Гитлер - Марлис Штайнер

Гитлер спускался из своих личных апартаментов в промежуток между половиной первого и тремя часами дня; управляющий сейчас же докладывал, что обед подан. Мужчины предлагали руку дамам, и все шествовали в столовую, обитую деревянными панелями. Гитлер заранее указывал, которая из гостий сядет по правую руку от него. Место слева неизменно принадлежало Еве Браун; справа от нее садился Мартин Борман, изо всех сил старавшийся ей угодить. Меню не отличалось ни изысканностью, ни разнообразием. По завершении трапезы Гитлер целовал ручку своим соседкам по столу, после чего уходил во двор кормить собаку – немецкую овчарку.

Затем он уединялся для решения текущих вопросов с Борманом, Ламмерсом или Риббентропом. После этого все шли на прогулку, занимавшую от четверти до половины часа, причем Гитлер, к большому недовольству Бормана, избегал асфальтированной дороги и вел всю компанию прямо через луг к чайному домику. Возглавляли и замыкали шествие охранники. Чаепитие (кроме чая, подавали кофе и пирожные) продолжалось час или два, после чего все разъезжались на машинах. Гитлер возвращался в свои апартаменты (включавшие гостиную с камином и балконом и спальни).

В половине девятого все та же публика собиралась за ужином – дамы переодевались в вечерние туалеты. После ужина переходили в гостиную – великолепный зал с видом на Альпы, со стенами, увешанными большими полотнами и гобеленами. Под одним из гобеленов скрывался киноэкран. Как и в Берлине, смотрели два фильма, как правило легкого содержания, затем обсуждали просмотренное перед камином. Гостям приходилось тесниться на неудобной длинной софе, Гитлер сидел в кресле, по бокам от него садились Ева Браун и кто-нибудь из приглашенных дам. Иногда он держал Еву за руку, но только если в зале присутствовали исключительно «свои». Если у фюрера гостили министры или даже Геринг с женой, Ева Браун вовсе не показывалась.

Мы уже достаточно подробно ознакомились с убеждениями и стилем жизни Гитлера; рассмотрели основные институты Третьего рейха и получили представление о лицах, которые ими управляли. Теперь мы можем перейти к предварительным выводам относительно того, каким образом протекал процесс принятия решений, – предварительным потому, что в области внешней политики и военного управления в дальнейшем появятся свои тонкости.

Поскольку мы будем говорить о деятельности различных структур в четырех описанных выше сферах, то логичнее сосредоточить внимание именно на процессе принятия решений, тем более что он протекал в рамках специфической конъюнктуры. Мы выделим различные «фазы», в течение которых могли иметь место изменения в структуре, общем положении и роли отдельных персон.

Для успешного системного анализа и уточнения роли Гитлера наилучшим выходом будет обращение к типологии, заимствованной в политологии. Различают три основных типа решений. Так называемое рациональное решение, основанное на оптимальном соотношении между целью и средствами, является скорее редкостью; более часто приходится иметь дело с «ограниченно рациональными» решениями. Такие решения принимаются одним человеком или группой лиц, имеющих сходные представления о цели и средствах (именно в этом смысле говорят о том, что та или иная страна приняла то или иное решение). Существуют также бюрократические решения, являющиеся результатом торговли и компромисса между различными звеньями управленческого аппарата; такие решение зачастую не имеют ничего общего с волей облеченного ответственностью лица, хотя оно вынуждено формально выдавать его за свое. Наконец, есть так называемые организационные решения, выражающие точку зрения той или иной организации – министерства, партии или армии; в бюрократических играх именно такие решения принимаются чаще всего.

В национал-социалистическом государстве принимались решения всех трех типов. Четко прослеживается тенденция к преобладанию бюрократических и организационных решений; может даже показаться, что доля рациональных решений (порой поражающих своей неразумностью) чем дальше, тем больше стремилась к нулю. Особенно много примеров подобного рода можно найти в сферах деятельности, считавшихся «епархией» фюрера, – во внешней политике и руководстве армией.

