Сполохи детства - Степан Калита

Почти в каждом классе есть такая девочка. Она нравится всем, или почти всем, но большинство ребят это скрывают. В отличие от них я своей влюбленности не скрывал. Первым делом раздобыл номер ее домашнего телефона — спросил у ее подруги, и она мне не отказала. Только задала вопрос с любопытством:

— А тебе зачем?

— Так влюбился я, — ответил я честно.

— Дурак, — она засмеялась. — Ну, я серьезно спрашиваю…

— А я серьезно — влюбился.

С одноклассником Вадиком нас как-то раз оставили убираться в кабинете химии, и мы разговорились.

— Тебе кто из девчонок нравится?

— А тебе? — спросил он.

— Мне Наташа…

Он замолчал, угрюмо сопя, возил тряпкой по линолеуму.

— Тебе тоже, что ли? — спросил я.

— Ну да, она всем нравится.

— А чего никто к ней не подкатит?

— Да ты что, это ж Наташа. И потом у нее взрослый жених есть.

Короче говоря, они ее побаивались, точнее — робели перед ней. Блондинка с серыми глазами, с точеной фигуркой, как у балерины из фарфора, какая стояла у нас дома на шкафу, она и вправду была прекрасна. Но меня нисколько не пугала. Я ведь был уже опытным мужчиной. Марина Викторовна помогла справиться с подростковыми комплексами. А потом мне незатейливо отдалась предательница Оля. Но я в ней почти сразу же разочаровался.

Один мой друг, кстати, знакомился с девушками на пляже в Сочи весьма оригинальным способом. Он подходил и ложился на девушку. Тут же вскакивал и говорил: «Ой, извините, ошибся, я думал, вы моя жена». А поскольку он был вечно полупьяным, этот номер сходил за настоящую ошибку — и, к моему удивлению, крайне возмущенных почти не было. С большинством подснятых таким образом девушек он потом премило проводил время.

Я набрал номер Наташи, попросил ее к телефону.

— Наташка, тебя, — крикнули на том конце провода.

— Але…

— Привет, — сказал я, — это Степан.

— Привет, Степан, — удивилась она. — А ты чего звонишь? В школе что-то просили передать?

— Да нет, влюбился в тебя, вот и звоню…

Она засмеялась.

— Ну ты даешь. Так сразу и влюбился?

— Не сразу. Со второго взгляда. Давай сходим куда-нибудь.

— А ты времени не теряешь. Но знаешь что, у меня, вообще-то, жених есть.

— Это очень полезная информация. Давай сходим куда-нибудь.

— А ты интересный.

— Это я и так знаю. Как насчет сегодня?

— Что сегодня?

— Ну, я приду к тебе в гости…

— Нет, сегодня никак не получится.

— Хорошо. В кино идем?

— В кино… Не знаю, честно говоря… Я кино не очень люблю. Вот театр…

— Понял. Где ты давно хотела побывать, но никак не было времени?

— В зоопарке, — тут же ответила она, и снова засмеялась.

— Отлично, тогда я приглашаю тебя в зоопарк. Сегодня мы уже не успеем. Предлагаю пойти завтра.

И она согласилась. Но в зоопарке мы поругались. Я решил сделать ей комплимент у клетки с пингвинами. Сказал, что она немного на них похожа. Но тут пингвины начали бешено совокупляться. И тогда я смущенно заметил, что «совсем не то имел в виду». Она покраснела до корней волос и, когда мы проходили вольер с ослами, сказала, что я похож на осла.

— Уши такие же большие? — поинтересовался я.

— Нет, мозги такие же… ослиные…

В общем, слово за слово. Мы так разругались, что я бросил ее на Баррикадной, и уехал домой один.

Через неделю снова позвонил ей. В школе мы при этом не разговаривали, и даже не здоровались.

— Мы же поругались, — напомнила Наташа.

— Ну и что, все равно я решил тебе позвонить. Я же в тебя влюбился, помнишь? Сердцу не прикажешь. Так когда ты пригласишь меня в гости?..

В общем, наше общение продолжилось. Мы встречались, бродили по улицам, иногда я пытался ее обнять, но она тут же, уходя из-под моей руки, говорила:

— Ты что?! У меня жених…

Поскольку я этого мифического жениха в глаза не видел, то решил, что она его придумала. Но однажды он-таки приехал в отпуск из армии, где служил за Полярным кругом. Очень не вовремя приехал — надо сказать. Стоял и трезвонил в дверь в шесть утра. Пока я бегал по Наташиной квартире и искал свои трусы. Я решил, что это вернулись с дачи ее родители. А папа у нее был очень строгий… Но сначала мы просто гуляли по улицам и болтали о разных пустяках.

И вот однажды вечером я пришел к ней в гости, попил чаю и уже собирался домой, обувался в прихожей, спросил: «Может, поцелуемся?!», получил ответ: «Ты что, у меня же жених», взялся за дверную ручку, и тут она сказала:

— А я спать пойду сразу. А то страшно одной в квартире.

