – сказал Гамлет. – Ничего ведь не знаем об этой проклятой твари. Вообще, в этом что-то есть – бить по сокровенному. Та же рукопашная – знай лупи по болевым точкам. Эй, Братец!

– Ну? – Братец Маузер отвел глаза от круглого голубого экранчика.

– Что у тебя самое сокровенное?

– Пива бы. С рыбкой домашнего копчения.

– Бездна воображения…

– А что делать? Вот вернемся – прямиком отправлюсь в «Гамбринус».

– Не каркай…

Они были чуточку суеверны. Они истово ждали своего часа, верили в свою звезду.

– Говорит «двойка», – раздался голос Виолы. – Как у вас, мальчики?

– Все прекрасно, девочки. – Гамлет лениво курил. – Катим себе без руля и без ветрил.

– Что собираетесь предпринимать по сообщению Доктора?

– Ровным счетом ничего.

– Лично мы едим нейротразин.

– Это еще зачем?

– Чтобы уменьшить возможность тэта-излучения влиять на мозг. Советуем и вам.

– Знаешь, – сказал Гамлет, – ты училась на биофизическом, тебе легко рассуждать о биоизлучениях и прочем, а я, признаться, плохо верю даже Доктору. К тому же это мог быть и не Доктор… Одним словом, мы посоветовались и решили – пусть каждый сам выбирает линию поведения. Кушайте таблетки, а мы подождем. Кстати, «тройка» к нашему мнению присоединяется. Мы…

Резко, пронзительно затрещал звонок, на экранчике заплясали алые зигзаги, и Братец Маузер повернул к ним побледневшее лицо:

– Тэта-излучение!

– Ага! – Гамлет выплюнул сигарету в окно. – Тройка, двойка, у нас клюнуло, идем по пеленгу! Рули, Купидончик, рули, все наверх!

Братец Маузер осторожно вращал верньеры. Хаотическое мелькание алых зигзагов постепенно становилось более упорядоченным, и вскоре экран крест-накрест пересекли две идеально правильные алые прямые, и он стал похож на оптический прицел. Гамлет перешел в кузов, нажал несколько кнопок. Рифленая стена кузова раздвинулась, в квадратное отверстие грозно глянул спаренный пулемет. Гамлет сдвинул предохранители и повел стволами вправо-влево, целясь в лес, мимо которого они мчались.

– Стоп! – рявкнул Братец Маузер, и Купидон мгновенно затормозил. – Где-то здесь, парни.

– И, судя по тому, что лес довольно густой, это уже не автомобиль…

Фургон стоял на обочине черной автострады. Перед ними был лес, немая стена деревьев, прятавших нечто неизвестное и непостижимое. Слабенький ветерок, синее небо и тишина, которую во что бы то ни стало нужно было разнести в клочья пулеметными очередями.

– Пошли, – сказал Купидон. – Гамлет, остаешься прикрывать. Братец, ты вправо, я влево.

Они вошли в лес, двигаясь среди стволов так, словно земля под ногами была стеклянной и, надавив подошвой сильнее, можно было провалиться вниз, где грузно клокочет кипящая смола. Они не знали, что увидят, и это было самое страшное – враг с тысячей лиц, тысячей обликов, помесь вурдалака с Протеем…

– Купидон! – зазвенел стеклянным колокольчиком девичий голос.

Он мгновенно развернулся в ту сторону, палец лег на курок, автомат нашел цель. И тут же опустился.

Между двумя раскидистыми дубами стояла девушка-кентавр, одной рукой она опиралась на тонкое копье с золотым наконечником, другой небрежно и грациозно отводила от лица упругую ветку. Лукавые, улыбчивые серые глаза обещали все и не обещали ничего, в волосах запутались зеленые листья. Она легонько ударила копытом в мох и рассмеялась:

– Ты не узнал меня, глупый?

– Конечно узнал, – сказал Купидон. – Ты – Меланиппа, амазонка из Фессалии, верно?

– Да, – сказала девушка, улыбаясь ему. – Ты, кажется, не удивлен?