В первый период существования режима, когда действовал кабинет, работавший под лозунгом «объединения национальных сил», было принято несколько рациональных групповых решений; в военной области принимались даже решения, основанные на консенсусе. Однако очень скоро их вытеснили решения бюрократического и организационного типа. Ситуация начала меняться в 1938 году, когда Гитлер взял в свои руки командование армией; кардинально она изменилась после начала войны, особенно зимой 1941/1942 года.

В управлении государством решения бюрократического и организационного типа постепенно вытесняли рациональные. Во-первых, совершенно отсутствовала регулярность выработки ясных и четких распоряжений, поступавших с вершины государственной власти и от правительства; во-вторых, механизм их передачи требовал участия множества посредников: указания они получали устно и так же устно «спускали» их исполнителям, что вызывало массу недоразумений; кроме того, государственная машина приобретала все более раздробленный характер, образуя многочисленные «государства в государстве» и переплетаясь с организациями национал-социалистической партии. Но и внутри самой партии наблюдалось точно такое же дробление. Если вертикальные связи между Гитлером и его подчиненными действовали благодаря целому ряду организаций, то горизонтальная координация их усилий практически отсутствовала. То же самое можно сказать об иерархии отношений между Гитлером и его ближайшими сотрудниками.

Экономический отдел НСДАП постигла та же судьба; нельзя сказать, что воля фюрера игнорировалась, но она воздействовала на принятие решений лишь косвенно и спорадически. Уже в «Майн Кампф» можно найти выражение его взглядов на то, какими должны быть правительственные методы:

«Задача вождя, творящего новую программу, заключается не в том, чтобы со всех сторон взвесить степень выполнимости этой программы в каждый данный момент, а в том, чтобы с возможно большей ясностью показать самую ее суть. Это значит, что такой деятель должен больше думать о самой цели, нежели о пути к этой цели.

Задача же воплощения этой цели в жизнь является задачей политика. Первый в своем мышлении руководится преимущественно идеями вечных истин; второй в своем действии руководится преимущественно соображениями практической действительности.

Тут дело идет о принципиальной правильности самой идеи, а не о больших или меньших трудностях ее проведения в жизнь. Если творец программы заменит искания абсолютной истины поисками так называемой целесообразности и соображениями “выполнимости”, его деятельность сразу перестанет быть путеводной звездой для ищущего новых путей человечества. Работа его станет тогда серенькой и повседневной».

Гитлер также пишет о том, что в одном человеке редко сочетаются качества создателя программы и ее исполнителя. Себя он считал как раз таким человеком, но не желал распылять свои силы на рутину повседневного руководства. От своих соратников он требовал одного – предоставить ему средства, финансовые или экономические, для претворения в жизнь составленной им программы. Государство, основанное в 1933 году, должно было приобрести свои определяющие черты в тот день, когда великий рейх, подобно США, стал бы державой, занимающей целый континент.

Поэтому вопрос о методах управления, используемых Гитлером, не сводится к ответу на вопрос, каким диктатором он был – сильным или слабым. Он неизмеримо сложнее.

Глава девятая

Внешняя политика (1933–1939)

Предварительные замечания

При любой смене режима в любой стране встает вопрос о преемственности или разрыве преемственности в ее отношениях с зарубежными странами. Особенную остроту этот вопрос приобретает в условиях, когда новое правительство появляется в результате революции или, как это было в Германии, в обстоятельствах, считавшихся «революционными». История учит, что помимо разрыва с традицией во внешней политике существуют объективные неизменные факторы: географическое положение, занимаемая территория, демографические данные, экономические ресурсы, историческая память народа и т. д.

Наряду с «объективными» факторами и грузом прошлого, существует и такая вещь, как стиль. На протяжении веков сложились обычаи, определяющие поведение представителей разных стран по отношению друг к другу; можно даже сказать, что возник своего рода дипломатический «интернационал», участники которого научились понимать друг друга, что облегчило контакты между ними. Однако реформирование министерств иностранных дел, появление новых средств коммуникации, социальные изменения внутри дипломатического корпуса и все более активное вмешательство глав государств или руководителей правительств во внешнюю политику значительно ослабили позиции традиционной дипломатии. Особенно это стало заметно после 1920—1930-х годов, когда на поведение государства на международной арене все большее влияние стали оказывать государственные руководители.