— Не понял. А родители где?

— А они на даче, сегодня не приедут.

— Да ты что?! Давай тогда устроим небольшой сабантуй.

— Вдвоем? Это как-то странно.

— Ну позови свою подругу, как ее там… Свету. — Света жила этажом выше. — И пусть приводит своего парня.

— У нее не парень, а муж.

— Да какая разница. Так, я в магазин. А ты пока зови их…

— А мы что, пить будем?

— Конечно, выходные же…

Я купил большую бутыль «Сангрии», водку «Зверь» сорока пяти градусов для мужчин и бутылку ликера «Амаретто» — чтобы женщины совсем ушли в ноль. Муж Светы притащил коньяк. И мы отчего-то так весело и быстро надрались, что случилось то, чего я не ожидал, но планировал.

Мы с Наташей уединились в ее комнате и стали заниматься любовью. Причем, она была сверху. И прыгала на мне, и страстно стонала, как будто опыт в сексе у нее был очень большой — хотя ее полярник был ее первым и единственным мужчиной… Так мы и заснули — в объятиях друг друга.

А в шесть утра раздался звонок в дверь. Причем, долгий и настойчивый. Родители! Приехали! Я принялся метаться по комнате — мои трусы исчезли бесследно.

— Что ты ищешь?

— Ты трусы мои не видела?

— Да куда они могли деться? Здесь где-то валяются. — Только тут она окончательно проснулась и вскочила с постели. — Черт, черт, черт, что же делать?! Это родители! Они не должны тебя здесь увидеть!

Я так и не нашел трусы.

— Давай на балкон.

Натянул штаны, футболку, куртку, напялил ботинки и вышел на балкон. Она прикрыла за мной дверь и пошла открывать. Звонок буквально надрывался.

Я постоял немного на балконе и понял, что, по идее, могу спуститься вниз — здесь не так и высоко, четвертый этаж. Но, когда я перелез через перила, мне стало не по себе — еще грохнусь, потом костей не соберешь. И я забрался обратно.

В квартире слышны были голоса. И я решил — будь что будет — и вышел с балкона.

Немая сцена. Высоченный, широченный в плечах верзила с офицерским чемоданчиком в руке стоял и пристально смотрел на меня. В глазах было непонимание. Рядом стояла Наташа, от ужаса застывшая, как статуя, только ладошка прижата к губам.

Всеобщее молчание прервал я.

— Ну… я пойду. Вам, наверное, поговорить надо…

— Да, ты иди, иди… — засуетилась Наташа.

Я медленно проследовал мимо неподвижного громадного военного. Наверное, я так бы и ушел. Но в прихожей обернулся и обратился к хозяйке квартиры.

— Я позвоню…

И тут на меня набросилось ревущее чудище, в которое превратился еще недавно спокойный мужчина. Он каким-то образом обхватил меня, и мы повалились в коридоре, так что он оказался лежащим на мне.

— Убью гада! — проревел он, брызгая слюной.

Я несколько раз безуспешно ударил его поддых. Но он, похоже, даже не почувствовал. Улегся на меня всем телом и крепко держал захватом, так что я едва мог дышать. Зато чувствовал его тяжелое дыхание на шее.

— Петя, Петя, — суетилась рядом Наташа. — Отпусти его. Я все тебе объясню…

Но Петя не шевелился, только, как удав или анаконда, сжимал меня все сильнее. Я пошарил в кармане куртки, едва шевеля придавленной ладонью, поблагодарил дедушку, который приучил везде носить с собой нож, одним пальцем разложил его и умудрился ткнуть офицера Петю в ногу. Он распрямился, как пружина, схватился за пострадавшее место. Я тут же вскочил, прижался к входной двери, держа нож перед собой.

— Так, стоять. Ты, боров, я ухожу. Понятно?

Он тяжело дышал и молчал.

— Теперь главное. Наташа, я люблю тебя.

Парень едва не нарвался на нож. Снова кинулся на меня, как будто на него не было направлено лезвие. Так бы и насадился на острие, если бы я вовремя его не убрал. Он врезался в меня и отскочил, поднял руки, но тут я саданул его рукояткой ножа между глаз. Кое-как открыл дверь и попытался выскочить. Но Петя сгреб меня за воротник и подтаскивал к себе. Пришлось ткнуть его ножом в руку — не глядя — после чего я окончательно покинул поле боя. Сбежал вниз по лестнице и помчался по улице. «Интересно, — думал я, — найдет ли Петя мои трусы?»

Еще я немного опасался за здоровье Наташи. Вдруг этот громила даст ей в глаз за измену? Но все решилось мирно. После того, как она перевязала ему боевые раны — бинты на руку, пластырь на ляжку, пластырь над переносицей — Петя сказал, что «бросает шлюху». Но все-таки он был настоящий гад, этот Петя. Причем, гад с фантазией. Прежде чем уехать навсегда, он уговорил Наташу в последний раз заняться с ним сексом. И они это сделали. Затем он заставил ее дать ему мой номер. И позвонил мне.