– Нет, – сказал Купидон. – Я всегда верил в вас. Я знал, что были кентавры, была Атлантида, рыцари короля Артура, что древние сказители не выдумывали легенды, а описывали то, что видели. И вот – ты. Такой я тебя и представлял.

– И ты обронил как-то: «Увидеть фею и умереть…» Ее лицо было юным и прекрасным, как пламя.

– Я красива? – спросила она.

– Ты прекрасна, – сказал Купидон.

– Спасибо, милый, – сказала Меланиппа.

И, улыбаясь нежно и ласково, метнула копье.

Вцепившись обеими руками в несуществующее древко, Купидон медленно осел в траву, успел еще ощутить щекой сыроватую прохладу мха, и Вселенная погасла для него, исчезли мириады звезд, закаты и радуги.

Братцу Маузеру оставалось всего несколько метров до верхушки дерева, у подножия которого валялся брошенный им автомат. Он целеустремленно лез вверх. Он знал – сбылось, он оказался-таки птицей, большой белой птицей, и наконец сможет взмыть к облакам, проплыть по небу, как давно мечтал. Наконец спала эта глупая личина прикованного к земле бескрылого существа, и можно стать самим собой, красавцем лебедем…

Он взмахнул руками и камнем полетел вниз с высоты десятиэтажного дома. Он жил еще около двух минут, но сознание потерял сразу после удара, так что эти минуты достались лишь измученному телу.

В кабине фургона на черной панели погасли две синие лампочки из трех – остановились два сердца. Гамлет прижал к плечу приклад и выпустил длинную очередь по лесу, по немым деревьям. Нужно было сделать что-то, а ничего другого он сейчас не мог. Меж стволов мелькнула, проносясь галопом, девушка-кентавр и, смеясь, погрозила ему пальцем. Гамлет прицелился в нее, но тут же отпустил гашетку – невидимые теплые ладони погладили ему виски, и теперь он совершенно точно знал, что ему следует делать. Он отодвинул пулемет назад, в глубь кузова, сел за руль и помчался к ближайшему городку.

На опустевшую дорогу вышла девушка-кентавр. Ее тело стало расплываться, терять четкие очертания, таять, вспухло куполообразное облако, пронизанное спиральными струями белого дыма, а когда оно растаяло, на дороге стоял синий автомобиль. Он взревел мотором и умчался в сторону, противоположную той, куда скрылся фургон.

Он двигался со скоростью, не превышавшей допустимую, он ничем не отличался от других автомобилей той же марки, и даже водитель был на своем месте, – по крайней мере, нечто похожее на водителя ровно настолько, чтобы не привлекать излишнего внимания. Синий автомобиль промчался по старинному мосту, возведенному некогда для собственного удобства захожим римским легионом, проехал через деревню, сбавив скорость до предписанной дорожным знаком.

Увеличил скорость. Дорога круто сворачивала вправо, за гору. И там, за поворотом, стоял поперек дороги сине-черный фургон. Из люка в борту торчали стволы спаренного пулемета, над прицельной рамкой – обрамленное рассыпавшимися по плечам черными волосами азартное личико Эвридики. Синие глаза поймали цель в перекрестье стальных паутинок, и ударила очередь, длинная, как те письма, что остаются неотправленными. Казалось, она никогда не кончится. Из кабины молотили два автомата.

Синий автомобиль налетел на пули, как на невидимую стеклянную стену, рыскнул вправо-влево и остановился с маху. Алые ручейки текли из десятков пробоин по раскрошенным стеклам, по дверцам, по радиатору, стекались в огромную лужу, маслянисто поблескивающую на пыльном асфальте. Оглушительно лопнула брошенная Полковником граната, и взлетели куски кузова.

И стало очень тихо. В алой луже громоздилась бесформенная груда. Полковнику почему-то захотелось вдруг пожать плечами, но он подавил это глупое желание и поступил точно по инструкции – вызвал вертолеты. Услышав стон, обернулся. Эвридика лежала на казеннике пулемета, сжимая виски тонкими пальцами.